Возвращение - Стил Даниэла - Страница 24

Я проснулась от аромата жареной свинины. Было пять утра, и за окнами стоял туман.

— Доброе утро, спящая красавица. Завтрак на столе!

Я ощущала себя не спящей красавицей, а спящей уродиной, и запах бекона вызывал у меня тошноту. Вспомнились события вчерашнего дня, и нервы дали о себе знать.

— Привет, мамочка! Мы испекли тебе вафри!

— Вафли. Как, ты уже одета? Похоже, вы оба поднялись ни свет ни заря. — Как бы я ни чувствовала себя, пришлось делать хорошую мину при плохой игре. По крайней мере при Сэм.

Я встала, почистила зубы и почувствовала себя немного лучше. Вафли оказались вкусные. Я съела две штуки, и Сэм задрожала от радости.

— Мамочка, тебе понравилось?

— Ужасно понравилось. — Я бросила взгляд на Криса, но он был занят уборкой кухни. — Чего ради вы проснулись в такую рань?

Мне нужно быть на месте в шесть, и если ты не передумала, то пора выезжать. Я уже опаздываю. — Он в упор посмотрел на меня с другого конца комнаты.

— Ладно. Спасибо. Я пошла укладывать вещи Сэм и одеваться. Буду готова через десять минут.

Джинсы, рубашка… В городе мне делать было абсолютно нечего. Разве что поздравить Джо Трамино, который оказался прав.

Сэм выглядела расстроенной, и я попыталась уговорить ее спеть, чтобы у нее поднялось настроение. Слава богу, Стинсон и Болинас тонули в тумане: их вид перевернул бы мне душу. Мы видели лишь небольшой участок дороги и тянувшиеся вдоль него холмы.

В это время на дорогах не было ни души, и мы добрались до города за полчаса. Крис остановился под окнами нашей квартиры, посадил Сэм на спину и донес ее до дверей.

— Скоро увидимся, пигалица.

Девочка чуть не заплакала. Тогда Крис наклонился к ней и что-то прошептал на ухо. Лицо Сэм тут же просияло.

— Ладно, дядя Криц. До свидания! — Она захлопнула за собой дверь, а я растерянно обернулась к Крису.

— Что ты ей сказал? — Пусть не морочит ребенку голову. — Я хочу знать.

— Не твое дело. Это касается только нас двоих. А тебе я скажу вот что: если ты думаешь, что все кончено, то сильно ошибаешься. И не пытайся догадаться, о чем идет речь. Мне и самому пока не все ясно. Просто я не позволю тебе уйти. Ты меня слышишь?

Крис посмотрел мне в глаза, поцеловал в лоб, сел в машину и уехал. Ах как он ошибался! Для меня-то все было кончено.

К девяти часам я отвела Сэм на детскую площадку. К моему удивлению, она ничуть не капризничала. Можно было со спокойной душой возвращаться домой и распаковывать чемоданы.

Нужно было обзвонить рекламные агентства, с которыми я сотрудничала, и сообщить о моем возвращении. А что потом? Может, поплакать? Черт возьми, а почему бы и нет?

Когда приступ меланхолии прошел, я убрала квартиру, выпила кофе, встретила Сэм, и мы пошли в зоопарк. Возиться с чемоданами и звонить в агентства было выше моих сил. Мы поели неподалеку от вольера бегемота. Местное меню вызвало у нас легкую оторопь.

— Я не хочу есть гориллу, мамочка. Она страшная.

— Это обыкновенный гамбургер, Сэм… «Гориллабургером» его называют здесь в шутку.

Она заколебалась, но в конце концов согласилась попробовать, взяв с меня слово, что мы немедленно уйдем, если ей станет страшно. Все обошлось, и я с трудом скрыла улыбку, когда через минуту с тарелки исчезли и гамбургер, и французское жаркое.

Мы вернулись домой уже в сумерки. Против ожиданий, день прошел неплохо. Я искупала Сэм и отправила спать. Рано или поздно, но мне суждено было остаться наедине со своими мыслями. Криса больше нет.

— Можно войти? — Сердце подпрыгнуло. В дверях показалась взлохмаченная шапка белокурых волос. — Тебе бы следовало запирать дверь.

— А тебе бы следовало слушать, что тебе говорят. Я велела, чтобы ты не показывался на глаза.

Говорила я одно, а делала другое. Руки сами собой обняли его. С души свалилась мучившая меня весь день стопудовая тяжесть.

— Ну до чего же говенный у тебя язык, Джилл! Как ни крути, а я был обязан вернуться. Я обещал Сэм! — И он с довольным видом развалился на диване.

— Ничего ты не был обязан…

— Завтра я увезу вас в Болинас. Пожалуй, день, проведенный в городе, пошел тебе на пользу.

— Пожалуй. Поэтому мы никуда не поедем.

— В таком случае я тоже никуда не поеду. Но было бы несусветной глупостью позволить даче пустовать.

— Вот и не делай глупостей. Возвращайся. Мне все равно, где ты будешь жить.

— Да ну? — Он встал и медленно подошел к моему креслу. Я курила сигарету, пытаясь не подать виду, что меня трясет. — А вот мне не все равно, где будете жить вы, миссис Джиллиан Форрестер! Я хочу, чтобы ты жила со мной. Ты еще не поняла этого? — Крис наклонился и стиснул ручки кресла. Его лицо медленно придвигалось к моему, и я поняла, что близится поцелуй.

— Крис, не надо! — Я уперлась ему в грудь, но тщетно: он все равно поцеловал меня. — Прекрати!

— Нет, это ты прекрати! Дело зашло слишком далеко. Я костьми лягу, но не позволю тебе уйти.

Заруби это на носу! — С этими словами он вытащил меня из кресла, взял на руки, отнес в спальню и положил на кровать.

— Крис Мэтьюз, немедленно убирайся из этого дома! — вскочив, крикнула я. Вместо ответа он легонько ткнул меня ладонью, опрокинул навзничь и навалился сверху. Бунт был подавлен. Все началось снова.

— Так мы едем в Болинас или нет? Между прочим, погода паршивая. — Мы лежали в постели. Туман, опять туман…

— Не вижу смысла, Крис. У меня на этой неделе три заказа, а в пятницу за Сэм приедет Ричард. Давай останемся.

— О'кей. — Он был удивительно сговорчив.

— Но жить будем здесь. Я не хочу на Сакраменто-стрит.

— Почему?

— На это много причин. Во-первых, не нужно дразнить гусей. Не беда, если Сэм расскажет отцу, что мы жили у тебя в Болинас: дача есть дача… Но если она ляпнет про твою городскую квартиру, хлопот не оберешься.

Я кривила душой. Именно это и было главным. Мне не хотелось ехать туда, где он спал с сотней разных девок. В том числе и эти три месяца. Болинас мне тоже опротивел. Я хотела остаться у себя.

— По-моему, все это глупости. Впрочем, поступай как знаешь. У меня тоже полно работы.

Всю следующую неделю мы прожили в городе, склеивая черепки. Это оказалось на удивление легко. Конечно, благодаря Крису. Было невозможно противиться его обаянию, манерам и непринужденности шестилетнего мальчишки. И, кроме того, я любила его.