Чистое пламя любви - Барбьери Элейн - Страница 16

— Паку выбирать сегодня Тилли Суон. Он говорить через тебя с остальные люди. Твой белый кровь быть слабый, твой черный кровь быть сильный. Что ты хотеть от этот старик?

Тилли, не тратя времени даром, отвечала давно заготовленной речью:

— Дитя моей души, он сердить белый мужчина-обеа против себя. Дитя моей души закрывать уши, он не слушать Тилли. Белый обеа ушел злой на дитя моей души. Ты говорить Паку. Просить его разбить белое колдовство.

— Кто этот белый, Тилли Суон?

— Капитан Дэмиен Стрейт.

Даже во тьме было видно, каким опасным пламенем сверкнули глаза старого колдуна. Он с достоинством выпрямился и пошел прочь от костра. Тилли мигом вскочила на ноги, пошатнулась от головокружения, но быстро оправилась и поспешила за колдуном.

— Ну что, старик? — нетерпеливо поинтересовалась мулатка, схватив его за руку. — Ты помогать Тилли Суон?

— Капитан слишком сильный обеа! — невразумительно буркнул знахарь. По его морщинистому лицу невозможно было прочитать, что он собирается делать, и Тилли снова спросила:

— Так ты помогать Тилли?

Бедной женщине показалось, что старый колдун молчал целую вечность, не спуская с нее загадочного взгляда, и за это время успел прочитать все ее мысли. Наконец он резким движением оттолкнул ее руку, проковылял в ту сторону, где на краю поляны стояла ветхая хижина, и через несколько минут вынес оттуда маленький матерчатый мешочек. Достав с его дна засушенную петушиную лапку, он еле слышно пробормотал:

— Этот петух рыть землю на могила. Его лапка носить силу духов. Они защищать дитя твоей души. Держи лапка близко-близко к твоему дитя — тогда сглаз белый обеа его не трогать.

Считая на этом свою миссию завершенной, колдун повернулся и отправился обратно в хижину, не обращая внимания на вопли растроганной Тилли.

— Спасибо! — повторяла она ему вслед. — Тилли Суон говорить «спасибо»!

Только тут Тилли обнаружила, что почти все танцоры уже пришли в себя и расселись на поляне вокруг костра. Не желая тратить времени даром, она надежно спрятала амулет, подняла с земли лампу и направилась к опушке, желая как можно скорее вернуться домой. У нее по-прежнему не было уверенности в благожелательности чернокожих собратьев по вере — слишком у многих ее положение вызывало зависть и гнев, и теперь, когда знахарь скрылся у себя в хижине, некому было защитить ее от возможных нападок. Мулатка с облегчением перевела дух только тогда, когда густой подлесок надежно укрыл ее от взглядов тех, кто еще оставался на поляне.

В этот миг чья-то рука вцепилась ей в плечо, заставив обмереть от испуга.

Тилли медленно обернулась. Над ней возвышалась неясная мужская фигура, едва освещенная ее убогой лампой. Впрочем, она знала лишь одного негра на этом острове, способного похвастаться таким огромным ростом.

Приподняв лампу, мулатка увидела грубо вылепленное мужское лицо, искаженное грозной гримасой.

— Почему ты не смотреть на меня, Тилли Суон? Ты бежать отсюда?

— Это очень важно, Раймонд! — отвечала Тилли как можно строже, стараясь не выдать охватившую ее знакомую слабость. Она не могла оставаться равнодушной к этому человеку. — У Тилли нет время глядеть на всякий старый раб…

— Раймонд не «всякий старый раб», Тилли! — Рука у нее на плече машинально сжалась от наплыва чувств, и мулатка против воли вздрогнула.

— Тилли уже слишком старый для разных игр…

Раймонд наконец отпустил ее плечо.

— Для меня Тилли не старый. Тилли Суон — красивый женщина. Женщина для меня…

Чувствуя, как это простое признание и искренний взгляд темных выразительных глаз лишают ее решимости, Тилли пробормотала в отчаянной попытке настоять на своем:

— Хм… Сколько женщин ты иметь после того, как в последний раз видеть Тилли, Раймонд?

— У Раймонд не быть других женщин!

От избытка чувств у Тилли запершило в горле. Она судорожно сглотнула и кивком позволила Раймонду забрать лампу и повести себя в сторону от основной тропы. Через несколько минут они добрались до укромной полянки. Раймонд оглянулся и показал на что-то темное, маячившее посреди поляны.

— Вот место для Раймонд и для Тилли… когда Тилли ходить с Раймонд!

Он взял свою спутницу за руку и ввел ее в небольшую деревянную хижину, затем поставил лампу на земляной пол и выпрямился, при этом чуть не задев головой покатую соломенную крышу.

Гостья внимательно рассматривала гладко утрамбованный земляной пол, стол с двумя стульями, просторный настил посреди комнаты, на котором лежал набитый соломой тюфяк и чистое одеяло.

— Чисто-чисто, как хотеть Тилли!

Она кинулась к нему на шею, чуть не плача от счастья. Сильные руки ласково обняли ее, и Тилли прерывисто зашептала, пряча лицо на широкой груди своего верного поклонника:

— Да, Раймонд, это быть место для нас! Мой отец давно ушел. Он больше не будет халла-халла на свою Тилли. Нас никто не видеть. Мы здесь — только ты и я! — Ласково проведя рукой по его обветренному лицу, она еле слышно добавила: — Раймонд принадлежит не масса Конвей… Раймонд принадлежит Тилли…

Резкое дребезжание гонга грубо нарушило утреннюю тишину, висевшую над плантацией Конвеев. Раймонд мигом пришел в себя и первым делом ощупал тюфяк. Рядом с ним никого не было, и постель уже успела остыть. Прикрыв глаза рукой, Раймонд постарался справиться с болезненным чувством утраты, нисколько не притупившимся за эти годы. Наконец он выпрямился и встал, но не спешил покидать хижину, глядя на смятую постель и вспоминая подробности минувшей ночи. Его полные губы изогнулись в легкой улыбке, и он хрипло прошептал:

— Тилли Суон — свободный цветной женщина, а Раймонд — раб, но Тилли быть женщина для Раймонд! Для Тилли нет красивый мулат… Для Тилли есть только Раймонд… Раймонд для Тилли Суон!

Уже близился рассвет, когда Тилли, запыхавшись, добралась наконец до дома. Она мышью проскочила внутрь и заперлась в своей каморке возле кухни. Первым делом ей нужно было вымыться с головы до ног самым тщательным образом, чтобы не осталось ни малейших следов ее ночных похождений. Присмотревшись к сброшенной одежде, мулатка обнаружила, что вся испачкалась в земле и зелени во время своего интенсивного общения с Паку. Значит, платье тоже придется выстирать до того, как встанет Аметист. Для молодой хозяйки не было секретом то, что Тилли хранит верность религии своих предков, однако девушка относилась к ее периодическим участиям в обрядах с неодобрением, считая, что Тилли слишком рискует. Не стоило лишний раз тревожить Аметист, которой и так живется несладко! Тилли даже думать не смела о той буре, которая наверняка разразится, если Аметист станет известна цель ее визита к колдуну.

Она вытащила из кармана юбки скрюченную петушиную лапку и уставилась на амулет в глубокой задумчивости. Ее миссия увенчалась успехом — знахарь подарил ей могущественный оберег. Обеа капитана Стрейта не повредит ее Аметист, пока она будет хранить эту лапку при себе… Вот только как прикажете убедить молодую хозяйку выполнить указания колдуна? Об этом Тилли как-то не подумала…

Возле тазика лежал большой кусок чистого полотна. Покончив с мытьем, Тилли принялась вытираться и невольно вспомнила Раймонда. Он по-прежнему оставался ее мужчиной, как она ни старалась об этом забыть. Их чувство зародилось много лет назад, когда они еще детьми жили на плантации ее отца. Ни годы, ни судьба не поколебали их взаимной любви. На острове жило много свободных мулатов, и такой красавице, как Тилли, ничего не стоило составить прекрасную партию, но она до сих пор оставалась одинокой. При мысли о такой несправедливости на глазах у Тилли вскипели злые слезы. Ее Раймонд в десять раз лучше всех этих расфуфыренных пижонов, но по законам острова и речи быть не могло о том, чтобы свободная мулатка могла выйти замуж за раба. Она до сих пор нервно вздрагивала, стоило ей вспомнить, с какой яростью встретил ее отец известие о том, что дочь влюбилась в молодого пригожего негра, каким был тогда Раймонд.