Зоя - Стил Даниэла - Страница 123

В конце 1942 года Зоя один день в неделю проводила в конторе Саймона на Седьмой авеню, и мистер Келли обычно бывал там с ней. Сначала они обращались друг к другу официально: «мистер Келли, миссис Хирш». Она носила простые черные костюмы, а он — темно-синие или в полоску. Но спустя несколько месяцев в их отношениях появился юмор. Он рассказывал очень смешные анекдоты, а она смешила его рассказами о «Графине Зое». Потом она стала приходить на работу в менее официальных нарядах, а он снимал пиджак и закатывал рукава сорочки. На него производила впечатление ее деловая сметка. Сначала-то Пол думал, что мистер Хирш совершил ошибку, решив назначить ее директором вместо себя, но теперь он понял, что Хирш, как всегда, оказался прав. В то же время ей удалось сохранить женственность, она никогда не повышала голос, но всем было очевидно, что она ни от кого не потерпит никакой глупости; Зоя всегда строго следила за отчетностью.

— Как вам все это удалось? — спросил он ее однажды за ленчем в кабинете Саймона. Они попросили принести им сандвичи и устроили себе настоящий пир. Атертон, Келли и Шварц накануне уволили одного из двух руководителей предприятий Саймона, и сейчас предстояло проверить множество документов.

— По ошибке, — засмеялась она. Зоя рассказала ему о своей работе в варьете и у Аксель и что когда-то давным-давно танцевала в труппе дягилевского балета.

Что же касается Келли, то он закончил Йельский университет и женился на бостонской актрисе по имени Алисон О'Киф. Через четыре года у них уже было трое детей, однако говорил он о ней без привычного блеска в глазах.

Ее не удивило, когда много позже, после одного напряженного рабочего дня, он сказал, что не любит возвращаться домой.

— Мы с Алисон чужие уже много лет, — признался он.

Да, ему не позавидуешь… Они-то с Саймоном были настоящими друзьями, не говоря уж о той обоюдной страсти, которую они испытывали друг к другу.

— Почему тогда вы не разводитесь? Сейчас ведь многие разводятся.

— Мы оба католики, Зоя, — с грустью в голосе сказал он. — Она никогда не согласится на развод. Я пытался предложить ей это десять лет назад. У нее был нервный срыв — так она, во всяком случае, говорила, и с тех пор она очень изменилась. Я не могу оставить ее сейчас. И к тому же… — он осекся, но потом решил быть откровенным до конца: Зоя была женщиной, которой можно было доверять, за последний год они стали близкими друзьями, — ..если говорить начистоту, она пьет. Я бы не пережил, если бы с ней что-то случилось по моей вине.

— Жизнь у вас, я вижу, не очень-то веселая… — Бостонская актриска… пьет и не дает ему развода — Зою передернуло от одной мысли об этом. Впрочем, в универмаге она видела много подобных женщин, наряды они покупали от безделья и никогда не надевали то, что приносили домой: их ничуть не волновало, как они выглядят. — Вам, должно быть, очень одиноко. — Зоя ласково посмотрела на него, и он пожалел, что рассказал ей слишком много, ведь им предстояло работать вместе, а это могло помешать. В его жизни были и другие женщины, но они никогда не имели для него большого значения. С ними можно было поболтать или заняться любовью, но такую, как Зоя, он не встречал, пожалуй, никогда.

— Меня поддерживает работа, — мягко улыбнулся он, — так же, как и вас. — Он знал, как много она работает. Теперь Зоя жила только ради работы и своих детей, которых очень любила.

В 1943 году они ужинали вместе каждый понедельник, когда заканчивали работу в конторе Саймона.

Это давало возможность продолжить обсуждение проделанной за день работы, и обычно они ходили в маленькие ресторанчики недалеко от Седьмой авеню.

— Как Мэт? — улыбаясь, спросил Пол однажды весной.

— Мэтью? Прекрасно. — Мальчику исполнилось три с половиной года, и он был для Зои чуть ли не единственной радостью в жизни. — Он заставляет меня чувствовать себя снова молодой. — Смешно, что она считала себя слишком старой, когда родила Мэтью, а теперь он для нее был самой большой радостью. Саши почти никогда не было дома — казалось, она вообще там не живет. Ей только что исполнилось восемнадцать. Пол однажды видел Сашу и был поражен, какая она красивая. Но хлопот с такой девочкой у Зои должно было быть много. Зоя не раз говорила, что с трудом удерживает ее в школе. Николай все еще воевал в Англии, и Зоя постоянно молилась, чтобы он вернулся живым.

— А как ваши дети, Пол? — Зоя знала, что обе его дочери были замужем — одна в Чикаго, другая на Западном побережье, а сын — где-то на Гуаме. В Калифорнии у него было двое внуков, но с ними он виделся редко: его жена не любила ездить в Калифорнию, а он боялся оставлять ее дома одну.

— Думаю, что у моих детей все прекрасно. — Он улыбнулся. — Они давно улетели из родного гнезда, и мы редко получаем от них известия. Детство у них выдалось нелегкое из-за Алисон, которая слишком много пила… Скажите, а что нового в универмаге?

— Ничего особенного. Я открыла новый отдел мужской одежды, пытаемся продавать там кое-какие новые модели. Хорошо бы после войны снова съездить в Европу и закупить что-нибудь новое. — Но конца войны не было видно, она бушевала по ту сторону Атлантического океана.

— Мне бы тоже хотелось когда-нибудь снова побывать в Европе. Одному, — честно признался Пол. Совсем невесело быть чем-то вроде сиделки у собственной жены, которая слоняется из бара в бар или прячется в своей комнате, притворяясь, что не пьяна, а устала. Зоя удивлялась, почему Пол с этим мирится.

Ему было очень тяжело, и Зоя однажды заговорила об этом, когда он проводил ее домой и она пригласила его зайти выпить. До этого он всего один раз был у нее дома, и у него осталось впечатление, что там уютно и тепло. Они сели на диване в библиотеке, и Зоя налила ему виски. Саши еще не было. Дома был только Мэтью, который спал с няней в детской.

— Вам надо отдохнуть, Пол. Поезжайте в Калифорнию, навестите детей. Почему вы калечите себе жизнь из-за вашей жены?

— Вы правы, но одному ехать невесело. — Он всегда был с ней откровенен, тем более сейчас, когда сидел рядом на диване и потягивал виски, глядя на сидевшую рядом Зою. На ней было белое платье, а рыжие волосы забраны назад, как у девушки.