Удар молнии - Стил Даниэла - Страница 20

Черт побери. Что это значит? Алекс вдруг обнаружила, что у нее дрожит рука.

— Что-нибудь случилось? — продолжала допытываться она, не решаясь произнести вертевшееся на языке слово, но потом пересилила себя. — Что, маммограмма?

Этого не может быть. У нее же не было никаких уплотнений. Доктор Андерсон немного поколебался, но потом все же ответил:

— Лучше приезжайте, и мы все обсудим.

Было совершенно очевидно, что он не собирается делать этого по телефону, и Алекс почему-то не решилась настаивать.

— Сколько вам нужно времени? — спросила она, глядя на часы и пытаясь вычислить, может ли она на это потратить свои бесценные минуты. Во время ленча даже транспорт будет против нее.

— Полчаса. Это будет совсем недолгая беседа. Вы можете приехать прямо сейчас? Я только что отпустил последнюю пациентку. У меня одна больная в больнице и роженица на ранней стадии. Так что лучше всего вам приехать сейчас.

— Да, я приеду через пять — десять минут, — быстро сказала Алекс, вставая и готовясь положить трубку. Сердце ее внезапно сильно забилось. Что-то явно не так. Что бы это ни было, ей хотелось узнать об этом поскорее. Может быть, он перепутал ее результаты с чьими-то еще.

— Спасибо, Алекс. Я постараюсь закончить побыстрее.

— Я еду. — Пробегая мимо Лиз с пальто и кейсом в руке, Алекс бросила ей:

— Когда Брок и все остальные вернутся, скажите им, чтобы пошли и поели что-нибудь. Я вернусь через сорок пять минут.

Она уже подошла к лифту, когда услышала обеспокоенный голос Лиз:

— У вас все в порядке?

— Да. Закажите мне сандвич с индейкой.

Провожая ее взглядом, Лиз подумала, что Алекс; наверное, беременна. Она знала, что ее начальница хочет иметь еще детей и что Джон Андерсон — ее акушер.

Но Алекс была лишена подобных иллюзий. Сидя в такси, она лихорадочно раздумывала над тем, почему он ей позвонил. Неужели правда маммограмма? Или мазок? Да, наверное, мазок. Черт возьми. У нее рак матки.. И как же она теперь забеременеет? Правда, некоторые ее знакомые с предраковым состоянием успешно беременели после лечения лазером. Может быть, все не так плохо. Она хотела знать только одно — в опасности ли ее жизнь и может ли она иметь еще ребенка.

Наконец такси остановилось у дверей офиса, и Алекс стремительно ворвалась в пустую прихожую. Доктор ждал ее и провел прямо в кабинет. Вместо белого халата на нем был костюм, и он выглядел очень серьезным.

— Здравствуйте, Джон, — немного задыхаясь от бега и недовольная, выпалила Алекс и уселась на стул, не снимая плаща.

— Спасибо, что вы вырвались. Но я считаю, что это было необходимо. Я хотел поговорить с вами лично.

— Что-то с мазком? — спросила она, чувствуя, как снова начинает сильно биться ее сердце и покрываются потом ладони, сжимающие ручку сумки. Но врач отрицательно покачал головой:

— Нет. Это маммограмма.

Не может быть. У нее не было ни опухолей, ни уплотнений. Доктор включил проектор и поочередно вставил туда два снимка — вид спереди и сбоку. Алекс ничего не понимала — снимки напоминали карту погоды в Атланте. Андерсон повернулся к ней и, показывая на темное пятно, которого Алекс без него бы не заметила, с болью в голосе произнес:

— Вот здесь — уплотнение. Очень большое и глубокое.

Это может оказаться чем угодно, но радиолог и я очень беспокоимся.

— Что значит «чем угодно»? — в смятении спросила Алекс.

Может быть, она что-то не так поняла? Что это за утолщение в глубине ее груди? Что это такое и как оно возникло?

— Есть несколько возможностей, Алекс, но уплотнение такой величины в этой области ничего хорошего означать не может. Мы считаем, что у вас опухоль.

— О Господи. — Теперь она понимала, почему он не хотел обсуждать это по телефону и настоял на том, чтобы Лиз сообщила ей об этом.

— И что это означает? Что теперь будет? — слабым голосом спросила побледневшая Алекс. На мгновение ей показалось, что она вот-вот упадет в обморок, но она пересилила себя.

— Вам нужно как можно скорее сделать биопсию. Лучше всего на этой неделе.

— Через два дня у меня процесс. Пока он не закончится, я не смогу.

Она словно надеялась, что опухоль исчезнет сама собой, но они оба знали, что это невозможно.

— Нет, так нельзя.

;; — Я не могу бросить своего клиента. Неужели несколько дней имеют такое значение?

Алекс была в ужасе. Что он пытается ей сказать? Что она умирает? Одна мысль об этом заставила ее задрожать.

— Конечно, несколько дней большого значения не имеют, — вынужден был признаться доктор, — но вообще не обращать на это внимания преступно. Вы должны найти хирурга и сделать биопсию как можно скорее, а потом, в зависимости от результатов, он скажет вам, что делать дальше.

Боже мой. Как это страшно и сложно.

— А разве вы сами не можете сделать биопсию? — отчаянным и очень испуганным голосом спросила Алекс. Она чувствовала такую же беззащитность, как в тот момент, когда переступила порог маммографической лаборатории. А теперь случилось самое худшее — или почти самое худшее. Как будто у нее перед глазами крутили фильм ужасов.

— Я не делаю биопсию. Вам нужен хирург, — ответил доктор, что-то записывая на листке бумаги. Всего за полчаса ее жизнь круто изменилась, и теперь Алекс чувствовала, что не может просто так уйти. — Вот смотрите: я написал здесь имена очень хороших врачей — женщины и двоих мужчин. Поговорите с ними и выберите того, кто вам больше понравится. Они прекрасные хирурги.

Хирурги!

— У меня нет на это времени, — сказала Алекс и неожиданно для себя заплакала. Все это было просто ужасно — она чувствовала себя подавленной и отчаянно беспомощной, разрываясь между яростью и страхом. — Я не могу позволить себе долго выбирать врача. У меня процесс, я не могу взять и все бросить. В конце концов, у меня есть некоторые обязанности.

Она чувствовала, что находится на грани истерики, но ничего не могла с собой поделать. И вдруг, посмотрев на него с искренним ужасом, она спросила:

— А она может быть злокачественной?

— Все может быть, — честно ответил врач. Снимок выглядел весьма угрожающе. — Я не могу сказать ничего конкретного, пока не будет результатов биопсии. Вы должны сделать ее как можно скорее, чтобы выработать план действий.