Комната старинных ключей - Михалкова Елена Ивановна - Страница 22

Она повеселела: наконец-то с водителя хоть немного сбили спесь. Наконец-то они на равных! Пусть даже это равенство в неосведомленности.

Девушка захлопнула блокнот и поднялась. Мысленно она уже прикидывала, какой гарнир приготовить к рыбе.

Из задумчивости ее вывел вопрос водителя.

– Так я могу вернуться к работе?

Снова эта изысканная, издевательски вежливая интонация! Того гляди прибавит «мэм» и приподнимет несуществующую шляпу.

В том, что Василий спрашивает ее разрешения там, где оно не требуется, было что-то, выводившее Полину из равновесия.

– Возвращайтесь, – разрешила она подчеркнуто великодушно.

И еще рукой махнула: мол, не препятствую. Работайте, негры, солнце еще высоко.

Василий тут же засвистел себе под нос и отвернулся к машине.

Полина, нахмурившись, смотрела ему в спину. В уме у нее зрел вопрос.

– Василий, а у вас есть ключ? – вдруг спросила она.

Водитель нехотя повернулся к ней.

– Какой еще ключ?

– Один из тех, которые выдает Анжей. Если у кого-то большие проблемы.

Василий неприятно осклабился.

– Я похож на человека, у которого есть большие проблемы?

В низком гараже он внезапно показался Полине еще выше ростом, чем обычно. В ней ожили воспоминания о том, как она боялась его в первые дни. Девушка сглотнула и отступила назад. Похоже, она не на шутку рассердила его своим вопросом.

– Так похож или нет? – с опасной вкрадчивостью спросил Василий и шагнул к ней. Глаза блеснули болотной зеленью.

И Полина спасовала.

– Вовсе нет! – воскликнула она, почти не лукавя. В эту секунду она действительно не думала, что у водителя большие проблемы. Он сам был одной большой проблемой. – Я просто так спросила! Из любопытства. Это чудесно, что у вас нет больших проблем! Я вот, знаете, не могу похвастаться тем же самым. Вам это, конечно, не очень интересно…

– Не очень, – подтвердил Василий.

– Тогда не буду надоедать вам историями своей жизни, – выкрутилась Полина и ретировалась.

Василий постоял, щурясь на солнце, как кот. Вернулся к машине. И вдруг пнул со всей силы коробку с грязными тряпками.

Вторая гостья появилась за двадцать минут до обеда.

Полина видела, как она выбирается из такси: тяжеловесная женщина с коротко стриженными черными волосами. На вид ей было не сорок, а все пятьдесят. Квадратный подбородок глубоко утоплен в ворот мешковатого серого свитера. Бесформенная длинная юбка едва приоткрывает носы грубых «солдатских» ботинок. Полина ожидала увидеть тонкую фею кисточки и мольберта, а увидела валькирию с мужеподобным лицом.

Но «валькирия» улыбалась. И оттого сразу понравилась девушке. Стояла, держа в одной руке видавшую виды спортивную сумку, и улыбалась, глядя на дом. Так улыбается человек при встрече со старым другом.

Полина спохватилась, что загляделась через окно на художницу. И со всех ног бросилась встречать ее.

Но Василий успел первым. Когда девушка выскочила из дома, гостья и водитель уже стояли рядом и непринужденно болтали.

– А это наша новая экономка, Полина, – сказал Василий, смерив девушку уничижительным взглядом. – Немного нерасторопна, но это пройдет.

Полина молча проглотила заслуженный упрек.

Художница протянула ей руку.

– Приятно познакомиться! Я – Ирма.

Рукопожатие у нее оказалось крепким. И вся она была крепкая, веселая и жизнерадостная. «Неунывающий оптимист» – так в первую секунду подумала Полина.

А во вторую секунду заметила опустившиеся уголки губ. Глубокие морщины на лбу, как у старухи. И безмерную усталость в темных глазах.

На губах женщины по-прежнему играла слабая улыбка. Но Полине вдруг показалось, что она вот-вот упадет.

Ощущение было таким сильным, что она шагнула вперед и подхватила Ирму под руку.

– Вам плохо?

– Мне?! С чего вы взяли!

Женщина порывисто отстранилась. Вгляделась в лицо девушки. Но не прочла на нем ничего, кроме бесхитростной заботы и тревоги.

– Мне показалось, вам сейчас станет плохо, – пробормотала Полина, страшно смутившись. – Извините…

Господи, что она делает?! Не встретила гостью вовремя, потом начала хватать за руки ни с того ни с сего! А ведь Ковальский говорил, что многие люди терпеть не могут прикосновений, потому что у них обостренное чувство личного пространства. Прикоснуться к такому человеку без его разрешения – значит настроить его против себя.

И, кажется, ей только что это удалось.

Но Ирма ободряюще похлопала ее по руке.

– Ничего-ничего, все в порядке. Послушайте, но где же Анжей? Уехал?

– Он скоро будет, – уклончиво ответил Василий. – Пойдемте, Ирма, вы успели как раз к обеду.

– Обед – это прекрасно! – воодушевилась художница и, подобрав юбки, устремилась к дому.

Полина смотрела ей вслед и не могла взять в толк, с чего она решила, что этой энергичной женщине нужна ее помощь.

– Я проголодалась, – донеслось до нее. – Между прочим, Василий, я отказалась от вегетарианской диеты.

– Неужели?

– Представьте, да! Мне настолько опротивела рыба, что я уже видеть ее не могу. Женщине моей комплекции нужно мясо. Много мяса! Когда я ела рыбу, то сама становилась как рыба: холодная и бесстрастная. А художникам нельзя быть бесстрастными. Из них, фигурально выражаясь, должен брызгать мясной сок! Вы согласны со мной?

«Нет! Не соглашайся! – мысленно взвыла Полина (у нее на кухне запекались три крупные форели в пергаменте). – Скажи ей, что все великие художники ели рыбу!»

– Абсолютно согласен, – сказал мерзавец Василий. – Рыба хороша летом, в ухе.

Ирма остановилась возле двери.

– Снова этот ужасный дракон! Анжей все развлекается? Он доведет кого-нибудь до сердечного приступа. Помните, как я испугалась в первый раз?

– Я помню, как вы на него кричали, – со смехом отозвался Василий.

Его смех отозвался в Полине неожиданной болью. С ней он никогда не смеется. Ей он даже не улыбается.

– Что, правда? – изумилась Ирма. – Не может быть!

– Пригрозили, что если он еще раз напугает вас, то на двери будет красоваться его собственная голова.

Ирма от души расхохоталась.

– Боже мой, я совершенно этого не помню! Вы сочиняете!

– Такое не забудешь. Спросите Анжея!

…Десять минут спустя Полина вышла из дома в совершенно взъерошенном состоянии и села на скамейку. Веточка жимолости ласково коснулась ее щеки, словно утешая.

К счастью, комната пришлась Ирме по душе. Но надо было в срочном порядке переиначивать все меню. После краткого совещания с Кларой Ивановной остановились на бифштексах, и теперь Полина волновалась, успеет ли повариха с обедом.

А еще Василий, всегда молчаливый Василий, был с Ирмой так любезен и разговорчив, что Полина ощутила дикое и противоестественное желание стукнуть чем-нибудь тяжелым сначала ее, потом его. Хотя художница точно не была виновата. Проклятый водитель двигался вокруг нее с грацией оцелота и старался быть полезным. «Ухаживает, как племянник, ждущий наследства, за престарелой тетушкой», – с неожиданной злостью подумала Полина.

Конечно, Ирме нравилась его обходительность. Она явно находила Василия привлекательным и не скрывала этого. Они болтали, как старые приятели, и даже подшучивали друг над другом.

«Подшучивали!»

Полина безотчетно разорвала на десяток кусочков ни в чем не повинный хвостик жимолости.

И куда запропастился Ковальский?!

Все, хватит прохлаждаться! Нужно вернуться в дом и помочь Кларе Ивановне.

Девушка поднялась. А через секунду из-за поворота вылетел черный джип.

«Что, уже следующий гость?! Анжей говорил, остальные прибудут не раньше пяти!»

Джип затормозил у калитки так резко, словно впереди была стена. Из-под колес взлетели фонтанчики земли.

Водитель нервно хлопнул дверью и пошел навстречу девушке, сунув руки в карманы.

Полина почувствовала, что с гостями возникнут сложности. С этим – точно.

К ней приближался бледный лысый толстяк с короткой рыжеватой бородкой. Одет он был в черный костюм, застегнутый на все пуговицы. Черные начищенные ботинки, черная рубашка, синий галстук, а из кармашка пиджака выглядывает краешек шелкового черного платка.