Обещание - Стил Даниэла - Страница 1

Стояло погожее майское утро. На небе не было ни облачка, теплый ветерок лениво поигрывал нежной молодой листвой, в кронах деревьев на все лады звенели голоса невидимых птиц. Солнце припекало уже совсем по-летнему, и на стоянке университетского городка, куда Майкл и Нэнси зашли, чтобы забрать свои велосипеды, было довольно жарко, но в прилегающем к Эллиот-хаусу парке царила благословенная прохладная тень.

Выкатив велосипеды на дорожку, они на мгновение остановились, улыбнулись друг другу. Солнечный свет играл и переливался в темных волосах Нэнси, и Майкл, любуясь ею, неожиданно почувствовал себя таким счастливым, что ему тоже захотелось запеть вместе с птицами.

Нэнси встретилась с ним взглядом и вдруг начала смеяться.

— Ну что, уважаемый доктор[1] Хилдард, как вы себя чувствуете? — лукаво спросила она.

— Спроси об этом через пару недель, когда мне официально присвоят степень.

Он улыбнулся и тряхнул головой, отбрасывая со лба упавшую на глаза прядь светлых волос.

— Да плевать на твою степень! Я имела в виду, как ты себя чувствуешь после вчерашней ночи?

Нэнси снова рассмеялась, и Майкл шутливо шлепнул ее пониже спины.

— Ах ты, хитрюга! А как вы себя чувствуете, мисс Макаллистер? Вы еще можете ходить?

Перекинув ногу через седло, Нэнси обернулась к нему и показала язык.

— А ты? — спросила она и, оттолкнувшись от земли, покатила вперед, легко вращая педали новенького велосипеда, который он подарил ей на день рождения несколько месяцев назад.

Майкл любил ее. Он влюбился в Нэнси сразу же, как только впервые увидел ее два года назад. Одного взгляда было достаточно, чтобы Майкл понял — о такой женщине он мечтал всю свою жизнь.

До этого Майкл чувствовал себя в Гарварде довольно одиноко и был совершенно уверен, что его жизнь и дальше будет продолжаться в том же ключе. То, чем довольствовались другие, его почти не привлекало. В студенческие годы Майкл, как и все, много встречался с бойкими девицами из Рэдклиффа, Вассара или Уэллсли, но каждый раз обнаруживал, что ему чего-то не хватает. Он хотел большего — индивидуальности, содержательности, души.

Нэнси была особенной, ни на кого не похожей девушкой. Майкл понял это в тот самый момент, когда впервые увидел ее в Бостонской галерее, где выставлялись ее картины. Пейзажи Нэнси трогали его своей загадочностью и духом одиночества, который, казалось, незримо витал над туманными пустошами и горными хребтами, а портреты были проникнуты какой-то особой искренностью, и Майкл несколько раз ловил себя на том, что испытывает теплые чувства и к изображенным на холстах людям, и к художнице, которая нарисовала их с таким сочувствием и любовью.

В тот день, когда он забрел в галерею, Нэнси скромно сидела в уголке, одетая в короткую енотовую шубку, на голове ее был красный берет. Она только что вошла с улицы, и ее тонкая светлая кожа разрумянилась после быстрой ходьбы, голубые глаза сияли, а губы улыбались. И Майкла неожиданно потянуло к ней с такой силой, с какой еще никогда ни к кому не тянуло.