Старые письма - Стил Даниэла - Страница 19

Глава 4

Николай так и не появился в следующие два дня. Не было его и во дворце. Но наконец ей доставили две новые книжки и записку. Оказывается, он сильно простудился и оставался дома из опасений кого-нибудь заразить. Как только станет ясно, что он больше не заразен, он обязательно навестит Анну. Она понятия не имела о том, правда это или нет, но если даже Николай и в самом деле приболел, его отсутствие было только на руку им обоим. Оно давало небольшую передышку, возможность обуздать собственные чувства и постараться позабыть о роковом вечере.

Без его визитов Анна не находила себе места. Она бесцельно слонялась по дому, не знала, чем заняться, то пыталась прилечь, то беспокойно вскакивала – и к концу первого же дня довела себя до жуткой головной боли, от которой не пожелала принимать никаких порошков и пилюль. Сиделки только диву давались: их покладистая больная ни с того ни с сего превратилась в капризную кисейную барышню, постоянно сетовавшую на свое плохое настроение, – верно, от него-то и приключилась эта мигрень. К вечеру второго дня Анной окончательно овладела глухая тоска. Она постоянно думала, что Николай мог рассердиться на нее и что он наверняка пожалел обо всем, что сделал и сказал, и мог напиться с горя и замерзнуть в сугробе, а она даже, не знает об этом и вообще больше никогда его не увидит. Ей бы вполне хватило сил вести себя с Николаем как ни в чем не бывало и делать вид, будто ничего не случилось. Но за эти два дня она поняла еще одну важную вещь: лучше умереть, чем не видеться с ним вообще.

А когда он наконец пришел, Анна стояла, задумавшись, у окна своей маленькой гостиной и следила за тем, как тихо падает на землю снег. Она не слышала, как Николай подошел вплотную. Все еще думая о нем и не замечая собственных слез, она вдруг обернулась и увидела его совсем близко. Миг – и Анна бросилась к нему на грудь, рыдая и жалуясь на то, что ужасно соскучилась. Николай опешил: значит ли это, что Анна передумала и готова отменить свое жестокое решение, или она действительно соскучилась, и только?

– Я тоже скучал, – признался он. Его голос все еще оставался немного хриплым – стало быть, он и правда заболел. И от этой мысли у Анны отлегло от сердца. – Я очень скучал, – повторил Николай с несмелой улыбкой. Но на этот раз он решил не делать ошибок и не пытался ее целовать. Два дня назад они дали друг другу клятву, и он ни за что не переступит первым проведенную ею черту, если этого не сделает сама Анна.

А она, кажется, и не думала его целовать. Вместо этого Анна отстранилась, прошла к столу и налила ему чаю. Изящная ручка, державшая чашку, заметно дрожала, но на лице сияла счастливая улыбка.

– Я так рада, что вы действительно заболели… Ох, что я болтаю… Какая ужасная чушь! – И она засмеялась – впервые за долгих два дня. Николай рассмеялся в ответ и присел на свое привычное место в этой теплой уютной гостиной. – Я испугалась, что вы больше не захотите меня видеть!

– Ты ведь знаешь, что это невозможно, – возразил Николай. В его глазах Анна могла бы прочесть все, что так желала услышать – и ни за что не позволила бы ему произнести вслух. Пока же ей было довольно и того, что она снова видит Николая. – После такого гриппа, какой был у тебя, мне только не хватало принести к тебе в дом заразу. А теперь я чувствую себя совсем хорошо.

– И я очень этому рада, – промолвила она, отчего-то чувствуя в его присутствии странную скованность, но не в силах отвести внимательный, напряженный взгляд. Он казался ей еще красивее, чем прежде, каким-то более высоким и сильным. В некотором смысле она могла теперь считать Николая связанным с ней, и оттого он становился для нее еще дороже, пусть даже этой связи не суждено будет осуществиться. – Вы тяжело болели? – Ее голос трогательно дрогнул от искренней тревоги, и это не укрылось от Николая.

Он находил Анну невероятно красивой в теплом платье из розовой шерсти, делавшем ее еще моложе, чем обычно. Два дня назад, облаченная в торжественный наряд из строгого синего бархата, она выглядела важной и даже величавой. А сегодня перед Николаем сидела совсем молоденькая девчушка, которую ужасно хотелось поцеловать. Но он уже успел убедиться, что делать этого нельзя.

– Ну, во всяком случае, не так тяжело, как ты. И слава Богу! Теперь все прошло.

– Вам не следовало выезжать в самый снегопад, – промолвила она с мягким укором, отчего Николай не выдержал и улыбнулся:

– Мне хотелось лишний раз проведать Алексея. – Но его глаза сказали больше. Ему хотелось не столько проведать Алексея, сколько лишний раз повидаться с ней.

– Вы останетесь со мной на второй завтрак? – вежливо предложила Анна.

Николай тут же кивнул:

– С удовольствием.

И в этот миг оба подумали, что сумеют справиться со своими чувствами. Они смогут встречаться по-прежнему и делать вид, будто нет и не было никакой тайны, о которой не станут говорить даже наедине. Однако Анна уже начинала задумываться над тем, что станет делать через месяц или два, когда наступит время возвращаться в Санкт-Петербург. Позабудут ли они друг друга или Николай станет навещать ее там? Неужели их встречам суждено остаться горьким, но любимым воспоминанием, а их чувства потускнеют и исчезнут, подобно слабости, сковавшей ее после гриппа? Нет, Анна не в силах была даже представить, что когда-то уедет отсюда.

Они мирно беседовали в этот день, Анна вернула Николаю прочитанные книги, а он пообещал, что непременно заглянет еще раз, ближе к вечеру, когда станет возвращаться домой. Все шло как обычно. Однако вечером Анна так и не дождалась своего доктора. Правда, он прислал записку. Алексею снова стало плохо, и оба лейб-медика – и доктор Преображенский, и доктор Боткин – останутся в эту ночь во дворце. Из-за очередного обострения гемофилии мальчик нуждался в постоянном наблюдении, и Николай не мог позволить себе отлучиться. Но Анну это нисколько не обидело. Она свернулась калачиком в постели с одной из новых книг, утешая себя тем, что утром Николай непременно заглянет к ней. Тоска, не дававшая ей покоя на протяжении целых двух дней после памятного обеда во дворце, развеялась без следа. Она позабыла о жалобах и мигрени, стоило ей увидеть Николая.

И когда он появился на следующее утро и остался на второй завтрак, ей снова стало легко и свободно на душе. Но даже Анна при всей своей молодости и неопытности не могла не замечать возникшего между ними напряжения.

Хотя оба честно выполняли клятву и не пытались снова упоминать о своих чувствах, Анна не умела скрывать, как много значат для нее эти визиты. Да и сам Николай все сильнее томился в разлуке и рвался поскорее вернуться в заветный домик. При этом оба по-прежнему твердо верили в свои силы. Они не дадут разгореться зажженному ими пламени, если надо, они оставят его под спудом навсегда, и Анна была полна решимости выполнить данное слово и молчать о своей любви хоть до самой смерти, если такова ее судьба. Правда, у Николая уже зародились смутные сомнения, и они крепли с каждым днем, но он не смел нарушать ее волю из страха совсем потерять Анну.

В тот день он в основном беседовал с Анной об Алексее и растолковал, как мог, причину его болезни. Как-то незаметно разговор перекинулся на то, какое это счастье – иметь собственных детей. Николай твердил, что Анна напрасно лишает себя этой возможности и что из нее получилась бы замечательная мать. Но она лишь качала головой и напоминала ему о своем долге перед школой и мадам Марковой. Тогда Николай заявил, что считает такое усердие и самоотверженность избыточным, ненужным и даже ненормальным.

– Мадам Маркова никогда не простит меня, если я уйду! – грустно возразила Анна. – Она отдала нам всю свою жизнь, и больше у нее никого нет. И она вправе ожидать того же от меня.

– Но почему ты одна должна отвечать за всю школу? – возмутился Николай.

И тогда она засмеялась в ответ, и впервые за эти грустные дни в ее глазах зажегся прежний лукавый огонек.