Секреты - Стил Даниэла - Страница 30

— От кого это?

Джек Адаме смерил жену подозрительным взглядом, когда, войдя домой, увидел огромные букеты цветов.

Наступила долгая пауза. Джейн смотрела на мужа. Все утро она в уме репетировала слова и вдруг не смогла вспомнить ни одного из них. Она знала, что вообще надо сказать, но произнести это оказалось еще труднее, чем она думала.

— Я спрашиваю, от кого они?

Джейн никогда не получала цветов ни от кого, кроме него, но последние десять лет он не дарил ей их.

— Они от Лу.

— С какой стати? Ты ему сказала, чтобы он шел куда подальше со своей ролью?

Она медленно покачала головой. Ничего более трудного ей не приходилось делать в жизни, но Джейн в глубине души также понимала, что поступает правильно. Все они будут после этого относиться к ней иначе: и Джек, и дети. Теперь они будут ее уважать. Джейн в этом не сомневалась. И, что еще важнее, она будет уважать себя.

— Но сказала что-то в этом роде?

— Нет. Я сказала ему, что согласна.

— Что? Не понял.

У Джека был такой вид, словно он получил пощечину.

— Я сказала ему, что согласилась на роль… Голос у Джейн окреп.

— Я знаю, Джек, как ты к этому относишься… но это для меня важно. Очень важно, правда.

С каждым произнесенным словом она все больше чувствовала себя победительницей. Джек слушал ее и, казалось, не верил своим ушам.

— Ты помнишь, что я тебе говорил по этому поводу?

Они все еще стояли в небольшой прихожей, пропитанной ароматом цветов. От гневного взгляда мужа у Джейн перехватило дыхание.

— Ты помнишь, что я сказал; или Голливуд, или я. Помнишь?

Как всегда, он говорил с ней, как с глупеньким ребенком.

Джейн печально кивнула:

— Помню, но… Понимаешь, Джек, это другое. Это крупная роль в большом сериале. Джек перебил ее:

— Кто уговорил тебя согласиться?

— Никто, — ответила Джейн, грустно посмотрев на него. — Меня взяли с улицы.

Это было не совсем так. Джейн знала, что когда-нибудь ей придется рассказать ему и о роли в «Печалях», но пока время для таких признаний не пришло.

— Почему они позвонили? Потому что прослышали, что ты охотно даешь?

Джейн расплакалась и отвернулась от него.

— Не говори так, Джек… пожалуйста, разреши мне работать.

Она устремила на мужа умоляющий взгляд, но Джек оттолкнул ее и прошел в гостиную, из которой виден был еще один громадный букет, стоящий в столовой. Затем он с гордым видом прошествовал в спальню, распахнул дверь кладовки и, достав оттуда чемодан, бросил его на кровать. Джейн поспешила за ним:

— Джек, пожалуйста… пожалуйста, выслушай меня.

Она знала, что успокоить мужа может только отказ от роли, но это была бы слишком высокая цена за те немногие радости, которые Джек мог ей предложить взамен.

— Пожалуйста…

Джейн стала всхлипывать, Джек — кричать на нее. Из своих комнат выбежали девочки, чтобы посмотреть, что происходит.

— Ваша мать возвращается в Голливуд, чтобы спать с продюсерами и режиссерами, и я от нее ухожу, — орал Джек расплакавшимся дочерям. — Я ухожу от нее, потому что не хочу быть мужем голливудской шлюхи!

И в то же время он требовал, чтобы она была шлюхой для него, в любое время дня и ночи, а она на протяжении двадцати лет терпела его оскорбления и грубость, потому что считала себя в долгу перед ним за прекрасный дом, троих детей и респектабельную жизнь.

«Ну и пусть идет ко всем чертям!» — подумала Джейн и, захлопнув дверь, чтобы девочки не слышали, бледная как полотно произнесла:

— Не смей говорить такое! Я была тебе верна на протяжении двадцати лет и никогда тебе не изменяла. Никогда! Слышишь, Джек? Я хочу вернуться к своей профессии, ощутить хоть немного признания, уважения… реализовать себя, прежде чем состарюсь настолько, что меня уже ничто не будет интересовать, а тебе останется только проводить меня в последний путь. Разве я очень много прошу? Разве это плохо?

Джек не соблаговолил ответить, он просто швырнул в чемодан охапку галстуков, рубашек, белья, теннисный костюм, две пары полуботинок, выгреб из шкафа свои костюмы, а затем снова распахнул дверь спальни и с выражением крайнего презрения обратился к супруге:

— Я позвоню моему адвокату. Раз ты будешь делать собственную карьеру, я тебе уже не нужен.

Таким образом, он перечеркнул двадцать лет их жизни, их совместной жизни, какой бы она ни была пустой. Но для него это ничего не значило. Девочки висли на нем, когда он шел по коридору, умоляли остаться. Александра даже попросила его взять ее с собой. Джек со злобным ехидством обернулся к Джейн:

— Видишь, какого они о тебе мнения? Тоже не хотят жить со шлюхой.

— Не смей меня так называть! Джейн приблизилась к мужу, но между ней и Джеком были девочки.

— Не подходи к папе!.. — крикнула Алекс. — Не подходи к нам! Я тебя ненавижу! Ненавижу!..

Джек хлопнул дверью и уехал. В следующую минуту обе девочки закрылись в своих комнатах, и Джейн снова осталась одна, наедине со своими мыслями, разочарованиями и вереницей галстуков и носков, которые Джек рассыпал по коридору. Подняв все это, она медленно вернулась в спальню, думая обо всем, что произошло: о его грубости, постоянных оскорблениях… Теперь он от нее ушел — из-за роли в «Манхэттене», а может, и не только из-за этого? Джейн задавала себе вопрос: не искал ли он уже давно удобного предлога?

Девочки в тот вечер так и не вышли из своих комнат, хотя Джейн время от времени тихонько стучала в двери и уговаривала их открыть. Она оставила им ужин в фольге в духовке и ушла к себе. Ей не с кем было поговорить, некому было позвонить, от дочерей тоже не приходилось ждать успокоения. Джейн пыталась понять, стоит ли то, что она делает, цены, которую приходится за это платить. Она уже подумывала позвонить Лу и отказаться от роли. Но имела же она право работать, в конце концов?

В тот вечер Джейн легла одетая и уснула, устав от рыданий и поисков ответов на мучившие ее вопросы.