Порожденная иллюзией (ЛП) - Браун Тери Дж. - Страница 47

Ее глаза наполняются слезами, и я, потянувшись, беру ее за руку:

– Конечно же, нет! Я – последняя, кто стал бы осуждать другого. Просто удивилась, вот и все.

– Уверена? – всхлипывает Синтия.

– Абсолютно. – Я с любопытством наблюдаю, как она вытирает глаза. – Сколько тебе лет?

– В июле исполнилось двадцать.

Это многое объясняет.

Она предлагает мне сигарету, но я качаю головой. Синтия прикуривает, затягивается и окидывает меня внимательным взглядом:

– Так почему твое лицо выглядит словно после боксерского поединка с Джеком Демпси?

Я смущенно прикасаюсь к щеке.

– Нет-нет, ты отлично все скрыла, – уверяет Синтия. – Я просто умею замечать такие вещи.

Кто бы сомневался.

Официантка прерывает нас вопросом, желаем ли мы сделать заказ или же будем дожидаться гостя. Синтия смотрит на часы:

– Давай поедим, да? Я голодна.

Мы заказываем, и, как только официантка уходит, я рассказываю о случившемся. Огромные голубые глаза Синтии становятся еще больше.

– Не верится, что ты сбежала! Я бы перепугалась до смерти!

Я вздрагиваю, вспомнив свой кошмарный марафон по улицам.

– Я испугалась. А теперь осталась только злость.

Синтия кивает:

– Понимаю. Хочешь, я попрошу дядю Арни помочь с этим? Он не откажется. Ты ему нравишься.

– Мы только познакомились!

– Ему нравится твой отец, а это много значит. И дядя не шутил, говоря, что в курсе всего происходящего в Нью-Йорке. Держу пари, он найдет того, кто это сделал.

Пока на стол выставляют еду, я обдумываю предложение Синтии. Конечно, будет здорово отыскать виновного. Но с другой стороны, что с ним сделает «душка» дядя Арни, когда найдет? И хочу ли я нести за это ответственность?

– Дамы, примите мои глубочайшие извинения за опоздание, – врывается в мои мысли голос доктора Беннета. – Я столкнулся с коллегой и уговорил ее присоединиться к нам. Надеюсь, вы не против.

Я улыбаюсь, радуясь возможности отвлечься.

Сняв пальто, доктор поворачивается, чтобы вывести вперед свою спутницу. И когда я вижу, кто это, внутри все застывает.

Следующие несколько секунд проходят словно в замедленной съемке, каждое мое чувство обостряется. С наклеенной улыбкой и подрагивающей щекой миссис Линдсей кивает Синтии. Затем переводит взгляд на меня, и я понимаю, что, несмотря на чистое пальто, под ним все то же потрепанное платье, в котором эта безумная на меня напала. Наши глаза встречаются, и мне хочется бежать, но я будто примерзаю к стулу, даже когда губы миссис Линдсей складываются в идеальную «О».

И тут раздается крик. Я наконец вскакиваю, опрокинув стул. Поначалу слов не разобрать – это просто нечеловеческий душераздирающий вопль. Миссис Линдсей стискивает кулаки, и я хватаю сумочку и отпрыгиваю назад, налетев на мужчину, обедающего за соседним столиком. Весь ресторан буквально замирает, пока вокруг разливается этот ужасный звук.

И тогда из общей какофонии вырывается слово.

– Ведьма! – кричит миссис Линдсей. – Ве-е-е-е-едьма!

– Боже, женщина! – Доктор Беннет удерживает сумасшедшую за руку, едва она делает выпад в мою сторону.

Хорошо. Потому что нож уже перекочевал из сумочки в мою ладонь.

Синтия хватает пальто и вытаскивает меня из ресторана, оставив Беннета самого разбираться со своей по-прежнему воющей спутницей. Через секунду я уже в машине, а двери закрыты и заперты.

– Увези нас отсюда поскорее, Эл, – говорит Синтия водителю, а затем поворачивается ко мне. – И что это было? Мне нельзя ввязываться в скандалы. Семьи, моя и мужа, меня прикончат – правда, по разным причинам. Эта ведь женщина с последнего сеанса, на который я приходила?

Я киваю, стуча зубами.

Синтия протягивает мне мое пальто и ждет, пока я оденусь.

– Что с ней такое?

Я трясу головой:

– Думаю, она сумасшедшая. – И рассказываю о том, как миссис Линдсей набросилась на меня в парке.

– Хочешь сказать, за неделю на тебя уже дважды нападали? Тебе стоит носить пистолет.

В ответ я достаю нож. Его лезвие мерцает, отражая огни Бродвея.

– С этим мне привычнее.

Мгновение Синтия просто таращит глаза и вдруг смеется:

– Ты носишь заточку? – Она вытаскивает из кармана своего пальто маленький пистолет.

Мы молча смотрим друг на друга, пока автомобиль прорывается сквозь поток. А потом начинаем хохотать – одновременно с облегчением и некоторой долей истерики.

Похоже, я наконец-то нашла подругу.

* * *

Следующим утром я решаю поспать подольше, позволив матери самой приготовить себе завтрак. После ночных неприятностей я все равно не очень голодна. Мама и Жак куда-то уходили, но теперь вернулись и тихо беседуют в гостиной.

Мы с Синтией никому не стали говорить о срыве миссис Линдсей в ресторане.

– Дядя в любом случае об этом услышит, – заявила подруга. – «Линди» – практически его офис. Но я не хочу, чтобы слухи долетели до Джека или его семьи.

Я согласна. Тоже не хочу, чтобы мама узнала.

Уже одевшись, я меряю шагами комнату. Миссис Линдсей безумна. Почему мы продолжаем сталкиваться? Причастна ли она к моему похищению?

Нужно выяснить больше о том видении. Уверена, это ключ ко всему.

Я вздрагиваю. Завтра Оуэн ведет меня в Метрополитен-музей, но вчерашнее фиаско все омрачает. Завтра будет весело, потому что с Оуэном всегда весело. Он знает, как хорошо провести время. Я зло втыкаю шпильку в свою черную шляпку, пытаясь удержать ее на месте. Вот Коул совсем не весельчак, он, скорее… Замечательный. Коул просто замечательный.

А я своим поступком подвергла его опасности.

Я невольно смотрю на ящик, в котором спрятала письмо. Прежде мне не давали его прочесть чувство вины и замешательство, но вдруг там что-то, что я должна знать? Закусив губу, я бросаю взгляд на дверь и вытаскиваю конверт.

Я не ошиблась – крупный, витиеватый подчерк определенно принадлежит девушке.

«Дорогой К.

Надеюсь, это послание застанет тебя в добром здравии и безопасности – с особым акцентом на безопасность. (Подробнее об этом позже). Во-первых, боюсь, что Общество трещит по швам. Или начнет трещать, как только пройдет голосование. Кое-кто из наших отныне не поддерживает политику закрытого клуба, не говоря уже о том, чтобы принимать в правление женщин! Сторонников у нас много, но и врагов тоже – даже несмотря на то, что их предводитель пропал. Потому-то я пишу: наши связные оказались правы. Мы верим, что сейчас он в Штатах. Одна из его экстрасенсов была найдена в лечебнице в графстве Суррей. Она совсем помешалась от всех этих экспериментов, и я сомневаюсь, сможем ли мы ей помочь. Нас уверяют, будто бедная девочка всегда была неуравновешенной. Как же меня это злит! В любом случае я уверена, что наш «друг» не станет пытаться связаться с тобой напрямую – не после той трепки, что ты задал ему в прошлый раз, – но он вполне способен нанять кого-то, дабы переманить тебя на свою сторону. Что заставляет меня задать следующий вопрос: как хорошо ты знаешь девушку, о которой все время пишешь? Очень странно, что не сама медиум, а ее дочь оказалась подобна нам. И странно, что такой серьезный юноша, как ты, так пишет о девушке! А если без шуток… ты ей доверяешь? Я бы посоветовала тебе быть осторожным, но ты и без того всегда начеку.

Прошу, береги себя.

Г. передает привет.

Л.»

Я убираю письмо в конверт, и сердце болезненно сжимается. Если Коул и доверял мне, то сейчас, безусловно, перестал. Неужели он думает, будто я украла письмо, чтобы отдать его врагу – кем бы он ни был? И почему Коул не уезжает, если здесь ему угрожает опасность? Что все это значит, и что об этом известно доктору Беннету? Почему на самом деле он покинул Общество? Как всегда, у меня больше вопросов, чем ответов.