Обещание - Стил Даниэла - Страница 24

Войдя в главный зал терминала, Питер быстро разыскал дежурного по аэропорту и объяснил ситуацию. Дежурный переговорил с кем-то по радиотелефону, и через минуту Питера уже провели через служебный вход на летное поле и, усадив в электрокар, доставили к самолету, возле которого стояла машина «Скорой помощи».

Поблагодарив водителя, Питер поспешил к «Скорой», в которой сидели два санитара и служащий аэропорта, ожидавшие, пока откроется дверь и пациента можно будет выгрузить из самолета.

Первым делом Питер заглянул внутрь санитарной машины, чтобы убедиться, что все его указания выполнены в точности. Все было в порядке. В машине было все необходимое и даже чуть больше, поскольку никто не знал, как Нэнси перенесет полет. В том, чтобы транспортировать ее сразу после аварии, была известная доля риска, но Питер хотел, чтобы пациентку доставили к нему в Сан-Франциско как можно скорее. Работы предстояло много, и он собирался начать уже через несколько дней. В данном случае время работало против них.

Выход остальных пассажиров был задержан на несколько минут, пока санитары спускали по трапу носилки, на которых лежала Нэнси. Стюардессы с жалостью косились на ее бинты и на прикрепленные к носилкам капельницы и гибкие шланги, некоторые даже отворачивались. Питер отметил, что сиделки умело обращаются со своей пациенткой. Сиделки ему сразу понравились — они были достаточно молоды, однако в их уверенных движениях чувствовался большой опыт и хорошая подготовка. Кроме того, они, похоже, умели работать вдвоем, а именно этого он хотел больше всего. На ближайшие восемь-десять месяцев им всем предстояло стать членами одной команды, и характер взаимоотношений внутри этого маленького коллектива мог иметь решающее значение. Для успешного лечения не было врага хуже, чем некомпетентность, небрежность, психологическая несовместимость. Здесь каждый должен был стараться изо всех сил — каждый, и в особенности сама Нэнси, но Питер знал, что сумеет этого добиться. Именно ей предстояло стать главной звездой его шоу.

Дождавшись, пока носилки снесут вниз и поставят в салоне «Скорой помощи», Питер улыбнулся сиделкам, но ничего не сказал. Сделав им знак подождать, он забрался в машину и сел на сиденье рядом с Нэнси. Взяв ее руку в свою, Питер заговорил:

— Здравствуй, Нэнси, меня зовут Питер. Как долетела? — Он разговаривал с ней спокойно и уверенно, как будто она все еще была нормальным человеком, а не безликим, замотанным бинтами манекеном, и это подействовало. Питер буквально физически почувствовал, как при звуке его голоса по телу Нэнси прокатилась волна облегчения и радости.

— Прекрасно… А вы доктор Грегсон? — Голос ее был усталым, но в нем сквозили любопытство и интерес.

— Да, я доктор Грегсон, но ты лучше называй меня по имени. Во-первых, я не такой уж старый, а во-вторых, «Питер» звучит не так официально. Ведь нам с тобой предстоит работать бок о бок целых полтора года, так что…

Нэнси очень понравилось, как он это сказал, и если бы она могла, то непременно улыбнулась бы в ответ на эти слова.

— Я не говорила, что вы старый, — возразила она.

Питер рассмеялся.

— Доктор Грегсон, мистер Грегсон… — проговорил он. — Так и видишь перед собой этакого старикашку с брюшком, седенькой бородкой и в золотых очках. Можешь мне поверить — я совсем не такой. Ты скоро сама в этом убедишься.

— И вы… Ты приехал сюда, чтобы встретить меня?

— Почему бы нет? И потом, разве на моем месте ты не приехала бы встретить меня?

— Да. — Нэнси захотелось кивнуть, но она не смогла. — Спасибо…

— И я рад, что сделал это, — решительно сказал Питер. — Ты была когда-нибудь в Сан-Франциско, Нэнси?

— Нет.

— Ну, я уверен, что тебе здесь понравится. Мы подберем такую квартиру, что тебе самой не захочется никуда уезжать.. Большинство людей, которые приезжают в Сан-Франциско, так и остаются здесь навсегда — они как будто корни пускают, так что через год-два их уже не заставишь тронуться с места, хоть озолоти. Я тоже приехал в Сан-Франциско из Чикаго, и, поверишь ли, за все это время мне ни разу не пришло в голову поискать местечка получше.

Нэнси сразу понравился голос этого человека, его манера говорить. Доверие к нему, надежда, что у них все получится, поселились в ее душе.

— А ты из Бостона?

Питер обращался к ней спокойно и очень дружелюбно, словно их познакомили на вечеринке близкие друзья. Он очень хотел, чтобы Нэнси расслабилась и передохнула после долгого и трудного перелета через всю страну, и намеренно задерживал отъезд в госпиталь. Ей нужно было просто полежать спокойно хотя бы несколько минут, да и сиделки, оживленно болтавшие с санитарами, были рады возможности слегка размяться после полета. Время от времени они посматривали на Грегсона, который продолжал доброжелательно беседовать с Нэнси. Знаменитый хирург буквально излучал участие и теплоту, а они обе были уже достаточно опытными сиделками, чтобы знать, как много это значит для больного.

— Нет, — ответила Нэнси. — Я из Нью-Гемпшира. Там, во всяком случае, находился сиротский приют, в котором я воспитывалась. В Бостон я переехала, когда мне исполнилось восемнадцать.

— О, как романтично!.. Скажи, это был классический сиротский приют? Как у Диккенса, да? — Питер владел поистине волшебным даром говорить о самых серьезных вещах легко, с юмором, и Нэнси совсем не задели его расспросы.

— Едва ли… Сестры-воспитательницы, во всяком случае, были просто удивительными. Одно время я сама хотела вступить в сестричество, чтобы ухаживать за детьми, которые остались без родителей.

— О боже… — Питер рассмеялся звучным, ласковым смехом. — А теперь послушайте меня, юная леди: когда мы с вами закончим нашу работу, у вас будет такое лицо, что вас сразу пригласят в Голливуд, и знаменитые продюсеры будут драться за то, чтобы заполучить вас в свои фильмы. И если вам после этого вздумается постричься в монахини, я… Вот тебе мое честное слово, Нэнси, — я прыгну в залив с самого высокого моста! Так что лучше пообещай мне, что никогда не оставишь мир и не удалишься в монастырь. Мир этого просто не перенесет…