Похищенный - Стил Даниэла - Страница 5

В глазах Чарльза стояли слезы, и он вслепую шел к дверям собора. Вдруг ему показалось, что должно случиться что-то невероятное, невозможное. Хотя, почему же невозможное? Ведь и раньше, даже в самый разгар боя, на поле сражения ему казалось, что он видит ее. Он видел ее так же ясно, как видит сейчас эту женщину.

Сейчас эта женщина шла мимо него, закутанная в меха, но мысли ее были далеко, словно она видела нечто невидимое для других. Она не видела его, не замечала никого в соборе. Он долго стоял, смотрел на нее, страдал (он давно уже не страдал так), смотрел, воспоминания оживали, и он начинал понимать, что это не призрак, это действительно женщина, которая очень похожа на нее. Высокая, стройная, грустная, очень красивая. На ней черное платье (траурное?), поверх него — длинная соболья шуба, почти до пола, и лица почти не видно под широкополой шляпой, но он почему-то точно знает, какие у нее глаза. Вот она едва уловимым движением сняла черную перчатку и преклонила колени перед небольшим алтарем. Изящная, высокая, стройная, только, кажется, очень похудевшая. Она прикрыла лицо руками и, по-видимому, долго молилась. Он знал, зачем она пришла. Затем же, зачем и он. Это была Мариэлла, он смотрел на нее и понимал, что это она, хотя поверить в это было невозможно.

Казалось, прошла вечность, прежде чем она повернулась и посмотрела в его сторону, но ясно было, что она его не увидела. Она зажгла четыре свечи, опустила деньги в кружку для пожертвований, а после этого снова долго стояла и смотрела на алтарь, и по ее щекам текли слезы. Потом наклонила голову, отступила назад и, повернувшись, нерешительно прошла между скамеек. Теперь между ними оставалось всего несколько дюймов. Чарльз поднял руку и задержал ее. Она подняла на него удивленный взгляд, как будто вдруг очнулась от глубокого сна, и посмотрела ему прямо в глаза. Прижала ладонь к губам. Глаза, высохшие было у алтаря, снова наполнились слезами.

— Боже…

Невозможно. Но это так. Почти семь лет она не видела его. И вот увидела снова, но в это нельзя поверить.

Он молча коснулся ее руки, и она, не раздумывая, не говоря ни слова, склонилась к нему, а он обнял ее обеими руками. Показалось на миг, что это какая-то таинственная сила привела их обоих сюда, повелела снова быть вместе. Как двое тонущих, они ухватились друг за друга посреди этой большой и холодной церкви. Лишь через несколько минут она нашла в себе силы отстраниться от него и посмотреть ему в лицо. Он выглядел старше, он измучен на полях сражений. Да, он постарел, и на лице у него шрамы, и самый страшный шрам на руке, и болит нога, и седина в волосах. А она смотрит на него, и ей опять восемнадцать лет, и сердце колотится так же, как когда-то в Париже. Все эти годы она знала, что часть ее души навсегда осталась с Чарльзом Делони. Очень давно ей пришлось с этим смириться, чтобы жить дальше. Или надо изменить свою жизнь, принять на себя его боль. Она уже научилась переносить свою и чужую боль.

— Не знаю даже, что тебе сказать, — грустно улыбнулась Мариэлла, стирая слезу со щеки, — ведь когда столько лет прошло, не спросишь «как дела?».

Глупо, в самом деле. А сказать действительно больше нечего. Когда-то до нее нет-нет да и доходили вести о нем, но вот уже сколько времени она ничего о нем не слышала. Она лишь знала, что его отец болен. Ее родители умерли, когда она еще жила в Европе. Это было ему известно.

— Ты просто сказочная красавица.

Он мог только стоять и смотреть на нее. Сейчас ей тридцать лет, и она стала еще прекраснее, чем в восемнадцать, когда она выходила за него замуж. Кажется, исполнились все ее желания, а глаза у нее все равно грустные. Не так-то легко в них смотреть.

— С тобой все в порядке?

В этот короткий вопрос он вложил очень многое, и, как прежде, она поняла его. Когда-то Мариэлла и Чарльз были одним танцем, одной песней, одним движением. Стоило ему не подумать даже, а только захотеть подумать о чем-то, как она могла уловить его мысль. Они удивительно хорошо знали друг друга. Они могли бы быть, да и были половинками одной личности. Да, две половинки… А целое-то сейчас где? Чарльз смотрел на Мариэллу и думал, существует ли еще это целое. Одета она была дорого, ее соболья шуба была великолепна. И шляпа от Лили Дашэ, Мариэлла всегда умела носить шикарные вещи. Нет, теперь она стала еще утонченнее. Неужели он боится ее теперь? Или она уже не так волнует его? Нет, он ее не боится, она терзает его сердце, так и было все эти годы. Ну почему она была так страшно упряма в день их последнего свидания?

— Мариэлла, что-то ты очень серьезная. Он заглядывал глубоко в ее глаза, ожидая ответов на все свои вопросы. Она попыталась улыбнуться, отвела взгляд, потом опять посмотрела на него.

— Трудно… нам обоим трудно… день такой… О да, сегодня такой день, иначе они и не пришли бы сюда. Ей все еще казалось странным, что вот Прошло столько лет, а они опять стоят вдвоем под сводами собора Святого Патрика.

— Ты насовсем вернулся?

Ей хотелось знать, как он живет. Он казался ей крупнее, сильнее, чем раньше, в нем угадывалась новая сила. И, казалось, у него будто обнажились нервы.

Он покачал головой, и ему вдруг захотелось остаться здесь, в соборе, и говорить с ней, говорить.. — Не думаю, что пробуду долго. Я приехал три недели назад. Уже думаю возвращаться в Испанию.

— В Испанию? — Она удивленно подняла брови. Она помнила, как тесно его жизнь была связана с Парижем, и не могла себе представить его вне этого города.

— Там война. Я воевал там два года. Она кивнула. Вот теперь все понятно.

— Я так и думала, что ты, наверное, там. — Да, война — это как раз для него.

Она была права. Он просто не мог не поехать в Испанию. Ему нечего терять. И искать нечего. И незачем оставаться дома.

— А ты?

Он пристально посмотрел ей в лицо. Странные вопросы, такие вопросы не принято задавать в церкви, но каждому из них хотелось узнать все друг о друге. о Она долго молчала, а потом ответила чуть слышно:

— Я замужем.

Он кивнул, стараясь не показать своей боли.

А ведь ей удалось мгновенно растравить рану, которая не заживала очень долго.

— Я его знаю?

Вряд ли, ведь он провел за границей целых семнадцать лет. Но по ее внешнему виду можно заключить, что она замужем по меньшей мере за Астором.