Опция поиска - Зосимкина Марина - Страница 22

Мещеренко заявил, что намерен отправиться в отпуск.

– Чуть не забыл, – проговорил он недовольным тоном, – Напиши заявление о

приеме на работу, я сейчас тебе его подпишу. Задним числом, естественно. На

должность исполнительного директора с окладом…

– Филипп Эдуардович, – перебила Надежда босса. – Спасибо большое,

конечно. Тут такое дело…

– Что еще? – раздраженно прокаркал босс. – Какое дело? Ты что, сделать

ручкой решила?

– Нет, нет, я, конечно, остаюсь. Проблема не в этом… Тут скорее дела

бюрократические. Понимаете, у меня другая фамилия скоро будет. Вы не возражаете,

если я заявление напишу позже? Чтобы лишних исправлений в документацию не

вносить…

– Не переломишься, внесешь, – отрезал Мещеренко. – Пиши ту фамилию,

какая у тебя сейчас.

«Хам», – привычно подумала Надежда и написала, и с тех пор тут и работает, и

не жалеет.

С Филом Ящером у них отношения непростые, поскольку он, как Надя про себя

решила, являлся идейным женоненавистником, не оставляющим за женским полом

права на мозги и способности, кроме самых простейших для выполнения простейших

же функций. Сам факт существования Надежды Киреевой, как таковой, здорово

сбивал его с толку и никак не монтировался с привычным миропредставлением,

оттого и раздражал, а временами и бесил. Но будучи человеком трезвомыслящим и

своекорыстным, он пересилил эмоции и все-таки решил оставить ее при себе в

качестве правой руки и, что важнее – советчика, а чтобы данный внутренний

компромисс как-то оправдать, сделал вывод, что среди теток встречаются мутанты, и

Киреева именно к таковым и относится.

Он мелко мстил ей, не замечая ее женской привлекательности, хотя, конечно

же, замечал. И не особенно с ней церемонился в обращении, старательно

подчеркивая, что приятельство с Лапиным Иваном не обязывает Фила Мещеренко

целовать его бабе ручки.

На все эти выкрутасы, продиктованные хроническими мужскими комплексами,

Надежде было наплевать. Правда, ей не нравилось, когда он ей тыкал, особенно

прилюдно, поэтому, ничтоже сумняшеся, она отбивала подачу, награждая босса тем

же местоимением, чтобы слегка подлечить от хамства. На какое-то время помогало.

Для статуса и для работы у нее было все – отдельный кабинет, приемная и

личный секретарь, исполнительная Татьяна Дмитриевна, которая в этой приемной

царила. Мещеренко выделил для Надежды водителя, и на деловые встречи она

теперь разъезжала в их корпоративном серебристо-сером «Опеле».

Много у нее тут было, чего она не имела, когда работала в Ивановом холдинге.

Не было тут только подруг. Ни подруг, ни приятельниц в «Радуге причуд» она себе так

и не завела, хоть времени с момента ее поступления в агентство прошло

предостаточно. Надежда сама себе удивлялась, ведь она была махровым

экстравертом, и ей, как воздухом дышать, необходимо солировать и фонтанировать,

поражать новостями или учить уму разуму, критиковать и хвастаться. Может, все дело

в идиотском мнении, что так она предаст своих Катьку, Алинку и Лерку? Да нет,

глупости… Ей просто не нравился тут никто. Разве такого быть не может?..

Переманить, что ли, девчонок сюда?.. А начать, например, с Буровой. Катюху с

Алинкой активировать рано, они пока с детьми сидят. А вот Валерию можно

попробовать сдернуть. Тем же начальником маркетинга. Плевать, что отдел

маркетинга Филу не нужен. Надя постарается и расширит агентство, вот ему и

понадобится еще один надежный человек. Надо над этим подумать.

– Але! – весело произнесла Надежда Михайловна в трубку. – Привет, Лерочка!

Как отпуск проводите? Как там погоды на Монмартре?

Она слушала ее долго. Значительно дольше, чем сама себе разрешила и

дольше, чем разрешили ей обстоятельства. Потом, когда поток Лериных слов иссяк,

осторожно спросила:

– Ты полагаешь, что он где-то прячется?

– Я не знаю, что думать, – непривычно пустым голосом произнесла Валерия. –

Но я очень боюсь. Боюсь, что он убил, боюсь, что его убили. Или не убили пока.

– Ты погоди волноваться, девочка, погоди!.. Не паникуй раньше времени.

Может, все банально окажется. На рыбалку уехал с приятелем. Или…

– Или?! Что или? У бабы?!

– Или у бабы, – невозмутимо отрезала Надежда Михайловна. – Вспоминай!

Может, он о какой-нибудь новой сотруднице поначалу рассказывал, а потом вдруг

перестал. Может, однажды после деловой встречи неразговорчивым приехал. Все

вспоминай, что непривычным показалось. А проще всего – у него на фирме аккуратно

справки наведи. Ты с их уборщицей знакома?

– Да не нужно мне было! – с отчаянием почти выкрикнула Валерия. – С

уборщицей не нужно мне было знакомиться! И с секретаршей! Не было у Лёньки

никого на стороне, я бы почувствовала!

– Ну и глупо! – рассердилась Лапина, бывшая Киреева. – Тут не чувствовать, а

точно знать необходимо. Как теперь ты собираешься варианты отметать?

– А я это как вариант и не рассматривала! – огрызнулась Валерия, но Лапину

ввести в заблуждение не смогла.

– Не рассматривала она, как же!.. – ядовито проговорила Надежда. – У тебя же

с языка сорвалось! Ты себя выдала, дорогуша, так что не надо мне мозги конопатить.

– Я к вам за поддержкой, а вы… – Лера, кажется, захлюпала на той стороне

трубки.

– Цыц! Тихо! Не нюниться! – строго прикрикнула на нее Лапина, лихорадочно

соображая, чем может помочь. Срочно помочь, прямо сейчас. И не находила.

– Значит так, – произнесла, наконец, она, – У меня мент знакомый имеется,

Серега Кутузов. Ну, ты помнишь, по той истории… Если потребуется, я его для тебя

напрягу. Усекла, подруга?

Подруга то ли хмыкнула саркастически, то ли носом шмыгнула.

– А сама не лезь во все это, – продолжила уверенным тоном наставлять ее

Лапина. – Ты мне поверь, Валерия, не твоя это стезя. Вспоминай факты, а если что

припомнишь, то сразу следователю доложишь. Он тебе свои координаты оставил?

Ну, вот. Позвонишь и доложишь. И не путайся у органов под ногами. Я попробую

выкроить время и к тебе подскачу, все обсудим. Лады? Все будет нормально, вот

увидишь.

Но сама Лапина не была в этом так уж уверена. Сердце ныло за эту

прямодушную до грубости и надежную до безрассудства Бурову Леру, дорогую

Бурову Леру, попавшую в передрягу. Если Леркин мужик и вправду так подло и зло с

ней поступил – бросил, как надоевшую вещь, и ушел к другой, напоследок подкинув к

порогу свеженький труп, то Надежда готова отыскать сволочь только для того, чтобы

с размаху влепить звонкую пощечину, а лучше бы вмазать ему кулаком под дых, как

учил муж Иван. А еще лучше завалить кабана на землю, чтобы он грохнулся как

следует задницей и затылком, и хорошенько отметелить ногами, обутыми в

армейские берцы.

Но Надин босс, как назло, отбыл вчера в Минск по приглашению

наклюнувшихся партнеров, оставив ее на хозяйстве, и у нее решительно нет

возможности отлучиться с работы даже на час. И после работы поехать к Буровой

она тоже не может. И без того Иван ворчит, что жена допоздна задерживается на

службе, а если Надя, как последняя дура, решит его просветить, по какой такой

насущной необходимости ей нужно наведаться к Лере, то взбучки ей не миновать. Он

сразу вычислит, что жена вновь нацелилась влезть в чужие разборки, а этого больше

допускать он был не намерен.

В свое время Надежда заставила его здорово поволноваться, когда

распутывала дело «безумных старух» и едва не погибла сама. Выследив преступника

и убийцу, она тогда чудом избежала смерти, поэтому свои страхи Иван Лапин

запомнил надолго.

Огорчать мужа и ссориться с ним Надя не хотела. Ее теперешняя семейная