Страна А., или Автостопом по Афганистану (СИ) - Кротов Антон Викторович - Страница 27

Как всегда, навстречу пустыня. И грузовики. Перезвон цепей. Гудки. Навстречу везут иранские шины. Грузовики, десятки грузовиков. Шины, шины, шины, горами чуть не сыплются из фур. Старая бетонка не даёт никому разогнаться, и мы едем — пум! пум! пум! пум! — подпрыгивая на каждой плите, делая не больше двадцати километров в час.

Пустыня не совсем пуста. Порой мы видим чёрные палатки с кочевниками, или шалаши с солдатами на горах и небольших перевалах, или стенки из сухих глиняных кирпичей — обиталище нищего, приходящего сюда издалека за заработком. У меня была «торпеда» (пластиковая бутылка) с гречневой кашей, едущей ещё из Москвы (думал, будет голод). Кашу пересыпали, чтобы освободить «торпеду» для воды, а кашу пересыпали в полиэтиленовый пакет, привязали на ниточку. И спустили пакет из кузова прямо к ногам какого-то старика. Тот будет всю жизнь удивляться: ведь гречка в южных странах не растёт! Подумает, что Аллах ниспослал ему чудотворную пищу.

Другим попрошайкам, мальчишкам, я скинул одну из своих футболок (после стирки она стала мне коротка). Интересно, как они её используют? С борта удаляющегося грузовика я видел ребят, удивлённо разглядывающих чудную ниспосланную одёжку.

Помимо палаток кочевников, шалашей солдат и солнцезащитных укрытий для нищих, — в пустыне попадались и простейшие мечети. Это просто выложенный из камней план мечети — на одного человека. Вход направлен на восток, «носом» — на запад, к Мекке. Вероятно, эти мечети строят пастухи-кочевники. Настало время намаза — совершил таяммум (омовение песком), зашёл в мечеть, помолился, дальше погнал стадо. Или, если мечети рядом не оказалось, выложил из камней новую мечеть. Эта простейшая форма народной религиозности показывает, что вера пустила в Афганистане глубокие корни. Пастухи ведь молятся не по указанию государства: проверить, кроме Аллаха, их некому!

Такие народные мечети я пока не встречал в других частях мира. В Иране, например, много больших и красивых мечетей, но строит их государство: это политика. На любой автостоянке, в столовой, на автовокзале, на базаре и в селе есть мечеть (государственная). А тут не только «сверху», но и «снизу». Страна А. — самая религиозная страна из тех, в которых я был.

И наш водитель, как и предыдущий, так же молился пять раз в день в установленное шариатом время.

Двигаясь по жаркой пустыне, мы с Книжником оба немного подсохли. Я сбросил с 75 до 72, а Сергей со 100 до 85 килограммов. Афганская пустыня действует не хуже хвалёного «Гербалайфа». Зато по приезде в Россию мы опять начали толстеть.

Пум! пум! пум! Бетонка чуть не плавится от солнца. Надо бы пересесть в другой, быстрый грузовик, но они все медленные; даже мы кое-кого обгоняем! Когда-то будем в Герате? Пум! пум! пум!

"Да вы знаете… да что вы знаете… да сколько у меня было прыжков под Кандагаром?" — вспомнился молодой пьяница-"интернационалист" в поезде Москва—Волгоград. Да, теперь и у нас немало было прыжков. Каждые три секунды подпрыгивали!

За день дотянули до посёлка Фарахруд.

Поздний вечер. Часы потерялись, время неизвестно. Фарахруд.

Гудки, звон цепей. Грузовики прибывают на ночную стоянку. Десятки грузовиков, может быть сотня. Свет фар.

Тарахтение дизель-генератора, в харчевнях свет. Чай. Звон открываемых бутылок — газировка афганского разлива.

Афганские песни, поёт кассета, популярный здесь Ахмад Захир. Шип тормозов и машинный гул.

Свет фар. Звёзд.

Пара фонарей.

Роняют железо со звоном.

Автобус с двумя машинами на крыше. Приехал на стоянку, будет ужинать. Разговоры.

Азан муэдзина, призывающего к ночной молитве.

Мир и вечер.

Фарахруд.

Спим в кузове, прямо на мешках с зерном. Тепло и спокойно. В три часа ночи водители начинают просыпаться и уезжать со стоянки. Мы тоже уезжаем. Перед рассветом езда в кузове — одно удовольствие.

Но вот солнце начинает палить. Мы делаем навес, привязав на верёвку найденное тут же в кузове одеяло. И всё равно жарко, хочется пить, а бутылки для воды мы оставили в одной из предыдущих машин. Осталась только одна бутылка, и вода в ней, налитая однажды, быстро нагревается чуть не до кипячения. Едем и мечтаем о воде. Как мало человеку нужно для счастья! Сколько воды было в нашей жизни, а мы её не выпили, и теперь страдаем! Вот бы большой такой айсберг приплыл сюда и вот так стал поперёк дороги, а с него бы стекали холодные ручейки… Вот дураки эти европейцы, завезли в Афганистан зерно, тоже мне мировая едяная программа… Лучше бы воды сюда, всемирную водяную программу… Или просто дождик! Тропический танзанийский ливень! — но на небе ни облачка, айсбергов тоже не предвидится, и мешки с зерном, нагретые солнцем, не превращаются в мешки с водой, хоть ты тресни, хоть высохни!

Порой мы останавливаемся в посёлках, напиваемся и обливаемся водой из колонки, наполняем бутылку — какой кайф! Но через пять минут мы сухие снаружи, а через полчаса нас опять мучает жажда. Блестящая чёрная бетонка хочет, кажется, расплавиться от солнца и протечь; она уже как чёрная бетонная река, прорезающая коричневые пустынные горы и холмы… Опять я подумал про реку! А вот какая была речка под Пули-Хумри, туда бы залезть, и не вылезать, не вылезать…

С такими мыслями мы парились целый день. Когда солнце начало спускаться, мы находились ещё довольно далеко от Герата, где-то под Адрасканом. Пошли бесконечные военные лагеря. Разбитые всеми войнами, разбомбленные и разрушенные, они тянулись километрами на почтительном расстоянии вдоль дороги справа и слева. В воротах, в будках без стёкол и дверей, но с правительственным флагом и чьим-то (не видно чьим) портретом, тусовались солдаты, охранявшие эту разруху. Я не стал фотографировать: наверняка эти руины все секретные!

По всем подсчётам, будем в Герате затемно. Неприятно приезжать в крупный город поздно вечером — трудно быстро найти хорошее ночное пристанище. Но что ж поделаешь, машину не ускоришь! И тут чудотворным образом из небытия появляется скоростная легковушка, нас замечает, останавливает грузовик и сама останавливается.

— Поехали, друзья, поехали! — обращается к нам по-английски водитель машины, — познакомимся: я — мистер Инженер! это мой друг, тоже мистер Инженер! Мы едем в Герат! Поехали!

Оставив в пустыне, далеко позади нас, медленный грузовик с зерном, мы понеслись. Это была самая скоростная афганская машина в нашей поездке. Мы сперва подпрыгивали на стыках бетонных плит, но тут дорога улучшилась, стала гладкой, и стрелка спидометра задрожала в области 110–130 км/ч. Инженер достал из большого термоса со льдом железные баночки «фанты» и угостил нас. Никогда ещё газировка не казалась нам такой вкусной!

Через час мы оказались в Герате. Англоговорящий водитель, хоть и был очень образованным и умным, — сделал вид, что не понимает нашего намёка о вписке. Но и на том спасибо — мы оказались в самом центре Герата значительно раньше, чем ожидали! У нас было время попить, поесть и найти ночлег самим.

Первый взгляд на Герат

Герат — самый зелёный город Афганистана, самый уютный, самый благоустроенный и самый богатый. Вдоль главной улицы высажены огромные деревья, создающие уют и тень. Город очень длинный, главная улица идёт километров на десять с севера на юг. Асфальтовая улица (на ней, кстати, расположены иранское и туркменское консульства). Большая часть людей ездит внутри машин, и только некоторые — снаружи. Повсюду продаётся отличная иранская газировка «Зам-зам» в полуторалитровых бутылках, холодная и даже со льдом. Мороженое, сладости и съедобности всех видов; очень много иранских и любых других товаров. Разрушений, как в Кабуле и Кандагаре, здесь не наблюдается. Отличный город, а после пустыни — просто рай!