В Индию – по-научному (СИ) - Кротов Антон Викторович - Страница 9

На рассвете мы вышли в город. Обилие машин, «настенная роспись» (портреты героев ирано-иранской войны, портреты имама Хомейни, патриотические и исламские лозунги на заборах стенах домов) — всё это было так по-домашнему для меня и так неожиданно другим путешественникам. В десять утра все мы, кроме безвременно пропавшего Макса, собрались

у входа в пакистанское посольство на улице доктора Хусейна Фатеми.

Там нас встретил наш тегеранский знакомый Камран. Он учится в Петербурге (и, соотвественно, прекрасно знает русский язык) в одной группе с нашим Костей Шуловым, а сейчас приехал домой на каникулы. Камран, ещё в России, помог нам в отношении полезных слов и фраз на фарси, которые мы записывали месяц назад под его диктовку. Теперь, приехав в Тегеран, Дима с Данилой вызвонили его, и Камран приехал пообщаться и посмотреть на нас, получающих визу.

Требования к желающим получить транзитную визу, о которых я узнавал ещё в августе, остались прежними: рекомендательное письмо от российского посольства к пакистанскому посольству, одна фотография и 170.000 риалов. Дима и Данила озарились идеей немедленно ехать в российское посольство за письмом, надеясь обернуться за час (не то в одинадцать, не то в полдень пакистанское посольство закрывалось). Взяв все наши паспорта, они отправились на такси к нашим соотечественникам.

Как только гортексы ушли, появился уже оплакиваемый нами безвременно пропавший шахматист. Макс, утраченный нами три дня назад, поведал о своей судьбе. Прорвавшись на «Камазе» через снегопад в тот час, когда мы сидели, греясь, на военном дорожном посту в Сисиане, Макс перешёл границу ранним утром 15-го февраля, удивляясь на наше отсутствие. Вчера, 16-го, никого не найдя вблизи пакистанского посольства, Макс и вовсе расстроился, и не сделав даже попытки получить пакистанскую визу самостоятельно, отправился по Тегерану в поисках дешёвых сладостей и отеля. Найдя гостиницу за 12.000 риалов (2.5 доллара), Макс вновь обрёл утраченное ранее счастье, а на следующее утро отправился вновь к посольству, куда пришёл с некоторым опозданием и обнаружил нас. Мы направили Макса в российское посольство, чтобы он успел включить и своё имя в созревающее там рекомендательное письмо.

Через несколько часов, действительно, Дима с Данилой вернулись обратно с письмом. Рекомендательное письмо представляло собой лист бумаги примерно с таким текстом (на английском языке):

«Российское посольство в Тегеране шлёт привет пакистанскому посольству в Тегеране и просит выдать транзитные пакистанские визы гражданам Российской Федерации таким-то (перечень граждан и номера паспортов). Примите наши уверения в любви к Пакистану вообще и к Вам в частности. Подпись. Печать. Дата.»

Максим тоже успел включить своё имя в Письмо, но поскольку пакистанское посольство уже никого не принимало, мы договорились о встрече здесь назавтра и разбрелись по городу. Поскольку наше пребывание в Иране уже затягивалось (завтра пойдёт третий день из пяти дозволенных), несколько человек отправились искать в городе отдел продления виз. (Камран отправился домой, пообещав подойти к пакистанскому посольству завтра утром.) Продляющее визы отделение МИДа, называемое «Атпо хориджи», было нами обнаружено только после долгих поисков и узнаваний. Оказалось, что для продления визы нужно будет завтра, в 8 утра, зайти сюда и получить специальные анкеты, а на другой день прийти ещё раз и сдать вместе с паспортом целый ворох бумаг: ксерокс первого разворота загранпаспорта; ксерокс того разворота, где находится действующая иранская виза; квитанцию об оплате некоторой суммы — в нашем случае это было 10.000 риалов (два доллара), которые нужно будет заплатить тогда же, утром, в строго определённый банк; ксерокс этой квитанции об оплате, два экземпляра заполненной нами анкеты; две фотографии.

Нам нужно было провести все процедуры очень быстро. Получалось, что мы можем подать документы на продление визы только на 4-й день нашего пребывания в Иране (ибо завтра мы могли только взять анкеты, а сдать паспорта не могли! нам же нужно было получать ещё пакистанскую визу!) А для Максима, приехавшего в Иран на день раньше (и не озаботившего себя продлением визы или получением пакистанской визы в наше отсутствие), это был вообще пятый, последний день. Чтобы не растеряться и не тратить время на поиск ночлега, мы почти всей компанией направились в «Максов» отель, находящийся в центре города, на улице Фирдоуси, являющейся традиционным местом тусовки всевозможных денежных менял. Это было очень кстати — перед завтрашним походом в посольство нам надо было наполнить карманы огромным количеством местной валюты (по 170.000 на человека) — и мы доставили удовольствие многим обменщикам.

* * *

Обмен валюты по-ирански. По длинной улице (это одна из центральных улиц, вблизи неё находятся русское, английское и другие посольства) бродят несколько десятков иранцев, которые, видя в толпе иностранца, начинают ворковать:

— Мистер? доллар? мани чейндж? чейндж-доллар?

Как только вы заинтересуетесь, меняла достаёт калькулятор (или одалживает его у своего соседа) и вы начинаете торговаться. На калькуляторе последовательно возникаёт цифры 4500, 4600, 4700… Максимальный курс, который он вам предложит, на всей улице одинаковый, и вряд ли вы обменяете дороже.

Впрочем, если вы меняете мелкие купюры (10, 5, 1-долларовые), курс будет специальным, ниже обычного (и тоже на всей улице одинаковый). Когда вы, наконец, сторговались, например, обменять 50 долларов по 4900, тут и начинается настоящая торговля!

Вам суют большую, толстую пачку денег (из заранее приготовленных менялой; они предпочитают мелкие купюры), и пока вы её пересчитываете (доллары не отдавая), меняла стоит и ждёт. В пачке риалов всегда недостаёт одной-двух банкнот.

— А где ещё 5000? — спрашивает недовольный мистер.

— Комиссион, комиссион! — отвечает меняла.

Тут и начинается базар. Особым любителем торговаться был Максим.

— No komission! — возмущался он, возвращал иранцу пачку купюр, и шёл по улице дальше в поисках другого менялы, который вскоре сам собой возникал. Но и другие менялы, даже спрошенные заранее о том, чтобы меняли без комиссии, старались прибрать к рукам одну из банкнот.

Торг из-за копеек всегда был для меня своеобразным спектаклем; я всегда соглашусь на небольшую «комиссию» — скажем, получить 243.000 вместо 245.000 — но Максим не соглашался. В общем, когда мы пришли в отель, мы так разругались из-за всяких копеек, что я символически достал, разорвал и выбросил 2.000-риаловую банкноту, которую Макс потом подобрал, склеил и использовал.

* * *

Итак, первый и последний раз за сие трёхмесячное путешествие я заночевал в гостинице. Мы заплатили примерно по 2.5 доллара на человека — в эти деньги входят чай, бельё, душ и даже завтрак, который мы не ели, потому что торопились, встали утром очень рано и направились за анкетами в МИД.

В «Атпо хориджи», несмотря на столь ранний час (ещё не было восьми), выстроилась здоровая очередь за анкетами. Получив их, мы, не задерживаясь, направились на знакомую нам улицу Доктора Хусейна Фатеми.

Когда мы достигли пакистанского посольства, оно уже было открыто. Появился и наш тегеранский друг Камран, который с интересом ждал решения нашей судьбы. Сотрудники посольства, забрав рекомендательное письмо, выдали нам анкеты для заполнения. Нас предупредили, что виза будет стоить 200.000 риалов! Такое неожиданное изменение цены нас удивило — мы ещё не знали, что пакистанская виза имеет, вообще говоря, нефиксированную цену. Но тут какой-то пакистанец вступился за нас, и посольщики сменили гнев на милость, пообещав нам визы всего за 50.000.

Мы сдали анкеты, и оставив в посольстве наши паспорта, покинули его до 17.00 (именно в 17.00 нам должны были выдать паспорта с готовыми визами). Ещё не веря своему счастью, мы пошли гулять по Тегерану вместе с Камраном. Он повёл нас в ресторан самообслуживания, где каждый человек мог сам накладывать себе на тарелки всё, что захочет, а потом оплачивал это в кассе. Мы уже накануне ели в ресторане, там кушанья приносил официант, и народу было немного; здесь же «на экзотику» набежало полно иранцев. Мы набрали огромное количество пищи. Однако, ресторанное питание в иранской столице было исчезающе дешёвым. В среднем мы потратили здесь (как и в предыдущем ресторане) по 10.000 риалов (2 доллара), самые обжоры — 2.5 доллара и только Лена Крымская, наша скромная кашляющая женщина, набрала еды на 30.000 риалов (6 долларов), чем удивила и Камрана, и всех нас. Впрочем, мы не смогли справиться с изобилием жадно набранной пищи, и я, достав из рюкзака полиэтиленовые пакетики, сформировал запас еды «на голодные годы» и положил их в рюкзак. Все иранцы, смотря на нас, дивились.