Евангелие от святого Бернарда Шоу - Кроули Алистер - Страница 38

Мистическое достижение можно определить как Союз Души с Богом, или как самореализацию,

или ещё пятью десятками наименований того же самого опыта. Состояние это — будь ты христианин или буддист, теист или (как, слава богу, я сам!) атеис — достижимо для тебя так же, как кошмар, или безумие, или отравление. Религиозный люд похоронил этот факт под грудами догм; но сравнительное религиоведение позволяет осознать его. Достаточно всего лишь записать параллельные высказывания мистиков всех времён и религий, дабы увидеть, что они говорят об одном и том же; порою получаются даже словесные тождества, как например: «Дао, которое есть Дао, не есть Дао» у китайского, «Ни То, Ни Это» у индуистского, «Глава, что над всеми Главами, Глава, что не есть Глава» у каббалистического, «Бог есть Ничто» у христианского и «То есть, чего нет» у современного атеистического или пантеистического мистика.

Мистицизм (если это не обычная пустая интеллектуальная доктрина) всегда включает некий личностный религиозный опыт подобного рода; и потому подлинная сила любой религии соответствует числу её мистиков. Ощущение истины, получаемое при каждом значительном духовном переживании, столь велико, что оно, хоть и длится порой лишь пару секунд, может смело противостоять опыту всей жизни, если речь заходит о реальности. Мистик всегда в сомнении, является ли он вообще человеком, ибо он, несомненно, есть и пребывающий в нём Бог; а об этих двоих так трудно сознательно рассуждать как о существующих вместе!

К тому же, предельное состояние Бытия, Знания и Блаженства, характеризующее промежуточные ступени мистического опыта, тысячекратно интенсивнее любой другой разновидности счастья. Оно совершенно не зависит от обстоятельств. Можно было бы привести уйму свидетелей со всех концов земли; но одного, персидского барда аль-Кахара с его шедевром «Багх-и-Муаттар», должно хватить.

«Есть Аллах или нет — невелика разница, покуда наслаждаются почитатели Его мистическим экстазом... Есть Он или нет, любит Он аль-Кахара или нет, аль-Кахар будет любить Его и петь Ему хвал».

«Совершенный возлюбленный безмятежен и тих; громовые шторма, дрожь земли, убытки в торговле, кары сильных мира сего, — ничто из этого не заставит его подняться с ложа или отнять от уст шелковистую трубку благоухающего розами кальяна».

Таким образом, вовсе не обязательно беспокоиться о социальных проблемах и тому подобных вещах; корень бед — дуализм, противостояние Эго и Не-Эго; лечение же — Достижение Единства. Зачем лечить симптомы, когда мы можем уничтожить болезнь, особенно если симптомы — чистой воды галлюцинации пациента?

Вот бородатый анекдот о мужчине с корзиной в железнодорожном вагоне и назойливом незнакомце. «Пр’шу пр’щения, гражданин, не подскажете ли Вы, что у Вас в этой корзине?» — «Мангуста». — «Что за чёрт эта мангуста?» — «Мангуста ест змей». — «Но зачем Вам мангуста?» — «Моему брату мерещатся змеи». (Пауза) «Но, пр’стите, гражданин, это же не настоящие змеи!» — «А это не настоящая мангуста».

Социализм, религия, любовь, искусство, — всё фантастическое прекрасно помогает усыпить зло жизни: грёзы восстают против грёз. Но единственное лечение — атаковать причину всех

проблем, иллюзию дуализма.

Сейчас это должно быть известно каждому; если же нет, в том нет моей вины, ибо я написал на эту тему пару миллионов слов, а то и больше, и вовсе не горю желанием множить здесь их число; но чрезвычайно важно отметить, что как цель, так и средства постоянно отстаиваются не только иисусом Иоанна, но кое-где и иисусом из синоптических евангелий. Важнейшие из его наставлений ученикам — «не заботься о завтрашнем дне», «оставь отца своего и мать свою, и всё прочее», «не имей двух одежд», «не противься злому» — есть неизменные правила всякого восточного и западного мистика. Ничто не должно отвлекать его ум от концентрации.

Весь секрет йоги открыт в Евангелии от Матфея (6:22): «Светильник для тела есть око. Итак, если око твоё будет чисто, то всё тело твоё будет светло». Здесь — совершенно чёткая формулировка добродетели, которую индусы называют «экаграта», «однонаправленность».

Евангелие от Иоанна тоже полно дифирамбов, описывающих результаты мистической практики. «Я и Отец — одно»; «Я есмь путь и истина и жизнь»; «Я в Отце Моём, и вы во Мне, и Я в вас». Каппа Тау Лямбда.

Можно между делом заметить, что куда больше может дать изучение греческого подлинника этих строк, в которых отмечается техническая значимость заимствованных слов в мистической фразеологии.

Весьма неразумно обвинять евангелистов в копировании подобных пассажей из китайской и индийской классики на основании абсолютного тождества идеи и даже близкого словесного параллелизма. Было бы тяжело опровергнуть эти выпады, если бы речь шла о чём-то абстрактном. Доведись мне начать стихотворение словами: «Пурпурный свин рыдал балладу барселонки; // Он жарил соловья с глазёнками ребёнка», — справедливо будет полагать, что я слизал это у Миссинглинка, с его «Les cochons rouges pleurent un musique espanol; //Leurs yeux de suede boitent a cuire le rossignol», ибо вряд ли два столь сложных отрывка полной ахинеи могут прийти в две головы независимо друг от друга, — если, говоря откровенно, они не принадлежат немецким метафизикам. Но пятьдесят человек независимо друг от друга могут заметить, что вода способна отражать образы, и написать об этом; вопроса о заимствовании даже не возникнет.

Несомненно, существует универсальная традиция средств и результатов мистицизма, и мы вполне можем предположить, что у Иисуса, как и у других мистиков, был свой учитель; но в таком предположении нет надобности. Во время одного из экспериментов, проведённых мною с одним из наркотиков в одной из больниц центральных графств Англии, у экономки, входившей в число исследуемых, не было даже поверхностных познаний в истории или даже терминологии мистицизма; но она прошла транс за трансом в установленном порядке и описала свои переживания тем же языком, что и Лао-цзы, и Бёме, и Шри Сабхапати Свами, и все прочие, о которых она не знала ничего, кроме разве что имён.

Таким образом, одно из средств от зла жизни — работать с субъективным умом, развивая в нём независимость от чувств, очищая душу от бациллы иллюзий; и неважно, считаем мы этот путь наилучшим, а то и единственным, или же, напротив, относимся к нему как к обыкновенной навязчивой идее, ни у кого из тех, кто изучает сравнительное религиоведение, нет разумных поводов сомневаться, что этот путь отмечен, как минимум, одним из евангельских персонажей, называющимся исчерпывающим именем — Иисус.

Корень проблемы — стандартизация всеобщего добра и богатства в умах профанов. Эта иллюзия муссируется, главным образом, в жёлтой прессе, каковая пребывает в неизменной уверенности, что обладание покупными ценностями — единственное правильное желание людей. Потому бедняк приучается завидовать сварливому и раздражительному миллионеру, а не художнику, святому или атлету.

Лекарство от всех несчастий бедности — умение ценить подлинные сокровища.

Греки и китайцы процветали (последние процветают до сих пор) потому, что, обеспечив себя всем необходимым вроде зерна и вина, они отдавали избыток сил не производству той роскоши, что способна принести лишь мимолётное наслаждение, а творению прекрасного. Прекрасное стоит у дверей всякого, кто способен ценить его; а с ним приходит и счастье.

О глупцы! кто околдовал вас? Впредь не желайте иметь, но стремитесь быть!

Равное распределение

Когда мы встречаем, наконец, эту проблему лицом к лицу, на вопрос о пропорциях, в которых должен распределяться национальный доход, можно дать лишь один ответ. Все мы должны получать равную часть. Так было всегда; так всегда и будет. Действительно, доходы грабителей сильно менялись от личности к личности; различия заметны и в доходах их прихлебателей. Коммерциализация отдельных выдающихся дарований тоже приносила исключительные прибыли, прямо и косвенно. Те, кто наживался на аренде земли и ростовщичестве, относились экономически (хотя и не юридически) к категории грабителей и получали до абсурдности беспрецедентную выручку. Но в подавляющем большинстве зависимость дохода от индивидуальных особенностей не просматривается, ибо её до смешного трудно воплотить в жизнь. Пока есть способы убедить плотника, что судья сам по себе есть творение высшей природы, способное арестовать и даже предать смерти, мы можем выплачивать плотнику сто фунтов в год, а судье — пять тысяч; но зарплата одного плотника есть зарплата всех плотников; жалованье одного судьи есть жалованье всех судей.