Процесс тамплиеров - Барбер Малколм - Страница 8

Столкнувшись со столь серьезной и глубокой ересью, папство вынуждено было признать, что официальная церковь не имеет эффективных средств для борьбы с нею. Последовала череда церковных соборов, на которых множество еретиков и их покровителей были отлучены от церкви; эти действия были подкреплены миссионерством, однако популярность учения катаров в Лангедоке росла, а в некоторых районах оно даже открыто стало официальной религией54. Тогда в 1209г. папа Иннокентий III бросил против катаров Лангедока крестоносцев, начав очередной крестовый поход, что, впрочем, особых результатов не дало, ибо военные успехи крестоносцев слишком зависели от конкретных качеств предводителей их отрядов, а по закону участвовавших в походе рыцарей можно было призывать на военную службу всего на сорок дней, французскому королю Людовику VIII пришлось предпринять и еще один крестовый поход на юг страны, прежде чем он добился победы над еретиками и их сторонниками, при этом война с местным населением велась скорее во имя монархии Капетингов, а не во имя Римской церкви.

Крестовые походы как средство борьбы с ересью потерпели неудачу, и папству пришлось выдумать новое средство для защиты ортодоксальной веры — инквизицию. Старые способы борьбы с ересью основывались на весьма громоздких процедурах, порожденных римским правом. Еретики могли быть обвинены либо по доносу (denuntiatio), чаще анонимному, либо им выносилось публичное обвинение частным лицом (accusatio), либо же епископ назначал судебное расследование по делу конкретного человека (inquisitio), пытаясь добиться от него признания, получая свидетельские показания в суде и, наконец, вынося приговор55. Однако этих способов оказалось совершенно недостаточно для борьбы с учением катаров, ибо подобный подход был выработан еще в раннем средневековье, когда церковь беспокоили лишь отдельные проявления инакомыслия в массах, а судебная процедура находилась в зачаточном состоянии. В 1184 г. Люций III издал буллу «Ad abolendam», в которой епископам и архиепископам вменялось в обязанность не менее раза в год лично посещать те епархии и диоцезы, где предположительно гнездилась ересь. Еретиков следовало отлучать от церкви и передавать светским властям, что означало заключение в тюрьму и конфискацию имущества56. Так утверждала свои права епископальная инквизиция, однако вся система еще оставалась несовершенной. Лишь Григорий IX (1227-1241) сумел создать действительно стройную и эффективную систему инквизиционных судов, заботу о которых поручил орденам доминиканцев и францисканцев. Согласно Указам Григория IX, еретикам полагалось давать некую отсрочку, когда они могли сами признаться в ереси, затем необходимо было пригласить свидетелей, дававших показания против еретиков, выбиралась та или иная судебная процедура и обеспечивалось «примирение» с церковью раскаявшихся и наказание упорствующих. Те, кто оказывался особенно упорен в своих заблуждениях, могли быть переданы светским властям для вынесения наказания, которое могло заключаться как в конфискации имущества, так и в сожжении на костре — подобный приговор официально считался прерогативой светского суда. В 1252 г. Иннокентий IV разрешил применять пытку, издав буллу «Ad extirpanda»57.

Человек, обвиняемый судом инквизиции в ереси, представал перед группой хорошо знавших каноническое и гражданское право юристов, владевших искусством богословской аргументации и весьма опытных и хитрых интриганов. Бернар Ги, член ордена доминиканцев, бывший в 1307-1323 гг. одним из членов инквизиторского суда Тулузы, создал трактат из пяти частей, где описывалась инквизиционная судебная процедура. Этот трактат весьма полезен тем, кто занимается изучением особенностей судебной процедуры в деле тамплиеров. Когда внимание Бернара Ги обращали на какого-либо человека, подозревавшегося в ереси, он посылал подозреваемому судебную повестку. Если данный человек в суд не являлся, его заочно отлучали от церкви — этот приговор становился окончательным по прошествии года. Введение этого правила имело серьезные последствия, ибо с преступником не полагалось поддерживать никаких отношений, а знающему, где скрывается подозреваемый, необходимо было под страхом церковного наказания сообщить об этом инквизитору58. Светские власти имели право арестовать подозреваемого. Король Франции приказал своим чиновникам «помогать священным трибуналам делом и советом и подчиняться им во всем, что имеет отношение к защите Святой инквизиции»59.

Обвиненный в ереси имел мало шансов доказать свою невиновность. Допрос вел сам инквизитор с помощниками, а краткое изложение процесса записывалось судебным клерком. Главной целью было любым способом доказать вину — либо добившись признания, либо благодаря показаниям свидетелей. Обвиняемому не разрешалось иметь адвоката, даже если бы он смог его найти, да и свидетели давали показания в его пользу неохотно, опасаясь обвинения в соучастии. Те, кто давал показания против обвиняемого, могли оставаться анонимными на том основании, что иначе их могли запугать, так что зачастую обвиняемый в лучшем случае мог лишь прочитать краткое изложение их показаний. В отличие от светской процедуры церковный инквизиционный суд мог использовать показания любых свидетелей, в том числе лжесвидетелей, преступников и отлученных от церкви. Обвиняемому же разрешалось лишь назвать имена своих врагов и надеяться, что некоторые из них совпадут с именами свидетелей60. Однако, видимо, главной целью инквизиторов было все-таки получение признания из уст самого обвиняемого, ибо, если вина его не была им самим подтверждена, еретик мог быть примирен с церковью. Если обвиняемый не соглашался признать свою вину, к нему могло быть применено принуждение — сперва тюремное заключение при последовательно ухудшавшихся условиях содержания, а вскоре и пытка, сперва ограниченная, т. е. такая, при которой нельзя было проливать кровь и наносить непреходящие увечья61. Как только вина была установлена, публично выносился приговор в форме «общей проповеди». Еретики, которые «искренне раскаялись», могли быть примирены с церковью и получали более легкое наказание — от денежного штрафа в случае незначительной вины до Длительного тюремного заключения, когда заключенного заковывали в кандалы и сажали на хлеб и воду. Порой обвиняемый обязан был носить на одежде особую нашивку — свидетельство своего бесчестья, из-за чего над ним нередко издевалась толпа. В некоторых случаях полагалось совершить паломничество. Но те, кто отказывался отречься от своей ереси, или отказывался от собственных первоначальных признаний, или же вообще не желал признать себя виновным, передавались светскому суду, чтобы он вынес им соответствующий приговор. Обычно их приговаривали к смерти на костре62. Их имущество конфисковывали в пользу короля, а их наследники не имели права занимать общественные должности по крайней мере в течение двух поколений63.

Жесткое следование законам инквизиционной процедуры отражает смену в XIII в. приоритетов католической церкви. Папство находилось тогда на самой вершине огромной централизованной административной пирамиды — законодательной и финансовой структуры, имевшей широкие и многообразные обязанности и функции — от возможности поднять святое войско на борьбу с политическими противниками в Италии до осуждения адюльтера и ростовщичества. Эта организация в итоге справилась даже с угрожавшим ей могуществом Гогенштауфенов и тучей нависла над еретиками Лангедока, создав там постоянно действующие инквизиционные суды. Однако это было достигнуто дорогой ценой. Престиж папства сильно пострадал; многим оно казалось теперь выродившейся, превратившейся в свою противоположность, политической силой, свободной от каких бы то ни было моральных устоев или высоких духовных идеалов. Утрата папством прежнего авторитета в обществе имела вдвойне важное значение, ибо совпадала с существенными переменами в жизни светской. Пока папство боролось с империей, Франция и Англия упорно стремились к выработке своих государственных доктрин, к согласованности в управлении государством, опираясь при этом на все более возраставшее доверие и лояльность населения светскому монарху. Не следует, разумеется, преувеличивать масштаб этих перемен, ибо и у тогдашних монархов имелось немало нерешенных проблем, а в XIV в. прежде всего именно французским правителям предстояло преодолеть немало препятствий в своем стремлении создать единое государство. Тем не менее, папству вскоре предстояло обнаружить, что главным противником на его пути к всемирному господству является уже не Германская империя, теперь слишком ослабевшая для каких-либо серьезных претензий, а куда более консолидированная светская монархия Франции.