Вернись, любовь - Стил Даниэла - Страница 49

– Я не могу сказать, что никогда не хотел остального. До встречи с тобой я хотел. Но только не после нашего знакомства.

– Я никогда не поверю вам.

– Тогда я должен попрощаться.

Изабелла следила, как он выходил из комнаты. Но она уже укладывала вещи, когда он махнул водителю, чтобы тот уезжал, и быстро пошел, опустив голову, к своему офису.

Глава 23

Самолет приземлился в аэропорту Леонардо да Винчи на следующее утро в 11.05. Бернардо и два охранника уже ждали ее, когда она вышла из таможни. Изабелла с любовью приветствовала его, но в то же время в ней чувствовалась напряженность. У нее был изможденный вид после бессонной ночи в полете. Ей было больно расставаться с Алессандро, неловко покидать Наташу, но единственное, чего ей хотелось, это убраться оттуда.

Она проплакала половину пути до Рима. Он предал ее. Они все предали ее. Амадео, Бернардо, Корбет, Наташа. Все люди, которым она доверяла, которых любила. Амадео – своей смертью, Бернардо – попытками заставить ее продать дом мод, а Корбет... Она даже не могла думать об этом. Она не знала, сможет ли начать все сначала, если вообще сможет жить дальше.

Пройдя таможенный досмотр с двумя небольшими чемоданами, она устало посмотрела в глаза Бернардо. Трудно было поверить, что она не видела его пять месяцев. Это больше походило на пять лет.

– Привет, Беллецца. – Глядя на нее, он подумал, что последние пять месяцев, проведенные ею в Нью-Йорке, не были добрыми для нее. Она казалась хрупкой, худой и опустошенной, а под глазами были глубокие круги. – Ты хорошо себя чувствуешь? – Он был обеспокоен.

– Просто устала. – Она улыбнулась впервые за последние сутки.

Он чувствовал ее напряженность, пока они ехали в Рим. Она была необычно сдержанной, молча и с болью смотрела из окна лимузина.

– Почти ничего не изменилось. – Он попробовал завязать общий разговор. Ему не хотелось говорить о делах в присутствии охранников.

– Нет, но сейчас теплее. – Она вспомнила, какой холодной была ночь полета.

– Как Алессандро?

– Прекрасно.

Изабелле очень хотелось увидеть виллу, но она знала, что не готова. Еще не готова. И ей надо было заняться делами в доме мод. Это придавало больше смысла тому, что она будет жить там. В этом было нечто большее, хотя ей не хотелось признаваться в этом даже самой себе.

Отдав свое тело Корбету, она не хотела возвращаться в постель, которую она делила с Амадео. Теперь и она предала его. И ради чего? Ради хитрости. Обмана.

Она почувствовала, как у нее чуть-чуть сильнее забилось сердце, когда они остановились перед тяжелой черной дверью. Ей хотелось закричать, но она лишь на мгновение устремила взгляд на нее. Потом она вышла из машины и вошла в дом мод «Сан-Грегорио», как будто никогда не уезжала. Никого не предупредили о ее приезде, но она знала, что об этом в тот же вечер будет известно всему Риму. Но это ее нисколько не волновало. Пусть они преследуют ее, пусть ослепляют вспышками – ее это тоже ничуть не трогало. Ничто больше не потревожит и не удивит ее, больше никогда. По многолетней привычке она вставила свой ключ в замок лифта и нажала кнопку четвертого этажа, в то время как Бернардо наблюдал за ней.

Он осознавал, что с ней произошло что-то ужасное. У нее внутри была мертвенная пустота. Ее бледное лицо цвета слоновой кости, которое он так любил, напоминало маску. Он никогда не видел ее такой, даже в те страшные часы ожиданий, даже во время похорон или ее бегства. Изабеллы, которую он знал долгие годы, больше не существовало.

Из конца коридора четвертого этажа она прошла к двери на лестницу, ведущую к квартире на верхнем этаже. Бернардо следовал за ней. Там она наконец-то села, сняла черную шляпу и, казалось, расслабилась.

– Ну, как дела, Бернардо?

– У меня все в порядке, Изабелла. А как ты? Тебя не было пять месяцев, и ты возвращаешься домой и ведешь себя так, будто я прокаженный.

Может, так и есть, подумала она. Вслух она только спросила:

– Ты звонил в «Ф-Б»? Он кивнул.

– Мне было плохо, но я это сделал. Ты знаешь, как это ударит по нашим показателям?

– Мы все наверстаем к следующему году.

– Что случилось вчера? – Теперь он не осмеливался спорить с ней. Она выглядела слишком уставшей, чересчур хрупкой.

– Я узнала кое-что интересное.

– И что же это?

– Что Наташин друг, который, как я думала, стал и моим другом, просто использовал меня, чтобы купить мой бизнес. Тебе должно быть знакомо это имя, Бернардо. Корбет Эвинг.

Бернардо в шоке смотрел на нее.

– Что значит «использовал»?

Она не стала вдаваться в подробности.

– Я не знала, кто он на самом деле. Но Наташа, конечно, знала. И ты тоже. Я понятия не имею, задумали ли вы все это вместе или нет. Мне этого никогда не узнать. Возможно, именно по этой причине ты настаивал, чтобы я уехала из Рима. Теперь это уже не имеет значения, Бернардо. Я дома. На самом деле негодяем является Эвинг. Вопрос закрыт. Я ничего не продаю. И я приняла решение, на которое давно надо было решиться. Но мне потребовалось время.

Бернардо гадал, что сейчас последует. У него сильно разболелась язва, но он ждал ее сообщения.

– Я увожу основную часть бизнеса с собой в Штаты. – Это было предложение Корбета. И он был прав.

– Что? Как?

– Я еще не решила окончательно. Высокая мода останется здесь. Этим может заниматься Габриэла. Я смогу прилетать несколько раз в год. Эта часть дела не требует моего постоянного наблюдения, которое необходимо для остального. Иначе невозможно, это слишком большое напряжение для тебя... и для меня. – Она снова улыбнулась, но еле заметно, наблюдая, как Бернардо справляется с шоком. – Мы проработаем это вместе, пока я здесь. Но я хочу, чтобы ты поехал со мной. Что бы ни случилось, ты нужен мне. Ты всегда был моим другом, и ты слишком хорош, чтобы я могла потерять тебя.

– Мне надо подумать. Я немного шокирован. Я не знаю, Изабелла... – Но своими словами она только подтвердила то, что ему уже было известно. Он был всего лишь другом и служащим. Она никогда не позволит ему стать чем-то большим. И он понял кое-что еще. Он был рад. Она всегда олицетворяла для него слишком многое, чтобы вести себя с ней как с любимой женщиной. А она продолжала говорить о своих планах.

– Я больше не могу жить здесь, тем более с Алессандро. Ты был прав насчет этого. Я не могу рисковать. Нет причин, не позволяющих нам руководить нашими международными связями из Нью-Йорка. И... – она опять поколебалась, – я решила взять с собой Перони и Бальтаре, если они согласятся. Из наших четырех исполнительных директоров только эти двое говорят по-английски. Двум другим придется уйти. Но об остальном мы можем поговорить позже. И скажу еще одно. – Она вздохнула и огляделась вокруг. – Приятно видеть что-то знакомое для разнообразия. Я чертовски устала находиться так далеко от дома.

– Но ты решила остаться там. Ты уверена?

– Не думаю, что у меня есть выбор.

– Возможно, и нет. А как же вилла?

– Я закрою ее и сохраню. Она принадлежит Алессандро. Когда-нибудь он сможет вернуться и жить здесь. Настало время обзавестись домом для него там. И мне пора перестать скрываться. Прошло девять месяцев после смерти Амадео. Достаточно.

Он задумчиво кивнул, пытаясь осознать это. Девять месяцев. И как много уже изменилось.

– А как Наташа? Насколько я понимаю, вы поссорились?

– Ты правильно понял. – Она не желала продолжать разговор на эту тему.

– Ты действительно думаешь, что Эвинг пытался давить на тебя?

– Совершенно уверена. Возможно, тебе известно больше, чем мне. Хотя я этого уже никогда не узнаю.

Это было поразительно. Теперь она не верила никому. Она вдруг стала холодной и преисполненной горечи. Ему стало неуютно, и это пугало его.

Последующие три недели не изменили его мнения.

Изабелла объявила о своем решении директорам и проверила каждый дюйм дома мод «Сан-Грегорио», проходя из комнаты в комнату, в кабинеты, на склад, от стола к картотеке на каждом этаже. За три недели она досконально узнала, как обстоят дела. Два исполнительных директора, которых она пригласила с собой в Нью-Йорк, дали согласие, и она решила нанять двух американских исполнительных директоров, которые будут работать с ними там. Остальной штат перемещался и разделялся. Габриэла осталась очень довольна. Теперь она будет заниматься исключительно высокой модой, отчитываясь только перед Изабеллой, которая ей полностью доверяла. Но на этом доверие Изабеллы заканчивалось. Она стала подозрительной, недоверчивой, а самая большая перемена заключалась в том, что она больше не сражалась с Бернардо. Она перестала быть женщиной, на которую было легко работать, а неожиданно превратилась в женщину, которую все боялись. Ее гнев мог обрушиться на любого. Ее черные глаза все видели, а уши все слышали. Казалось, Изабелла преодолела свои подозрения по его поводу, но больше она никому не доверяла.