Дерзкая любовница - Барбьери Элейн - Страница 19

– Гарет… ах да, ведь я сам пригласил тебя сюда нынче вечером, не так ли? Правда, в тот момент я и не думал, что твое появление может помешать, но Анжелика вела себя так мило… – Тут Эстебан демонстративно погладил Анжелику по груди. Лицо Гарета превратилось в каменную маску. – Не правда ли, она прелестна? Ты должен согласиться со мной, ведь ты тоже успел отведать ее прелестей? Бедняжка Гарет! Ведь все, что тебе так мило, отныне достанется одному мне: и нежные губки, и шелковистая гладкая кожа, и тугая девичья грудь…

– Ублюдок!

Эстебан гулко расхохотался. А потом не спеша протянул руку, сдернул с Анжеликиного плеча блузку и жадно впился в молочно-матовую кожу.

Боль заставила ее охнуть и дернуться – но грубые руки по-прежнему держали ее в плену. Гарет машинально рванулся вперед, но его остановил злобный окрик:

– Нет! Ни с места! Анжелика вовсе не хочет, чтобы я отпустил ее сегодня – верно, шлюшка? Ведь боль только усиливает наслаждение. Уж я непременно постараюсь завести тебя так, чтобы ты тряслась от желания и умоляла меня сделать это еще и еще!

Гарет не стал дожидаться ответа Анжелики. С отчаянной решимостью он рванулся вперед, и тогда Эстебан выхватил что-то из-за голенища. Тускло сверкнувшая в сумерках сталь остановила Гарета, а Эстебан прошипел:

– Нет, Гарет! Я не хотел никому пускать кровь этой ночью, но если ты не остановишься, пожалуй, придется! Вы оба этого заслужили, и мне наплевать, чья именно кровь сейчас прольется: твоя или шлюхина!

Гарет поглядел на помертвевшее лицо Анжелики. А Эстебан злорадно рассмеялся, увидев, как соперник сделал шаг назад.

– Анжелика… надо же, какой контраст между именем и теми чувствами, которые ты будишь в людях! – Эстебан рывком притянул девушку к себе. – Зато это имя очень подходит к ее ангельскому лицу… Она прекрасна, как ангел… Ангел из преисподней!

Анжелика уже не в силах была сдержать дрожь. Эстебан, наслаждаясь ее ужасом, вертел свой кинжал так и этак и улыбался все шире:

– Видел, как шлюшке неймется отведать моей любви, Гарет? Ну ничего, я скоро успокою тебя. Потерпи, малышка. Но сначала скажи Гарету, что принадлежишь только мне! Скажи сама. что решила служить мне, только мне… – И он так заломил ей руку, что Анжелика застонала. Гарет снова дернулся вперед, и Эстебан угрожающе взмахнул кинжалом: – Говори, Анжелика…

Кое-как поборов порожденное ужасом оцепенение, Анжелика глянула в горевшие безумием глаза Эстебана и промолвила, презирая себя:

– Я… я дала дону Эстебану обещание, что буду… буду…

– Ну давай, Анжелика, скажи ему, как ты будешь мне служить?

– Служить ему верой и правдой…

– Тебе следует выражаться более убедительно, Анжелика, – прорычал Эстебан, еще сильнее выворачивая ей руку. – Гарет должен знать, как именно ты…

Он умолк на полуслове и насторожился: послышался какой-то звук. Вскоре на противоположном конце тропинки мелькнул свет фонаря и раздался негромкий голос дойны Терезы:

– Эстебан, милый, ты здесь? – Тут возле нее возник еще чей-то силуэт. – Энрике, я уверена, что Эстебан просто пошел прогуляться. Тебе не о чем беспокоиться.

– Он так нервничал, Тереза. День выдался нелегкий. Но идем же в дом. Я пошлю на поиски Фернандо.

– Энрике…

– Пойдем, Тереза. Гости скоро хватятся нас. И они направились обратно к дому. Эстебан впился глазами в непроницаемое лицо Гарета и злобно скривился. Не скрывая досады, он обратился к Гарету.

– Сюда скоро придут, так что придется отложить нашу беседу. Если ты сейчас же вернешься в дом, я явлюсь следом за тобой. Анжелика шла домой – вот пусть и идет восвояси Если ты желаешь ей добра, то не будешь больше виться возле ее юбки. – Однако Гарет не шевельнулся, и Эстебан рявкнул: – Проваливай! Скорее!

Гарет еще раз взглянул на бледное, растерянное лицо Анжелики, неохотно повернулся и зашагал к дому. Эстебан не отрывал глаз от его широкой спины и весь напрягся, когда техасец задержался, чтобы перекинуться парой слов с Фернан– до. Усмехнувшись, он спросил у замершей от страха Анжелики:

– Как ты думаешь, шлюшка, он делает это ради тебя – или ради себя, чтобы тебя не вышвырнули с асиенды, как котенка, и у него осталась бы возможность с тобой встречаться?

Глаза Эстебана снова полыхнули недобрым огнем, он нагнулся и спрятал в сапог кинжал, продолжая удерживать Анжелику. Потом что было силы прижал ее к себе и поцеловал жадно, до крови.

– Шлюха! Ты распаляешь меня так, будто я неопытный сопляк, я не в состоянии думать ни о чем, кроме твоего тела! Этой ночью мне не удастся довести дело до конца, но ожидание сделает развязку еще слаще. Не бойся, я оставлю тебя ненадолго, мой цветок разврата: скоро, очень скоро я отведаю твоего нектара и упьюсь им! Помечтай обо мне, шлюшка, помечтай… и я не обману твоих ожиданий! – Коротко хохотнув, Эстебан внезапно разжал руки – и Анжелика едва не упала. – А теперь ступай! Ступай отсюда, пока я не уволок тебя в кусты прямо под носом у Фернандо!

Дикое пламя в глазах Аррикальда вонзалось в нее ледяным копьем, она повернулась ни жива ни мертва и опрометью кинулась прочь. Издевательский хохот Эстебана долг преследовал ее.

Только перед самым домом Анжелика позволила себе задержаться и перевести дух.

Нет, ни за что, никогда в жизни она не позволит этому человеку снова прикоснуться к себе – и будь что будет! Должен же быть какой-то способ избавиться от него… или хотя бы подержать на расстоянии, пока не найдется выход…

Может быть, пожаловаться падре Мануэлю?.. Нет, Эстебан прав. Донна Тереза ни за что не поверит, что ее любезный сынок способен на насилие. Что он имел в виду, когда собирался ее «распалить»? Наверняка что-то ужасное и жестокое…

И тут вместо искаженной похотью физиономии Эстебана Аррикальда в ее памяти возник образ Гарета Доусона. Если бы не кинжал, он не отступился бы. Анжелика ясно видела, что в его темных глазах мелькнул испуг, но не верила. что техасец испугался за себя. Она помнит, как он смотрел на нее, в бессилии сжимая кулаки, и на щеке его билась жилка, а грудь вздымалась от ярости, а не от испуга. В тот миг она бы с удовольствием кинулась искать спасения на его широкой груди.

Анжелика выпрямилась и с трудом перевела дыхание. Нет, все это глупости! Ведь не далее как нынешним утром та же самая похоть горела в обращенных на нее глазах Гарета Доусона! Слова нежности… обещание наслаждений… Словом, и Гарету Доусону, и Эстебану Аррикальду было нужно от нее одно и то же.

Плечи ее бессильно поникли, и Анжелика ступила на порог родного дома. Как никогда прежде, она искала покоя и безопасности в этих неказистых стенах.

Однако она не сразу решилась толкнуть дверь, опасаясь, что ее вид может напугать родителей.

Но тут Анжелика услышала из-за двери низкие причитания матери и рыдания Карлоса. Карлос никогда не был плаксой. Должно быть, случилось что-то ужасное!

Анжелика решительно толкнула дверь и увидела, что мать пытается остановить кровь, льющуюся из разбитого носа Карлоса. Однако усилия ее были тщетны. При звуке ее шагов Карлос поднял было голову, но поспешно отвернулся, однако Анжелика успела заметить и синяк под глазом, и глубокие царапины на бледной щеке и шее.

Она упала на колени возле брата и сжала слабые тонкие пальцы:

– Карлос, любимый, что случилось?

– Ничего, Анжелика, – затряс головой мальчик, старательно избегая ее взгляда. – Право, ничего.

– Ничего?! Кто посмел это сделать?! – Она вопросительно посмотрела на мать. Та украдкой покачала головой и сказала вслух:

– Ничего страшного, Анжелика. Карлос сейчас придет в себя и отправится спать. Он сильно устал, правда, Карлос?

– Да, мама.

– Хочешь, я почитаю тебе ту книгу, которую дал нам падре Мануэль? – шепотом предложила Анжелика, не сводя глаз с расстроенного лица брата, все еще избегавшего ее взгляда. – Мы уже пропустили несколько дней.

– Нет, я устал. Хватит, мама, лучше я пойду лягу. Спокойной ночи.

Забрав у Маргариты влажную тряпицу и прижав ее к носу, Карлос устало выпрямился и стариковской походкой направился к себе. Едва дождавшись, пока за ним захлопнется дверь, Анжелика взглянула на страдальчески искривленное лицо матери: