Заскар. Забытое княжество на окраине Гималаев - Пессель Мишель - Страница 2

Описание края, расположенного на «крыше мира», несомненно, заинтересует советского читателя, который найдёт здесь много интересных сведений и наблюдений из самых различных областей человеческих знаний. С особым волнением, вероятно, будут читаться те места книги, где речь идёт о критических ситуациях, возникавших во время путешествия, когда жизнь его мужественных участников висела на волоске.

На «краю света»

Заскар — край чёрных волков, снежных барсов и голубых маков, край ледников и тундры, пронзительных ветров и морозов. По землям этого края текут бешеные горные потоки, несущие золото. Здесь живут монахи, князья и лучники. Заскар — феодальное княжество, расположенное на «крыше мира».

Мало кто из европейцев бывал в Заскаре; даже отважные охотники XIX века, которые путешествовали по самым безлюдным местам в поисках редких зверей, избегали снаряжать экспедиции в Заскар. «Газет де л'Энд» писала в начале XX века, что эта местность совершенно неисследована. Те же слова можно было бы написать и в 1976 году. Действительно, ещё никто не занимался исследованиями этого района — о нём лишь упоминают редкие путешественники, бывавшие в Западных Гималаях, в частности в Ладакхе. А ведь княжество Заскар основано в 930 году нашей эры, то есть за сто тридцать шесть лет до покорения Англии Вильгельмом Завоевателем.

Одна из причин, по которой долину Заскара обошли вниманием исследователи и путешественники, кроется в том, что это один из высочайших и наиболее труднодоступных районов нашей планеты. Долина тянется на триста двадцать километров, а её дно, по которому стремительно мчится горная река, находится на головокружительной высоте — четыре тысячи метров над уровнем моря. Чтобы попасть в Заскар, надо пройти через один из труднейших перевалов главного хребта Гималаев. Если учесть, что перевалы проходимы лишь четыре месяца в году, то выходит, что долина отрезана от остального мира почти весь год.

Я отправился в Заскар, чтобы узнать, как люди живут на такой высоте и в таком суровом климате и где границы человеческой выносливости. Мне хотелось быть одним из первых в изучении уникальной и нетронутой культуры заскарцев. Моя задача облегчалась тем, что я знал тибетский язык и мог свободно изъясняться с местными жителями, которые говорят на одном из диалектов этого языка.

Чтобы добраться до Заскара, я сначала полетел в Дели. Там пересел на другой самолёт и попал в Сринагар, столицу Кашмира, расположенную на высоте полутора тысяч метров над уровнем моря в одной из высокогорных долин Западных Гималаев. Там начиналась дорога, пересекающая Гималаи и ведущая в Лех, древнюю резиденцию ладакхских князей, которые состоят в родстве с князьями Заскара и являются их северными соседями. На полпути между Сринагаром и Лехом находится старинный торговый центр, деревня Каргил. Решив, что она будет исходным пунктом моего путешествия, я весьма смутно представлял себе, как оно будет проходить в дальнейшем, тем более что ещё не наметил предстоящего маршрута. Именно поэтому, оказавшись в Сринагаре, я прежде всего принялся за поиски Сонама, единственного человека в городе, которого хорошо знал.

Мы познакомились с Сонамом годом раньше, когда я путешествовал по Ладакху. Он жил в запущенном кирпичном доме на берегу озера Дхал, где на якорях стоят ярко окрашенные кашмирские плавучие жилища — шикхары, отделанные кедром. В этих домах на плаву живут богатые индийские торговцы, которые в разгар лета перебираются в прохладные горные места, да многочисленные туристы, останавливающиеся там в перерыве между двумя чартерными рейсами. Мне хотелось, чтобы Сонам подыскал мне знающего Заскар проводника, на которого я мог бы полностью положиться.

Сонам был рад встрече, а потому, с гордостью показав мне свою новую лавку, пригласил на чай в единственную жилую комнату, где кроме его жены сидела элегантная девушка с заплетёнными в косички волосами.

— Я никогда не бывал в Заскаре, — признался Сонам, — но, вспоминая всё, что читал, могу сказать, это прекрасный уголок. В одной старинной тибетской книге говорится, что Заскар — открывшаяся страна.

— Как это понимать?

— Она… не существовала, а потом однажды вдруг появилась, — разъяснил Сонам, — боги украсили землю, которая покрывала долину. И Заскар обрёл жизнь. Поэтому Заскар — одно из самых священных мест.

Мне было любопытно узнать, в какой книге или в каком манускрипте Сонам почерпнул подобную информацию, поскольку помнил первую фразу из произведения, которое принято называть «Заскарские хроники»: «Это страна, где собираются феи»… Но когда разглядывал карту, меня охватывали сомнения. Я спросил Сонама, где можно найти проводника. Мой друг задумался.

— Не советую брать выходцев из Тибета, — наконец сказал он. — Многие из них хорошо говорят на ладакхском диалекте, но практически никто не знает заскарского. И района они не знают. Лучше поискать нужного человека в Каргиле.

— Вам следует обратиться к тибетцу — владельцу гостиницы-ресторана в Каргиле, — вступила в разговор юная красавица, сидевшая у подножия постели. — Он один из моих друзей и наверняка отыщет вам на базаре какого-нибудь заскарца, на которого вы сможете положиться. Они изредка приезжают в Каргил за покупками.

Женщина казалась мне всё более и более очаровательной. В ней чувствовались гордость, обаяние и редкостная изысканность тибетских аристократов. Я обрадовался, когда узнал, что нам, наверное, придётся совершить совместную поездку на автобусе до Каргила. Она собиралась уезжать в Лех из Сринагара в тот же день, что и я.

— В любом случае, — добавила она, когда я прощался с хозяевами, — хозяин гостиницы окажет вам помощь.

После этой встречи я дня три бегал по городу и закупал провизию. Опыт моих странствий подсказывал, что в высокогорье Центральной Азии раздобыть пищу трудно, а поскольку буддисты осуждают акт убийства любого живого существа, не было никакой надежды купить там мясо, яйца, курицу. С другой стороны, Кашмир преимущественно мусульманский район, и в Сринагаре свинины не отыскать, как, впрочем, и говядины, ведь Кашмир является частью индуистской Индии. К счастью, ещё перед отъездом из Европы я запасся мясными консервами и паштетами в банках. Таким образом, единственным источником белков будут для меня эти консервы, чечевица и масло какао. В Сринагаре я собирался закупить рис, молотый кэрри и сахар — основную пищу, которую в горах не сыскать и днём с огнём.

Набивая плетёные корзины покупками, я старался представить себе страну, «где собираются феи»! Как случилось, что в свои тридцать девять лет я верю в волшебные сказки? Неужели никогда не повзрослею? Я по-прежнему мечтаю о приключениях, опасностях, сильных ощущениях. Моими героями по-прежнему остаются путешественники и исследователи прошлых лет. Я всегда видел себя исследователем, первым ступающим на неизведанную землю, населённую туземцами. Я всегда хотел бродить по долинам затерянных миров и осваивать их. Я всегда был и остаюсь мечтателем, заблудившимся в мире искусственных спутников, сверхзвуковых самолётов, пластмассовых ложек, алюминиевых аэровокзалов, баров, подземных супермаркетов и рукотворных солнц.

С раннего возраста я пытался повернуться спиной к действительности современного мира и отправиться на поиски тех краёв земного шара, где можно было надеяться на приключения, достойные героев моих грёз. Именно поэтому восемнадцать лет жизни я провёл в пустынных и безлюдных районах, ходил по джунглям Центральной Америки, карабкался по почти нехоженым тропам Гималаев в поисках духовных ценностей, о которых современный мир, похоже, забыл. Мне повезло в том, что почти всю свою жизнь я посвятил удовлетворению неистребимого чувства любознательности во время экспедиций в самые далёкие уголки Земли. Мне посчастливилось отыскать в Центральной Америке руины неизвестных городов майя, быть первым исследователем неведомых районов Северного Непала (я был первым европейцем, изучавшим княжество Мустанг). Мне повезло быть одним из первых европейцев, получившим разрешение пересечь и исследовать горные районы недоступного Восточного Бутана. Однако я продолжаю мечтать о новых открытиях во времена, когда политика и технология способствуют уничтожению неведомого. Реактивные самолёты, вертолёты и гигантская индустрия международного туризма сделали доступными самые отдалённые уголки земного шара. Увижу ли я ещё, как восходит солнце над нетронутыми землями?