Малыш, который живет под крышей (СИ) - Волкова Дарья - Страница 18

— Айфон?

— Да айфон у него есть, — усмехнулся Макс. — На часы договорился с мелким. Но это дело тоже недешевое.

— Как хорошо, что у меня брат — старший! — с чувством произнес Константин. — Которому не надо часы и айфоны дарить.

— И который восемь месяцев в море, — рассмеялся Макс. — Семен Семеныч у тебя вообще сам по себе подарок.

В Варшаве Макс любил бывать. Он и саму Варшаву любил — хотя не так, как родной Питер, конечно. Но город, несомненно, красив.

И своих польских родственников Макс тоже любил — простой и искренней любовью. С годами все лучше стал понимать две вещи: что он очень сильно похож характером на отца, и что с матерью они совершенно разные люди, просто полные противоположности.

Младший брат, Анджей, прямо-таки обожал старшего брата — причем, как полагал Макс, это любовь основывалась отчасти на том, что они не росли вместе и встречались раз-два в год. Если бы они росли вместе, в одном доме, под одной крышей — как знать, как бы сложились их отношения. А теперь для Анджея старший брат из странной и неизвестной России был верховным авторитетом — даже более уважаемым, чем отец. Именно одобрение Макса стало последним аргументом в пользу стоматологического факультета — Анджей половину зимы советовался со старшим братом по поводу выбора будущей специальности. И только после одобрения брата озвучил свое решение родителям.

В общем, лететь было действительно надо — восемнадцать лет у младшего брата бывает только раз. К тому же в прошлом году у Макса не получилось съездить к отцу: сначала быллетний трехнедельный секс-марафон на Корфу в обществе Яночки, после которого Макс какое-то время даже думать о сексе не мог — перетрудился. А потом отец его звал в сентябре на собственный день рождения, но Макс не смог придумать, как не взять туда с собой Яночку — а брать ее с собой, знакомить с семьей и давать какие-то объяснения совершенно не хотелось. И поэтому ограничился поздравлением по скайпу. Зато теперь, сидя в самолете, летящем по маршруту «Санкт-Петербург-Варшава», Макс предвкушал встречу — с отцом, Анджеем, пани Малгожатой. Оказывается, он успел по ним ужасно соскучиться.

Улетал обратно Макс тоже без особой грусти. Отец бодр и здоров, Анджей остался доволен подарком, обещал на Новый год приехать в гости. Пани Малгожата, как обычно, одарилаМакса кучей вещей. Она почему-то считала, что хорошую одежду можно купить только в Варшаве, а в России покупать нечего — видимо, это была рудиментарная память еще со времен Советского Союза. Именно поэтому обратно в Питер Макс увозил в чемодане пару рубашек, джемпер, джинсы и даже бриджи — подарки пани Малгожаты. А еще вполне симпатичный галстук и булавку к нему. У пани Малгожаты отличный вкус. К тому же, она симпатизирует Максу, и это взаимно.

Макс вытянул ноги под стоящее впереди кресло. Как там Федор и его молодцы? Контроль по телефону — это хорошо, но недостаточно. Погостил — и хватит. Дома дела куча. Опять же, скоро самому гостей принимать.

— Чего не берешь-то? — мобильный продолжал трезвонить. — А вдруг мать?

Кира отрицательно покачала головой. Нет. Это не мать. Вытерла пальцы и почему-то с опаской взяла телефон. Какого черта, шановный? Столько не звонил, а теперь что понадобилось?

— Да?

— Кира, привет.

— Привет.

— Привет — и все? Ни шановного, ни Максимилиана Валериановича? Скучная вы сегодня, Кира Артуровна.

— Иногда надо. Ради разнообразия.

Он вдруг остро почувствовал, что ей неудобно разговаривать. Занята. Или не рада его звонку. Собственно, виделись и говорили они больше месяца назад. Так получилось — дел была куча, ремонт, поездки, проекты, голова занята. Да и были сомнения, что она так уж сильно хочет его видеть и слышать, и повода разумного не придумывалось, а без повода… А потом вдруг стало на это плевать — он сам хочет ее слышать и видеть. Вот и повод придумался быстро.

В Максе проснулось давно, казалось бы, изжитое подростковое упрямство. Говорить тебе неудобно? Не рада меня слышать? А мне плевать!

— Тоже верно, — согласился преувеличенно бодро. — Кира, ты прогноз на завтра видела?

— А что там такого интересного?

— Погода завтра шепчет.

— И что же она тебе шепчет? — Кира подвинула к себе бокал с пивом. Дядя Паша напротив изо всех сил делал вид, что не слушает ее, но Кира ему не верила. — Что-то умное или как обычно — фигню?

— Кира… — он там мягко рассмеялся, но мурашки у нее на руках выступили не от его смеха, а от глотка холодного пива. — Поехали завтра в Петергоф?

Ну, надо же. Король импровизаций просто! То ленточку ему перерезать, то диван выбрать, то в Петергоф с ним съездить! А в перерывах пропадаем в никуда — ни звонка, ни сообщения. Сейчас прямо. Разбежалась. Вот отсюда до Петергофа прямо разбежалась.

— Никак не могу, Максимилиан Валерианович, — ее тон такой же демонстративно бодрый. — Я завтра на рыбалку собралась.

А вот называть его по имени было ошибкой. Дядя Паша тут же замахал руками, забасил конспиративно: «Да шут с ней, с рыбалкой, Кирюха! В другой раз съездим!».

— Ты не одна? — вопрос вылетел сам с собой — когда Макс услышал на заднем фоне низкий мужской голос, говорящий что-то про рыбалку.

— Не одна, — и все. Никаких комментариев. И ведь она ему не обязана отчитываться, где и с кем. А спросить хочется ужасно.

— Жаль, — и вздохнул совершенно искренне. — В смысле, жаль, что у тебя планы. А мне тут… — упрямство никак не желало утихомириться, хотя, казалось бы, чего еще надо — от встречи отказывается, разговаривает через губу, рядом с ней там какой-то другой мужчина. Но Макс отчего-то упрямо продолжил разговор. — Мне тут мать Ляльку подсунула.

Ляльку? Ляльку?! Кира тут же представила Макса с младенцем на руках. Картина абсурдная. И волнующая.

— В смысле — ляльку?! — с нее тут же слетело все напускное равнодушие. — Тебе маленького ребенка доверили?!

— Ни фига себе — маленького, — фыркнул МАлыш. — У нее нога сорокового размера. Лялька — это сестра. По матери. Кошмарный четырнадцатилетний подросток, которого мне сбагрили на две недели — для окультуривания. Эй! — он сказал что-то мимо трубки. — Она меня ударила, представляешь? Иди, посуду мой! — прозвучало хоть и мимо динамика, но очень громко. А потом, уже Кире: — Ужас, а не ребенок. Я неделю кое-как продержался, но уже тихо сатанею. Ты точно завтра не сможешь?

Кира поняла, что единственное ее желание сейчас — сказать: «Могу!». И увидеть его завтра. И посмотреть на эту кошмарную Ляльку. И провести с ним целый день в Петергофе.

— Нет. Не могу. Я завтра на рыбалку.

— Не будет завтра клева! — вдруг громко произнес дядя Паша. А потом подмигнул ей и добавил уже тише: — Я на балкон, курить. Не томи парня.

— Кира… — из трубки снова раздался мягкий смех. — По-моему, у тебя там что-то не складывается с рыбалкой.

— Да это кое-кто предатель просто! — Кира показал язык спине выходящего с кухни Павла Трофимовича.

— Поехали, Кирюш, а? Погода хорошая, а я тебе такие места покажу — ты этого в Петергофе точно не видела, я тебе обещаю! — И, пока Кира раздумывала над тем, как бы незаметнее и без потерь для собственной гордости капитулировать, из трубки снова донеслось приглушенное: — Тебя не касается, с кем я разговариваю! Вымыла посуду? Иди… телевизор посмотри!

Кира усмехнулась. Неведомая Лялька, которая умудрилась допечь вечно невозмутимого пана МАлыша, уже вызвала нешуточное желание познакомиться.

— Ладно. Так и быть. Я согласна.

Из трубки донеслось самое натуральное победное «Yes!». Кира рассмеялась. Настроение решительно зашкалило за отметку «отличное».

Они договорились, что поедут до Петергофа на «Метеоре», соответственно, встречаются завтра утром на Дворцовой набережной.

Когда Кира положила трубку, вернулся с балкона дядя Паша. Ни слова не сказал ни о звонке, ни о несостоявшейся рыбалке. Они допили пиво, поговорили о том, о сем, а потом он засобирался домой. И Кира была точно уверена, что как только Павел Трофимович выйдет из их дома — тут же позвонит ее матери. Чтобы отчитаться о том, что завтра у Киры свидание с Максом. Да-да, будет сказано именно так — свидание. А о том, что с ними там будет умеющая действовать на нервы Максу Лялька — это уже детали, дяде Паше, кстати, неизвестные.