Алмазный век, или Букварь для благородных девиц - Стивенсон Нил Таун - Страница 21

– Дай-ка глянуть, что у тебя за сетка, красавица.

Мужчина, велевший называть его Фредом (не настоящее мое имя) Эпидермисом, вынул изо рта сигару. Глаза его методично ощупали Миранду с головы до пят.

– Еще чего, "красавица"! Как бы не так!

Красавица™ и Герой™ – названия сеток, которые наносят себе миллионы женщин и мужчин соответственно. Они вовсе не стремятся быть рактерами, просто хорошо выглядеть в рактивке. Некоторые дуры воображают, что с такой сеткой можно сделать карьеру; для большинства из них, надо думать, все начинается и заканчивается разговором с Фредом Эпидермисом.

– О, я заинтригован. – Он скривил губы. Миранда улыбнулась, предвидя свое торжество. – Давай на сцену, покажешь, что там у тебя.

Большинство павильонов сканировали одну голову, впрочем, было и несколько в полный рост, наверное, чтобы брать заказы на полностью рактивное порно. На одну из таких хозяин и указал Миранде. Та вошла, захлопнула дверцу, повернулась к медиатрону и впервые увидела свою новую "Джоди".

Фред Эпидермис поставил режим "созвездие". Миранда смотрела на черную стену, усеянную двадцатью, а то и тридцатью тысячами светящихся точек. Они сливались в трехмерное созвездие Миранды, повторявшее ее движения. Каждая точка маркировала энзит, вживленный в кожу татуировочной машиной за шестнадцать часов пытки. Медиатрон не показывал связующие их нити – еще одну систему, переплетенную с нервной, лимфатической и кровеносной.

– Обосраться можно! Новая Хепберн, мать твою за ногу! – вскричал Фред Эпидермис, глядя на другой медиатрон.

– Это "Джоди", – начала Миранда и запнулась – звезды заколыхались, воспроизводя движения губ. Снаружи Фред Эпидермис возился с настройкой, увеличивал звездное скопление ее лица. По сравнению с ним руки и ноги казались разреженными туманностями, а затылок почти пропадал, едва намеченный какой-нибудь сотней зитов. Глаза зияли пустыми дырами. Наверное, если закрыть их, будет иначе. Чтобы проверить, Миранда подмигнула медиатрону. На веках зиты шли густо, как трава на поле для гольфа, но собирались в гармошку, пока не закроешь один глаз полностью. Фред Эпидермис заметил это и приблизил сощуренное веко так, что Миранда чуть не села. До нее донесся смешок.

– Привыкай, – сказал хозяин. – А теперь постой неподвижно – наведу на губы.

Он увеличивал разрешение, крутил так и сяк, а Миранда тянула губы трубочкой, поджимала, прикусывала. Слава Богу, делая губы, ее накачали до бесчувствия: сюда вживили тысячи нанозитов.

– Похоже, на нас свалилась Актриса, – сказал Фред Эпидермис. – Попробую тебя на самую трудную нашу роль.

Внезапно на медиатроне появилась белокурая, голубоглазая девица в позе Миранды – у нее были длинные волосы, белый свитер с буквой F на груди и вызывающе короткая юбка. В руках она держала что-то пестрое и пушистое. Американская школьница прошлого века – Миранда видела таких в старых пассивках.

– Это Десятиклассница. Немного старомодна на твой и мой вкус, но все еще пользуется спросом, – сказал Фред Эпидермис. – Конечно, твоя сетка будет переигрывать, но плевать, лишь бы деньги платили.

Миранда почти не слышала его – впервые она видела, как другая женщина в точности копирует ее жесты: павильон трансформировал сетку в воображаемую фигуру. Миранда сжала губы, как будто только что провела помадой – Десятиклассница сделала то же самое. Она подмигнула – Десятиклассница подмигнула. Она прижала нос – кукольный носик Десятиклассницы наморщился.

– Давай прогоним сцену, – сказал Фред Эпидермис.

Десятиклассница исчезла, появился электронный бланк с окошками для фамилии, номера, даты и всего прочего. Он мелькнул так быстро, что Миранда ничего не успела прочесть – для пробы контракта не требовалось.

Потом Десятиклассница появилась снова, камера показывала ее с двух разных углов. Экран разделился на несколько панелей. В одной было лицо Десятиклассницы, которое по-прежнему копировало Миранду. На другой Десятиклассница и пожилой мужчина стояли в комнате со множеством приборов. В третьей было лицо мужчины, и Миранда поняла, что его играет Фред Эпидермис. Пожилой сказал: – Помни, мы обычно играем это в лицевом павильоне, так что не пытайся управлять руками и ногами.

– Как же мне ходить? – спросила Миранда. Десятиклассница зашевелила губами, из медиатрона донесся ее голос – визгливый и одновременно грудной.

– Стой на месте. Компьютер решит, когда тебе идти и куда. Наше маленькое жульничество. Это не настоящая рактивка, скорее – сюжетное дерево, но нашей клиентуре сойдет и так, потому что все листья – сюжетные разветвления – ведут к одному и тому же, ну, чего хочет клиент, поняла? Ладно, увидишь, – сказал старик на экране, прочитав на лице Десятиклассницы растерянность Миранды. Компьютер преобразил осторожное сомнение в испуг широко распахнутых наивных глаз.

– Ремарки! Смотри на ремарки, чтоб тебя! У нас не импровизируют! – заорал старик.

Миранда взглянула на другие панели. Одна показывала план комнаты, ее и старика положение; время от времени стрелки отмечали, кто куда двинулся. На следующей – суфлерской – мигала красная строчка.

– Здравствуйте, мистер Вилли! – сказала Миранда. – Я знаю, уроки кончились, и вы устали целый день учить противных мальчишек, но я хотела бы попросить вас об огромной-преогромной услуге.

– Конечно, конечно. В чем дело? – оттарабанил Фред Эпидермис ртом мистера Вилли, даже не стараясь играть.

– Ну, понимаете, вот это приборчик мне очень, очень дорог, а, кажется, он сломался. Может, вы почините? – сказала Миранда. Десятиклассница на экране произносила те же слова, но рука ее двигалась. Она поднесла к лицу что-то белое, длинное, гладкое. Вибратор.

– Ну, – сказал мистер Вилли, – наука говорит, что все электрические приборы работают по одному принципу, следовательно, теоретически я мог бы тебе помочь. Однако, должен сознаться, я впервые вижу такой прибор. Не объяснишь ли, что это и как применяется?

– С радостью, только... – начала Миранда, но тут изображение замерло, и Фред Эпидермис заорал через дверь: – Довольно! Я просто проверял, умеешь ли ты читать.

Он распахнул дверцу павильона и сказал:

– Ты принята. Кабинка 238. Мои комиссионные – восемьдесят процентов. Общежитие наверху. Выбери себе койку – хочешь нижнюю, хочешь верхнюю – и выгреби с нее мусор. Другое жилье ты не потянешь.

Гарв приносит подарок; Нелл экспериментирует с Букварем

В ту ночь Гарв вернулся, сильно припадая на одну ногу. Когда свет упал на его лицо, Нелл увидела потеки крови, смешанной с грязью и тонером. Гарв часто дышал и тяжело сглатывал, словно его мутит. Однако он явился не с пустыми руками, под курткой у него что-то было.

– Я отличился, Нелл, – сказал он, видя, что сестра от испуга боится открыть рот. – Не очень, но все-таки. Раздобыл кое-что для Блошиного цирка.

Нелл не знала, какой он, Блошиный цирк, но уже усвоила, что раздобывать для него – хорошо; Гарв обычно возвращался оттуда с кодом доступа к новому рактюшнику.

Гарв плечом (руки у него были заняты, прижимали добычу) включил свет, потом встал на колени и только после этого отпустил руки, словно боялся выронить какую-то мелочевку, которая закатится в угол, потом ее не найдешь. Нелл сидела перед ним и смотрела.

Гарв вытащил красивый кругляшок на золотой цепочке. Одна сторона у него была тоже золотая, гладкая, другую – белую – закрывала плоская стеклянная крышечка. По окружности шли цифры. Две тонких металлических штучки, вроде кинжалов, одна подлиннее, другая покороче, сходились посредине рукоятками. Они скреблись, словно мыши, когда в темноте стараются прогрызть стену.

Нелл не успела ничего спросить, потому что Гарв продолжал доставать разные разности. Несколько картриджей для мушеловки. Завтра он отнесет их в Блошиный цирк и узнает, попалось ли что-нибудь стоящее.

Были еще какие-то вроде пуговки, но самое главное Гарв приберег под конец и теперь важно вручил сестре.