Вернись, любовь - Стил Даниэла - Страница 17

– Я не знаю, что сказать.

– Ничего, дорогой. Ничего не надо говорить.

– Их следовало передать Алессандро. Но она только покачала головой:

– Нет, Нардо. Они твои. – И она бесконечно долго смотрела ему в глаза. Она хотела, чтобы он знал, что, несмотря на множество разногласий между ними на работе, он был дорог ей и много значил для нее. Очень много. Он и Алессандро – это все, что у нее осталось. И Бернардо всегда будет для нее чем-то особенным. Он – ее друг, так же как он был другом Амадео. Часы должны были напоминать ему об этом и о том, что он больше чем директор «Сан-Грегорио» или человек, на которого она кричала каждый день. Вне работы он был для нее очень важным, кем-то вроде члена семьи. Он был частью ее жизни. И сейчас, когда он смотрел на нее, ее взгляд говорил ему об этом.

– Изабелла... – Его голос вдруг прозвучал неожиданно официально, и она ждала, понимая, что он глубоко тронут ее подарком. – Я должен кое-что тебе сказать. Мне давно надо было сделать это. Возможно, сейчас не время. Но я должен сказать тебе. Теперь я должен быть честным с тобой. Это... очень важно... для меня. – Он долго колебался, подбирая слова, как будто ему было очень трудно говорить, и выражение его глаз убеждало ее в этом.

– Что-нибудь не так? – Ее глаза вдруг наполнились состраданием. Казалось, он испытывает тяжкие мучения, бедняга, а она в последнее время так жестоко обращалась с ним. Что же, о Господи, он собирается сказать? Она сидела, затаив дыхание, и ждала. – Нардо... у тебя такой испуганный вид, милый. Не надо бояться. Что бы там ни было, ты можешь сказать мне. Одному Богу известно, сколько мы высказывали друг другу за все время знакомства.

Она пыталась заставить его улыбнуться, но тщетно, и впервые за все годы их знакомства он подумал, что она бесчувственная. О Боже, как она могла не знать? Но это была не бесчувственность, а слепота. Он понял это, наблюдая за ней, а затем кивнул и поставил свой бокал.

– Я боюсь. То, что я должен сказать тебе, всегда очень пугало меня. А сейчас я боюсь, что это напугает тебя. А я этого не хочу. Меньше всего мне хочется пугать тебя.

Она сидела очень тихо, наблюдая за ним и ожидая.

– Нардо... – заговорила она, протягивая к нему длинную изящную белую руку. Он взял ее и быстро сжал в своей, не отводя от нее взгляда.

– Я скажу тебе очень просто, Беллецца. Иначе нельзя. Я люблю тебя. – А затем тихо добавил: – Все эти годы.

Она чуть не подскочила при его словах, как будто ее вдруг ударило током.

– Что?

– Я люблю тебя. – Теперь он казался менее испуганным и больше походил на того Бернардо, которого она знала.

– Но, Нардо... все эти годы?

.– Да. – Теперь он произнес это с гордостью. Он почувствовал себя лучше. Наконец-то он сказал ей.

– Как ты мог?

– Очень просто. Ты часто бываешь как заноза в пальце, но, как ни странно, от этого не тяжелее любить тебя. – Он улыбался, и она вдруг засмеялась; казалось, это разрушило некоторое напряжение, висевшее в воздухе.

– Но почему? – Она встала и задумчиво подошла к огню.

– Почему я любил тебя или почему не говорил об этом?

– И то и другое. И почему сейчас? Почему, Нардо, ты должен был сказать мне это сейчас? – В ее голосе вдруг зазвучали слезы, навернувшиеся на глаза, когда она прислонилась к камину, глядя на огонь.

Он тихо подошел к ней, встал рядом и нежно повернул ее лицо к себе, чтобы посмотреть ей в глаза.

– Я не говорил тебе все эти годы, потому что любил вас обоих. Ты знаешь, что я любил и Амадео тоже. Он был необыкновенным человеком. Я никогда не сделал бы ничего, что могло бы причинить боль ему или тебе. Я спрятал подальше свои чувства, я их сублимировал и вкладывал в работу и, возможно... – он улыбнулся, – даже в сражения с тобой. Но теперь все изменилось. Амадео больше нет. И день за днем, неделю за неделей я наблюдаю за тобой, одинокой, убивающей себя, и ты одна, всегда одна. Я больше не могу этого выдерживать. Я здесь для тебя. Я был рядом все эти годы. Тебе пора узнать об этом и повернуться ко мне, Изабелла. И... – Он долго колебался, стоя молча, а затем произнес: – Настал и мой черед. Настало время, когда я смог сказать, что люблю тебя, хочу почувствовать тебя в своих объятиях, стать отчимом Алессандро, если ты позволишь, а не просто его другом. Возможно, я сошел с ума, что сказал тебе все это, но я должен был... я слишком долго любил тебя.

Его голос стал хриплым от долгие годы скрываемой страсти, и у нее по лицу медленно потекли слезы, безжалостно скатываясь по щекам на платье. Бернардо наблюдал за ней, а потом приблизил руку к ее лицу и вытер слезы. Он впервые так прикоснулся к ней и почувствовал, как в нем неудержимо закипает страсть. Почти не раздумывая, он прижал ее к себе и крепко прижался губами к ее устам. Изабелла не оттолкнула его, и на мгновение ему показалось, что она ответила на его поцелуй. Она была жаждущей, одинокой, печальной и напуганной, но происходящее было столь неожиданным для нее, и она решительно оттолкнула его. Они оба задохнулись, но Изабелла с обезумевшим взглядом посмотрела на своего старого друга.

– Нет, Нардо... нет! – Она восстала и против того, что он ей только что сказал, и против его поцелуя.

Но у него был еще более испуганный вид, чем у нее, и он замотал головой:

– Прости меня. Не за то, что я сказал. А за то, что я поспешил... Я... о Господи, прости меня. Еще слишком рано. Я был не прав.

Ей вдруг стало болезненно жаль его. Было очевидно, что он страдал долгие годы. И все это время она ничего не знала и была уверена, что Амадео, так же как и она, ни о чем не догадывался. Но как она могла не заметить? Теперь она смотрела на него с состраданием и нежностью, протягивая обе руки.

– Не извиняйся, Нардо, все хорошо. – Но когда в его глазах вспыхнул яркий лучик надежды, она быстро покачала головой: – Нет, я не это имела в виду. Я просто не знаю. Все слишком скоро. Но ты был прав: ты должен был сказать мне о своих чувствах. Ты должен был давно сказать мне.

– И что бы тогда было? – На мгновение в его голосе зазвучала горечь и ревность к старому другу.

– Не знаю. Но я, наверное, казалась глупой и жестокой все эти годы. – Она с теплотой посмотрела на него, и он улыбнулся.

– Нет. Просто слепой. Но возможно, так было лучше. Если бы я сказал тебе, то все бы усложнилось. Это возможно и теперь.

– Этого не должно случиться.

– Но это возможно. Ты хочешь, чтобы я ушел из «Сан-Грегорио», Изабелла? – Он спросил это искренне, и его голос прозвучал очень устало. Это был тяжелый вечер для него.

Но теперь у нее вспыхнули глаза, когда она посмотрела на него.

– Ты сошел с ума? Почему? Из-за того, что ты поцеловал меня? Потому что сказал, что любишь меня? Из-за чего ты собрался уходить? Не поступай так со мной, Нардо. Ты нужен мне. Я не знаю, что чувствую сейчас. Я до сих пор в оцепенении. Я еще хочу Амадео днем и ночью... до меня не доходит, что он никогда не вернется домой. Я все еще жду его... я все еще слышу, вижу, чувствую его запах... В моей жизни нет места никому, кроме Алессандро. Сейчас я ничего не могу обещать тебе. Я почти не слышу того, что ты говоришь. Я слышу, но до конца не понимаю. Не вполне. Возможно, когда-нибудь я пойму. Но до тех пор я могу любить тебя только так, как любила всегда, – как брата, как друга. Если для тебя это достаточная причина, чтобы покинуть «Сан-Грегорио», тогда уходи, но я никогда этого не пойму. Мы можем продолжать, как было всегда, и нет причины менять что-либо.

– Но это не может длиться вечно, дорогая. Ты это понимаешь?

Она с болью посмотрела ему в глаза.

– Что ты хочешь сказать?

– Только то, что сказал, что я не смогу продолжать жить так вечно. Я должен был сказать тебе, потому что больше не могу скрывать свои чувства, да на это и нет причины. Амадео больше нет, Изабелла, осознаешь ты это или нет. Он умер, а я люблю тебя. Вот два факта. Но продолжать так вечно, если ты не любишь меня так, как я тебя, продолжать работать на тебя, а не с тобой, особенно теперь, продолжать вечно играть второстепенную роль, Изабелла... я не могу. Я хочу в один прекрасный день разделить с тобой твою жизнь, а не существовать на ее задворках. Я хочу отдать тебе всю свою жизнь, сделать тебя лучше, счастливее и сильнее. Я хочу снова слышать, как ты смеешься. Я хочу разделять с тобой радость побед наших коллекций и необыкновенных творений. Я хочу быть рядом с тобой и видеть, как растет Алессандро.