200 дней на юг (СИ) - Кротов Антон Викторович - Страница 30

Итак, целый день мы провели на позиции, укрепляя себя пищею, приготовляемой на костре. У Сенова и Лапшина сохранились ещё московские запасы еды в виде прогорклых пакетных супов (мы же думали, что в Эфиопии будет страшный голод). Мы разбавляли ими гондарский рис и ожидали успешного уезда. На дрова пришлось вытащить несколько палок из хижины охранника моста, который был не очень рад этому и даже пытался утащить обратно часть добытых нами дров.

К вечеру навстречу нам поехал, и остановился от удивления, «Лендровер» с двумя юарскими пенсионерами. Они проехали от Кейптауна через Ботсвану, Зимбабве, Замбию, Танзанию, Кению в Эфиопию, а потом направлялись в Судан, Египет и прочие страны. Мы их предупредили о том, что на границе Эфиопии и Судана дорога будет не очень хорошей, а на паром Вади-Халфа—Асуан чрезвычайно трудно затащить машину, разве что вручную по частям, так как портовых кранов в порту Вади-Халфы нет. Они же, в свою очередь, предупредили нас о плохой дороге в 500 км в северной половине Кении, которая пыльна, тряска и бугриста, типа "стиральная доска".

К вечеру мы уже были готовы уехать отсюда за 10 или даже 20 быр с носа, желая попасть на стрелку 2 октября, но такие возможности были давно упущены, а к вечеру вообще не было транспорта. Надвигалась гроза. Неподалёку, у поворота на аэропорт, виднелось множество сараев, каменных и с железной крышей, прямо роскошные здания для эфиопской глубинки. Традиции Лалибельского каменного зодчества проявились при строительстве этих капитальных сараев: они должны будут простоять века. Внутри оказалось пусто. Два оборванных сторожа-эфиопа разрешили нам ночевать в одном из сараев, предусмотрительно подметя пол его ветками деревьев и подняв в помещении густую пыль.

1 октября, воскресенье. Наконец уезжание

Ночью по крыше громыхал ливень, за дверью светились вспышки молний, но нам было сухо. Прямо идеальная вписка, — думал я сквозь сны.

Когда мы поднялись с рассветом и, один за другим, потянулись из сарая на вчерашнюю позицию, оказалось, что ночлег был платной услугой. Я шёл первым; сторож с палочкой, завёрнутый в одеяло, побежал за мной, крича: деньги, деньги! Я продолжал свой уход; тогда, догнав, сторож пытался выхватить из моих рук пластмассовую канистру (ту самую, у которой асуанские дети утеряли пробку) — но безрезультатно! Решив, что со мной справиться ему не удастся, сторож накинулся на Сергея Лекая, идущего позади, пытаясь вытащить у него из-под ремней рюкзака старую помятую пластиковую бутылку-торпеду. Надо сказать, что бутылка была из Иордании, а в Эфиопии таких не изготовляют. Не получив бутылки, сторож набросился на Грила и Сенова, но и они оставили деньгопроса ни с чем. Может быть, и следовало подарить мужику что-нибудь, но, во-первых, надо было ему предупредить нас о платности ночлега заранее, а, во-вторых, в нас ещё кипело недовольство на жителей Лалибелы, делающих деньги на туристах путём зазывания их в каменные здания и требования денег.

Находясь в некоторых дальних странах, например в Эфиопии, Египте или Индии, где многие местные жители так и мечтают получить деньги с проезжающего туриста, проще и удобнее всего отказывать всем подряд. Поэтому первая фраза, которую я изучаю на любом языке, это фраза "денег нет": по-английски "no money", по-персидски "пуль надорам", по-арабски "фулюс мафи", по-тамильски "песо ние", на урду "пайса най", на амхарском "гензеб йеллем". Когда у меня в сотый раз просят денег, проще всего, не вдаваясь в долгие разговоры и не торгуясь, заявить: гензеб йеллем, — и дело с концом. Сейчас, сидя в далёкой и тёплой Москве, я думаю: конечно, что мы, совсем обнаглели, пожалели даже пустую бутылку для сторожей, предоставивших нам место для сна! А тогда, в Эфиопии, мы сами так проэфиопились, что и нам бутылка была дорога, и быра на поддержку местной экономики нам не то что было жалко — мы даже и не представляли себе такой возможности: гензеб йеллем! и бутылка тоже йеллем! и всё йеллем!

Для них мы — фантастические богачи. И обувь у нас есть, и даже не из шинной резины, а если бы они увидели, в каких домах мы живём… Даже самый бедный русский крестьянин — богач по сравнению с эфиопом: у него есть дом из брёвен, а не из ветвей; у него есть дрова и огонь; у него есть обувь и не совсем дырявая одежда… Даже любой бомж с вокзала, пройди он по эфиопской деревне, стал бы объектом ю-юкания и финансовых домогательств! Всё в мире очень относительно…

…Когда мы вышли на трассу, машин было, как обычно, немного. Завтра стрелка в Аддис-Абебе, и у нас (мне так казалось) ещё были шансы достичь её, если быстро выехать на основную трассу и продвигаться по ней в ночь.

И вот — появился рейсовый автобус, и даже застопился нам. Из задней двери его выбежал билетёр. Билетёр был странен и суетлив, внутрь автобуса он пускать нас не хотел, пытаясь извлечь деньги сразу ещё на земле. Торопливо кричал нам по-английски, и писал на руке какие-то цифры, всё разные:

— Велдия, Велдия! давайте скорее 50 быр! дайте 20 быр! давайте 60 быр! билет стоит 80, скорее давайте 80 быр! Давайте деньги сейчас! Нет, я вас не возьму, мест у нас нет, и никто вас тут не подвезёт!

Билетёр погрузился обратно в автобус, захлопнул дверь, и автобус тронулся. Грил прицепился на автобус снаружи, но он вновь остановился, Грила согнали, и автобус уехал прочь.

Для нас такой автостоп был непривычен! Если бы мы вчера пошли пешком, то уже были бы в Гашене, на более оживлённой автотрассе. Решили сейчас пойти пешком, и направились на юг — занялись «треккингом». Дорога петляла в горах серпантином, а мы срезали его по каменистым и красивым склонам.

Через пару часов мы прибыли на другую речку; было жарко, хотелось организовать чай, и мы занялись помывкой на реке и костром. Вдруг появилась и остановилась встречная машина с европейскими номерами.

Ехавшие в ней очередные двое вольных европейских путешественников катались вокруг Африки. Они проехали из Европы через Марокко и Западную Африку до Ганы, где поставили машину на пароход и перебазировались в Кейптаун. Оттуда, через Намибию, Замбию, Танзанию, Кению они прибыли в Эфиопию и дальше собирались продолжить путь в Судан, Чад, Алжир или Ливию, Тунис и назад в Европу. Сегодня они, как и их вчерашние коллеги, ехали в Лалибелу смотреть широко разрекламированные эфиопские монолитные церкви; и даже их удивила большая стоимость билета в церкви — 100 быр.

Когда мы уже попрощались с европейцами, и их машина, забитая канистрами, запасными шинами, вещами и запчастями, шурша колёсами по гравийной дороге, ушла на север, — оттуда, с севера, показался иной европейский джип, принадлежащий нидерландской гуманитарной организации. Этот джип ехал в город Бахр-Дар, попутно фотографируя мосты, школы и прочие социальные объекты. Трое образованных, англоговорящих эфиопов, ехавшие в машине, подобрали нас с интересом, а для нас было ещё более интересно увидеть всякие местечки, лежащие в стороне от трассы. В процессе довольно долгого пути водители останавливались и подкармливали себя и нас всякими вкусностями, включая чёрным эфиопским хлебом, что было весьма дивно: нигде больше в Африке и Азии чёрного хлеба не было!

В деревне Гашена, лежащей уже на более оживлённой трассе Верота—Велдия, нидерландская машина ушла на запад, в Бахр-Дар, недавно посещённый нами, а мы пообедали в харчевне и направились на восток, в город Велдия. По причине высоты (3180 метров над уровнем моря) было прохладно, и босоногие эфиопы ходили, нацепив на себя рваные свои одеяния, одно на другое, а наверх те, кто побогаче, надевали ещё и одеяло.

И здесь, в Гашене, нас одолевали помощники. Один босоногий паренёк лет тринадцати стал вместе с нами стопить машину, хотя мы пытались уйти от него (но он шёл за нами) или прогнать его (но тот отходил на безопасное расстояние и показывал всем видом, что он не сам по себе, а наш гид). Когда появился грузовик, парень стал яростно его стопить (и мы тоже). Когда водитель согласился нас подвезти (бесплатно), паренёк подбежал и вместе с нами залез в кузов.