Ни о чем не жалею - Стил Даниэла - Страница 52

Она выглядела одновременно и счастливой, и печальной, и Джо покачал головой.

— Может, когда-нибудь мы и сможем быть просто друзьями, но не сейчас… Нет, не сейчас. Мы оба посвятили себя богу, и я не могу просить тебя уйти из монастыря Я… просто ума не приложу, какой здесь можно найти выход.

Беспокойство, растерянность, чувство вины явственно проступили на его лице, и Габриэле вдруг показалось, что она понимает, в чем дело.

— Бедный, бедный Джо! — воскликнула она и, обняв его обеими руками, сама прижалась к нему всем телом Только ничего не говори сейчас… — прошептала она Мы будем верить и молиться. Все будет хорошо, Джо все будет хорошо…

Теперь уже она утешала его, она была сильной, мудрой и доброй, и Джо прильнул к ней, словно ища защиты. Он чувствовал ее силу, тепло и любовь и, поддавшись внезапному порыву, вдруг наклонился и поцеловал ее.

Это случилось очень быстро; в следующее мгновение Джо уже отнял губы от ее рта, но Габриэла знала, что ни она, ни он никогда не забудут этих нескольких секунд навсегда изменивших их жизни.

— О, боже, Габи… Я так тебя люблю! — повторил Джо от души радуясь тому, что ему хватило смелости объясниться. Он ни о чем не жалел. И еще никогда в жизни он не чувствовал себя таким счастливым. Даже неясное будущее не пугало его.

— И я люблю тебя, Джо, — снова сказала Габриэла, и Джо поразился происшедшей с ней перемене. За эти несколько секунд она стала совсем взрослой — сильной, уверенной в себе женщиной. Габриэла прекрасно понимала, как опасно то, что произошло. Отныне им придется жить, ежедневно и ежечасно рискуя всем, что у них, было, но даже это не могло ее остановить.

— Что мы теперь будем делать? — спокойно спросила она, слегка отталкивая его, и Джо со вздохом присел на край скрипнувшего стола.

— Не знаю, — честно сказал он. — Нам обоим понадобится время, чтобы что-то придумать.

Но и Джо, и Габриэле было ясно, что если их отношения зайдут достаточно далеко, то рано или поздно им придется принимать решение. Габриэла, во всяком случае, и представить себе не могла, как она будет жить в монастыре, на каждом шагу обманывая мать-настоятельницу и сестер. Впрочем, повернуть назад было еще не поздно, нужно было только выбрать между монастырем и любовью, между спокойной и мирной жизнью и неизвестностью. Сейчас они были словно Адам и Ева в раю, и яблоко с древа познания было еще не тронуто, но они уже держали запретный плод в руках, любуясь его блестящей, тонкой кожицей. Искушение уже проросло в них, и Габриэла знала, что если они поддадутся ему слишком легко, то погубят друг друга. Но Габриэла не стала противиться, когда Джо снова привлек ее к себе и поцеловал — Можем мы встретиться где-нибудь в городе? — спросил он. — Нам нужно поговорить. Выпьем кофе, прогуляемся по парку, просто побудем в настоящем мире среди обычных людей.

— Не знаю. — Габриэла задумалась. — Ведь я еще не новициантка. Нам не разрешают даже выходить из монастыря.

— Конечно, — кивнул Джо. — Но ведь твое положение — особенное. Ты прожила в монастыре почти всю жизнь. Неужели тебя не могут послать куда-нибудь с поручением? Я бы встретил тебя, где ты скажешь.

— Я подумаю об этом, — ответила Габриэла, чувствуя, как ее пробирает дрожь. За какие-нибудь полчаса весь ее мир перевернулся и встал с ног на голову, но она не спешила это исправить. Сознание того, что она еще может все прекратить, несколько успокаивало ее, хотя в глубине души Габриэла уже знала, что вряд ли это сделает.

Сейчас ей хотелось только одного — быть рядом с ним, и о последствиях она почти не думала.

Потом ей вдруг пришло в голову, что сестра Анна была совершенно права в своих подозрениях, и она сказала об этом Джо.

— Сестра Анна оказалась умнее нас с тобой, — согласился он. — Вот тебе мое честное слово — еще совсем недавно я и подумать не мог, что со мной… с нами может случиться такое.

Впрочем, в догадливости сестры Анны не было ничего удивительного. В конце концов, она долго жила в миру и едва не вышла замуж, в то время как Джо еще ни разу не увлекался ни одной женщиной. Что касалось Габриэлы, то в вопросах пола она и вовсе была сущим ребенком. Когда Габриэла вступила в подростковый возраст, монахини сообщили ей кое-что из того, что ей следовало знать об особенностях женской физиологии, однако эти минимальные познания носили довольно отвлеченный характер. Во всяком случае, в сознании своем Габриэла никогда не связывала эти сведения ни с сексом, ни с рождением детей.

Теперь все переменилось буквально в мгновение ока.

Габриэла осознала себя женщиной, любящей и любимой.

— Ваша настоятельница только что попросила меня приезжать каждый день, чтобы служить мессы и принимать исповеди, — сказал Джо. — Отец Питер слегка приболел, а остальные священники в отпуске. Мне придется работать одному. Мы увидимся завтра утром, и ты скажешь мне свое решение.

— Мне… может потребоваться время, — неуверенно произнесла Габриэла и вдруг озорно улыбнулась ему. Ее улыбка была такой лучистой и милой, что Джо с трудом справился с желанием сорвать с головы Габриэлы черный платок-апостольник, скрывавший ее чудесные светлые волосы. Он хотел видеть их, хотел видеть ее всю, а не только то, что оставляла его взору широкая и длинная монастырская одежда. Ему хотелось прижать ее к себе и целовать до тех пор, пока хватит воздуха в легких.

Джо понимал, что они не могут вечно сидеть в этой пустой келье и что Габриэле пора возвращаться. Но теперь он никак не мог решиться расстаться с ней хотя бы на несколько часов.

— Пожалуй, я начну приезжать на исповедь дважды в день, — сказал Джо с задорной мальчишеской улыбкой. — Я хочу видеть тебя как можно чаще…

Габриэла не ответила. Какая-то сила снова бросила ее в его объятия, и они поцеловались еще раз. Этот поцелуй был таким страстным и таким долгим, что в конце концов Габриэла задохнулась и с трудом оторвалась от него.

— Я люблю тебя, — шепнула она, пряча от Джо свое раскрасневшееся лицо.

— Я тоже тебя люблю. — Он слегка оттолкнул ее. — А сейчас лучше иди. Увидимся завтра утром. — Он вздохнул. — О, если бы ты знала, как мне не хочется отпускать тебя!

— Завтра мы можем снова встретиться здесь, — храбро предложила Габриэла и еще больше покраснела. — Сюда никто никогда не заглядывает. Я могла бы взять у сестры Эммануэль ключ — я знаю, где он лежит.

— Я подумаю об этом, — ответила Габриэла, чувствуя, как ее пробирает дрожь. За какие-нибудь полчаса весь ее мир перевернулся и встал с ног на голову, но она не спешила это исправить. Сознание того, что она еще может все прекратить, несколько успокаивало ее, хотя в глубине души Габриэла уже знала, что вряд ли это сделает.

Сейчас ей хотелось только одного — быть рядом с ним, и о последствиях она почти не думала.

Потом ей вдруг пришло в голову, что сестра Анна была совершенно права в своих подозрениях, и она сказала об этом Джо.

— Сестра Анна оказалась умнее нас с тобой, — согласился он. — Вот тебе мое честное слово — еще совсем недавно я и подумать не мог, что со мной… с нами может случиться такое.

Впрочем, в догадливости сестры Анны не было ничего удивительного. В конце концов, она долго жила в миру и едва не вышла замуж, в то время как Джо еще ни разу не увлекался ни одной женщиной. Что касалось Габриэлы, то в вопросах пола она и вовсе была сущим ребенком. Когда Габриэла вступила в подростковый возраст, монахини сообщили ей кое-что из того, что ей следовало знать об особенностях женской физиологии, однако эти минимальные познания носили довольно отвлеченный характер. Во всяком случае, в сознании своем Габриэла никогда не связывала эти сведения ни с сексом, ни с рождением детей.

Теперь все переменилось буквально в мгновение ока.

Габриэла осознала себя женщиной, любящей и любимой.

— Ваша настоятельница только что попросила меня приезжать каждый день, чтобы служить мессы и принимать исповеди, — сказал Джо. — Отец Питер слегка приболел, а остальные священники в отпуске. Мне придется работать одному. Мы увидимся завтра утром, и ты скажешь мне свое решение.