Это ты, Африка! (СИ) - Кротов Антон Викторович - Страница 50

Сол Шульман. «Континент, где верят в удачу». «Гео», N7, 1998.

Прошло ровно 6 (шесть) минут, которые мы провели в таких рассуждениях. Почему мы не попросили фуля? — а что, и так не ясно? что делается с людьми? На седьмой — я повторяю, на седьмой минуте нашего ожидания — из ворот дома (куда скрылись приглашавшие нас дети) вышел пожилой человек и активно позвал нас. Мысленно и внешне улыбаясь, мы приняли приглашение…

После чая мы просидели на деревенской улице ещё некоторое время. Солнце начало уже жарить, а проезжающие машины останавливались и делали вид, что они местные и идут только по деревне. Судя по карте, от Деббы до Хартума было 386 км. Это расстояние трасса идёт напрямик через пустыню, отдаляясь от Нила, который здесь делает огромный крюк в сотни километров. На участке Дебба-Хартум нас не ожидали населённые пункты, поэтому легко было предполагать, что машины, проезжающие мимо нас, будут либо в Деббу, либо в Хартум; третьего не дано.

Но машины на Хартум не появлялись. Мы решили сходить на «сук шаби», который находился неподалёку. Вчера, помнится, там был наш грузовик и стояло ещё два; возможно, кто-то из них возьмёт нас в столицу. Но оказалось, что финиковый деньгопрос уже уехал (понятное дело, в ночь ехать приятнее), а на толкучке остался лишь один большой лорри, водители которого меняли ему колёса. Менявший колёса лорри тоже оказался платным.

Не найдя счастья на толкучке, мы сели (а точнее, возлегли) опять на песке деревенской улицы. Вскоре мимо нас проехала полицейская машина, и, почти без нашего желания (и даже вопреки ему, ибо у некоторых из нас ещё с Египта осталась аллергия на полицейских) остановилась. Полицейские решили вывезти нас на истинную трассу, до поста ГАИ на выезде из Деббы.

Мы вяло отнекивались, говоря, что нам и тут хорошо, а мысленно опасаясь, что у нас проверят пермит или посадят в платный транспорт, — а полицейские уже так озарились идеей хэлперства, что противостоять им было нельзя. В самом деле, на краю деревни, там, где кончаются дома и начинается реальная бескрайняя пустыня, стоял выездной пост.

Это была будка справа, воинская часть (огороженая низким забором) слева и колея в песке («трасса») посередине. Передав нас с рук на руки местным автоматчикам, полицейские укатили. Кстати, все машины, не желающие проверяться, могли бы спокойно выехать из деревни по соседней улице, и никто бы их не проверил: ведь не оцепишь деревню колючей проволокой! А по пустыне всюду можно проехать.

Солдаты, или полицейские, или гаишники (как их назвать?) занимались тем, что проверяли документы у редких водителей, въезжающих в Деббу. Пока выезжающих не было, и гаишники занялись нами, быстренько выявив, что необходимых пермитов у нас-то и нет.

В рядом находящейся воинской части оказался седобородый негр-командир (ну, таких бы бойцов с автоматами к нам, в Москву! все бы за версту разбегались), говорящий по-английски. Мы, разумеется, объяснили, что вовсе не виноваты в том, что у нас нет пермита. Пока стражи порядка думали, что с нами делать (или делали вид, что думали, потому что реально думать на такой жаре было, вероятно, непросто…) — из Габбы в сторону Хартума поползли два автобуса — точнее, больших, крытых двухэтажных грузовика, подобных тому, что мы видели вчера под Хандаком. Солдаты быстро застопили их и указали нам проваливать с глаз их (паспорта нам отдали). И — о чудо, в первом автобусе, на крыше оного, ехал вчера отделившийся от нас Шулов!

Наша бесплатность удивила, но не огорчила водителя второго автобуса, и я, и Андрей Петров, и Паша Марутенков с радостью прикрепили свои рюкзаки к его крыше. Вовка Шарлаев скорчил недовольную мину («рейсовый«), но, поторапливаемый солдатами, тоже воссел на крышу автобуса, и мы тронулись. Было девять часов утра, когда мы покинули Деббу.

Суданский автобус был, конечно, комфортабельнее, чем грузовик-лорри.

Кабина его напоминала кабину грузовика, а кузов — как у нашей российской машины-вахтовки. Это был даже не кузов, а салон, с креслами-сиденьями, на которых чинно сидели цивильные суданцы. В проходах между кресел они сидели тоже, среди мешков, коробок и других вещей. Сквозь незастеклённые дырки-окна в металлическом корпусе автобуса на пассажиров веял воздушок пустыни — более согревающий, чем охлаждающий.

Крыша автобуса была полна грузов, ящиков, велосипедов и других людей.

Вещи привязывались верёвками к автобусу и друг к другу, люди держались сами. Сперва некоторые из нас воссели на крышу, но солнце подогревало, и мы воссоединились в «салоне» автобуса, где цивильные пассажиры, увидев редких для них иностранцев, проявляли своё знание английского и даже русского языков и, конечно же, угощали нас.

Снаружи к автобусу был привязан обязательный в пустынях бурдюк с водой, сшитый, вероятно, из цельной шкуры. В эту шкуру помещалось литров пятьдесят воды, а то и более. Шкура потела, слегка протекала, и, овеваемая ветром, охлаждалась. Такие шкуры с водой в Судане — принадлежность любых автобусов и грузовиков.

Проезд в автобусе от Деббы до Хартума был, разумеется, недёшев (долларов десять, а то и поболее). Поэтому ехали здесь люди относительно богатые и образованные. Народ попроще может на толкучке сторговаться с грузовиком похуже за половину автобусной цены. Впрочем, Судан вообще страна дорогая. Большая часть товаров, включая бензин, здесь привозится из-за границы, а местный товар подстраивается по ценам к импортным. Например, килограмм сахара в Судане стоит один доллар (вдвое-втрое дороже средней российской цены). Спасает нас, как вы уже поняли, местное невероятное добродушие и гостеприимство.

Все пассажиры берут с собой в дорогу запасы еды и воды, так как бывает, что автобус ломается и застревает среди пустыни. Направление движения среди бесчисленных следов колёс может определить только опытный водитель. Трасса удаляется от живительного Нила на 100–150 километров, и если автобус или грузовик заблудится или сломается…

Пока местные жители рассказывали нам о том, сколько дней, бывает, приходится добираться до Хартума, как наш мотор заглох. Первый автобус, в котором ехал Шулов, успел раствориться в пустыне, а мы остались в горячем металлическом гробу. Но водители уже знали, как поступать в таких случаях.

Живо была организована работа по запуску мотора: под колёсами грузовика расчистили песок специальными лопатами, и подложили под него специальные металлические лыжи длиной метра три, которые каждый водитель заботливо возит с собой. Все пассажиры мужского пола и дееспособного возраста облепили махину автобуса с разных сторон — рааз-дваа! рааааз-дваааа! рррааааааз-двваааааа! Женщины, старики и дети остались внутри автобуса и качались с ним тоже туда-сюда.

Автобус катался вперёд-назад по металлическим лыжам, но никак не заводился. Перерыв. Пассажиры, обливаясь потом, прячутся в тень машины — непосредственно под брюхо. Других машин, чтобы помочь подтолкнуть-завести, в пределах видимости, разумеется, нет. Водители открыли капот и ковыряются в нём.

Вторая попытка. Железный автобус обжигает ладони. Сколько здесь градусов в тени? 40? 45? Ну, взяли! Раз…два… Ррааазз! дввааа! Ррррааааазззз… дввввааааа! Всё-таки автобус завёлся, водители подобрали металлические

«лыжи», пассажиры заняли свои места и все, урча и подпрыгивая, поехали дальше.

Мы ехали шесть часов, с перерывами на небольшие поломки, и проехали

за это время немало — километров двести. В 15.00 наш автобус остановился посреди пустыни у небольшой харчевни. Вот чудо цивилизации! Впрочем, по трассе здесь обозначены небольшие колодцы, так почему не быть такому микро-оазису?

Суданцы проявили своё непременное гостеприимство и угостили нас местным чаем и печеньем. А сразу после харчевни начался асфальт — гладкий, ровный, мягкий, как шоколад, — и 180 километров, оставшиеся до столицы мы пролетели за каких-нибудь три часа.