200 дней на юг (СИ) - Кротов Антон Викторович - Страница 81

Шестнадцатого числа в Виндхук приехали, отметившись на замбийской границе, Костенко и Шарлаев. Они только что съездили в Замбию, вернулись сюда и тут же ехали в Замбию вновь! И вот зачем: как обнаружилось, для пятерых из нас (г-од Шарлаева, Костенко, Сенова, Лекая и Кротова) созрели приглашения и визы ЮАР, которые надо было получать в Лусаке, в Замбии.

Итак, Шарлаев и Костенко срочно возвращались в Замбию, желая там получить вожделенные визы ЮАР, а также встретить там Лекая и Сенова, которые тем временем покинули Мозамбик и обосновались в Коптской церкви в Лусаке. Они уже думали было ехать к нам, в Намибию, но узнав из Интернета о появлении виз ЮАР, вернулись в Лусаку. Что же до меня, я уже не думал о посещении ЮАР, мечтая об Анголе.

А вот Лапшин, Степанов и Мамонов, для которых не созрела виза ЮАР, были весьма удивлены. Это всё были происки г-на Шарлаева — именно через его связи и возникли приглашения на пятерых человек. Приглашать в Кейптаун остальных Вовка не восхотел, опасаясь, что Грил, Кирилл и Андрей будут вести себя в ЮАРе недостойно и испортят репутацию его уважаемых приглашателей. Итак, Костенко и Шарлаев в очередной раз поехали в Замбию.

А вскоре Грил, вероятно, с горя, утратил в Виндхуке свой паспорт.

Произошло это так. Вообще он имел привычку не хранить паспорт на себе, а вешать ксивник с паспортом и деньгами на рюкзак или раскладывать его на траве во время отдыха. Так что странно, что нигде ещё на него не покусились. Но в один прекрасный день, когда мы, четверо оставшихся в Виндхуке, ели в городском парке мороженое, ксивник Лапшина исчез вместе с содержащимся там паспортом, справкой АВП, наручными часами, пустой кредитной карточкой и небольшой суммой намибийских денег.

Гриша проявил здоровый оптимизм, видя, что теперь у него появился хороший повод непосещения ЮАР. Он уже хотел получить в посольстве, вместо паспорта, справку на возвращение на Родину, но вот незадача: справка эта стоила 100 американских долларов и была годна только в течение месяца. Пока Грил раздумывал, что ему делать, и катался по стране без паспорта, — его проблемы решились сами: какой-то бомж подкинул ксивник Грила, вместе с паспортом и справкой АВП, в российское посольство в Виндхуке. Похититель оставил себе только 100 намибийских долларов, пустую кредитку и часы.

В один из вечеров, когда над Виндхуком разразился настоящий, а не поливальный ливень, в наш лагерь на горе прибыла целая бригада намибийского спецназа в составе восьми человек, вооружённых гранатами, автоматами, пистолетами и красной точкой оптического прицела. Вероятно, им кто-то стукнул о том, что в горе над городом скрываются странные белые люди. Смешно, что у этих вооружённых до зубов людей не было никакого фонарика, и рассмотреть наши паспорта они во тьме не могли. Кирилл ругался на этот спецназ, как мог; более спокойные Андрей и Грил вылезли под дождь и пошли в российское посольство вместе с группой захвата. Посольщики как раз пили вечерний чай, а тут приводят автостопщиков.

— Не волнуйтесь, это наши, — сказали в посольстве, и от нас немедленно отстали. Группа захвата, так и не посмотрев паспорта, уехала прочь.

В один из дней мы с запозданием узнали, что в Конго-Заире, которым мы уже интересовались раньше, президент Кабила был убит собственным телохранителем. Правительство страны объявило траур и на целый месяц прекратило выдачу виз. Так что потенциальное пересечение Конго-Заира стало ещё менее реальным, чем прежде.

Подробности убийства Кабилы были таковы. Один из охранников президента, «прозрев», решил, вероятно, что убийство президента остановит кровопролитную гражданскую войну. Войдя в кабинет Кабилы, он выпустил в него несколько пуль, и тут же был убит сам другими охранниками. Кабила был ещё жив, но информационные агенства вражеской Руанды уже распространяли по миру "радостное известие". Тем временем Кабилу погрузили в самолёт и повезли в лучшую клинику дружественной страны Зимбабве, а СМИ Конго-Заира сообщили, что Кабила жив и отдаёт приказы. На борту самолёта президент окончательно умер, но ещё двое суток правительство уверяло весь мир, что с президентом всё нормально, и вот-вот он выздоровеет и покажется народу. В это время уже информагенства Бельгии и других стран мира подтвердили "вражескую информацию". Только на третий день после убийства президента правительство Конго-Заира подтвердило этот факт и объявило траур и чрезвычайное положение. Новым президентом объявили сына Кабилы (выборы проводить было некогда).

А вот с визой Анголы были всякие непонятки. Сперва мне несколько дней говорили "приходите завтра". Наконец, когда я окончательно пришёл, мне протянули паспорт, в котором вместо месячной стояла пятидневная транзитная виза со сроком годности всего 15 дней, с момента выдачи до въезда в

Анголу! Я не понял, была ли это ошибка или злой умысел ангольских властей: ведь в рекомендательном письме и в наших анетах было ясно сказано, что мы хотим обычную въездную месячную визу! Но сколько я ни ходил в посольство Анголы, поменять визу мне не могли. Так я и забрал паспорт с транзитной визой, зато денег не заплатил: о них посольщики забыли.

Видя такие явления, прочие люди не стали брать в Виндхуке ангольские визы и стали ожидать будущих событий. Я решил рискнуть и в одиночку поехать в Анголу с пятидневной визой: а вдруг там можно будет продлиться, или Ангола окажется такая хорошая страна, что никто пятидневности визы сей и не заметит?

Перед отъездом на север надо было заехать в Уолфиш-Бей. Пароходов в

Анголу там не намечалось. Значит, мне нужно будет ехать по земле, через Ондангву и Ошиканго, где я побывал совсем недавно. С Грилом я попрощался (и увидел его потом уже в Москве); а вот Кирилл и Андрей решили сопровождать меня до последнего крупного города Ондангва.

28 января, воскресенье. Мне 25

Получилось так, что последнюю ночь перед своим 25-летием я проспал со своими спутниками под каким-то намибийским мостом близ города Одживаронго. Правда, в середине ночи я, опасаясь невесть откуда взявшихся комаров, перебрался в палатку, но цивильности мне это не прибавило. Проснулись, собрались, вышли на пустую воскресную трассу и в утренней безмашинной прохладе умяли купленный накануне праздничный «торт», а вернее, рулет.

Наконец проснулись редкие машины. Нас довезли до следующего городка, Отави, где мы перекусили варёной кукурузой за 1 намибийский доллар и продолжили путь дальше. На повороте на Цумеб мы посетили найденную мной прежде заросшую травой трассу и сфотографировались на ней.

250 километров от этой красивой развилки до самой Ондангвы нас провёз белый старичок-фермер. Ему было на вид лет семьдесят пять, его кожа сморщилась и обвисла, но он сохранил жизнерадостность и ради нас даже изменил свой маршрут. (Он думал сперва заехать на свою ферму, а на другой день ехать в город, но решил, раз уж взял нас, поехать сперва в город, а на ферму потом.) Высадил он нас в самом центре Ондангвы — если этот раскиданный город может вообще иметь центр. Ведь его одноэтажные дома без садов разбросаны по окружающей песчаной местности, как спичечные коробки на пляже, без какого-либо порядка и на большом расстоянии друг от друга.

Ещё в Лусаке я нашёл список всех коптских православных центров в Африке, подобных церкви отца Джона, и нашёл вожделенный адрес и в Намибии. Но «адрес» был прост: город Ондангва, коптская православная церковь.

Мы потратили почти час, ища оную. Большая часть людей вообще в сей воскресный день не показывалась вне домов, а те, кто по каким-то нуждам покинули свои жилища, оказались непонятливыми и не знали никаких английских слов. С трудом мы разыскали какого-то сторожа с ружьём, который, бросив охраняемый им объект, повёл нас задворками и дальними улочками и, наконец, указал нам вдали два здания, одно из которых, по мнению сего сторожа, было церковью, а второе — домом священника. Сторож вернулся охранять свой объект, а мы направились изучать сущность намибийской Коптской православной церкви.