Комната старинных ключей - Михалкова Елена Ивановна - Страница 13

Вот и сейчас она почувствовала знакомое благоухание, едва подойдя к стеклянному сооружению. Уже стемнело. В сумраке запах казался особенно пронзительным.

Полина знала, что садовник вечером запирает оранжерею. Но ей и не нужно было туда. Она остановилась, делая вид, что нюхает мелкие сиреневые цветочки.

Взгляд ее скользил по окнам второго этажа. Третье, четвертое, пятое… А дальше – сплошная стена. Теперь-то ясно, что за этой стеной прячется целый кабинет.

Девушка перевела взгляд на другое крыло дома. Так и есть: там пространство точно такой же ширины, и тоже без окна. Выходит, и там скрыта комната? Но ведь ее дверь – крайняя, и за ней ничего нет, кроме напольных часов.

– Загадки, сплошные загадки, – вслух пробормотала Полина. – Но одну я, кажется, разгадала.

Она весь день размышляла над таинственным исчезновением Ковальского и пришла к выводу, что существует лишь одно объяснение. В кабинете, откуда он пропал, без сомнения, имеется потайная дверь. Может быть, ее спрятали в шкафу или замаскировали под рисунок на обоях. Дверь ведет в соседнюю комнату, откуда Ковальский и вышел незамеченным. Полина никак не думала, что он может появиться оттуда, и не обращала на нее внимания.

«Вот только зачем Доктору в его доме секретные двери?»

Полина в ответ мысленно пожала плечами. Ничего удивительного: по проекту архитекторы сделали две смежные комнаты – например, для гостей с детьми. Со временем стало ясно, что дети в этом доме не появляются, и проход замаскировали, чтобы не смущать гостей.

Внутренний голос предположил, что в таком случае его закрыли бы совсем.

Полина заметила, что ничего подобного. Зачем лишние хлопоты?

Тогда внутренний голос с плохо скрытой язвительностью поинтересовался, как Полина объяснит замурованное окно. Почему-то в случае с окном лишние хлопоты никого не остановили.

– А вот это действительно непонятно, – вслух прошептала Полина. – В кабинете нет ничего такого, что стоило бы прятать.

– Вы ошибаетесь, моя дорогая, – произнес вежливый голос за ее спиной.

За месяц Полина так и не отучилась вздрагивать, когда кто-то заставал ее врасплох. Она вздрогнула и обернулась.

В двух шагах от нее стоял Ковальский. Лакированные ботинки блестели в свете фонаря. Он опирался на трость с головой дракона – ту самую, которую Полина видела за дверью в кабинете.

– Я хотел с вами поговорить, – сказал Анжей. И добавил тоном, исключавшим любые возражения: – Следуйте за мной.

Глава 4

– Сколько вы работаете у меня? Месяц?

Полина кивнула, потом спохватилась, что Анжей не может видеть ее кивка, и вслух пробормотала:

– Месяц и два дня.

Они приближались к дому: впереди – Доктор с тростью, элегантный, как бес в опере, а за ним – смущенная девушка.

Она и раньше замечала, что Ковальский умеет передвигаться бесшумно, словно кот. Но в первый раз так глупо попалась. Как ему удалось подкрасться к ней незаметно? Ни одна ветка не хрустнула под его ногой, ни одна травинка не прошелестела… Неужели она была настолько увлечена своим доморощенным расследованием, что не услышала его тихих шагов?

И неужели он уволит ее за назойливое любопытство?

Полина тихо кляла себя на чем свет стоит. Если бы она хотя бы не говорила вслух! Если бы просто стояла молча возле оранжереи! Тогда можно было бы соврать о цели ее прогулки, придумать, что всего лишь любовалась домом, вечерним небом, цветами – чем угодно. Но она выдала себя с головой, упомянув кабинет и секреты дома.

А господин Ковальский очень не любит, когда лезут в его дела.

– Я хочу вам кое-что показать, – сказал Анжей, распахивая дверь.

Он зашел в дом, а Полина остановилась на пороге, отчего-то медля.

Густо-лиловый сумрак выполз из леса и подобрался вплотную к особняку. Он огибал фонари, купавшиеся в желтых лужах света, и подкрадывался все ближе и ближе. Обернешься – и на тебя уставится темнота.

Но в особняке тоже царил полумрак.

Он властвовал там почти всегда. По вечерам яркие лампы зажигались лишь у Полины. Остальные комнаты освещались бархатным светом торшеров. Но казалось, что их свет не отпугивает темноту, а притягивает ее.

Не раз, заглянув перед сном в библиотеку, Полина видела Ковальского, сидящего в кресле: со стен и потолка к нему стекались густые тени, укладывались в ногах, точно черные кошки. Под шапкой зеленого абажура Доктор читал, покуривая трубку, и дым расползался по всей комнате, как развеянное привидение.

В эту секунду, стоя на улице и ежась от поднявшегося весеннего ветра, Полина видела: в холле слабо мерцают электрические свечи. Ей даже почудилось, что сквозняк вот-вот задует их и дом окончательно погрузится во мрак – такой, перед которым темнота этой ночи покажется бледными сумерками.

Девушка пригляделась. В глубине коридора, за спиной Ковальского, тени собрались в непроницаемый черный клубок. Полина отчего-то не сомневалась, что им предстоит идти именно туда.

– Вы замерзнете, – заметил Доктор. – Заходите же. Или вы боитесь темноты?

Полина вскинула на него глаза. Уже не первый раз ей казалось, что Ковальский читает мысли.

– Да, – негромко сказала она. – Боюсь.

Доктор улыбнулся:

– Я же с вами, дитя мое. Пойдемте. Здесь никакая темнота вам не страшна. Знаете, чего нужно бояться?

«Если сейчас он скажет: „Меня!“ и сверкнет красными глазами, то я свалюсь в обморок», – подумала Полина, отродясь не терявшая сознания.

– Чего же? – пробормотала она, мысленно приготовившись к тому, что Ковальский оскалит белоснежные зубы и резцы у него начнут удлиняться на глазах.

Но в глубине души девушка чувствовала, что во всем этом есть элемент игры, детской страшилки, когда страшно не взаправду, а потому, что нравится бояться.

– Да ничего, – пожал плечами Доктор. – Нет ничего, поистине заслуживающего страха. Заслуживающего ненависти – может быть, трепета – да, но страха – нет.

– А как же смерть? – не удержалась Полина.

Ковальский усмехнулся и взглянул на экономку так, что ей стало не по себе. Она пожалела о заданном вопросе. Неподходящее время для разговоров о смерти.

– Смерть… – повторил Доктор. – Как сказал гениальный Набоков: «Жизнь – это большой сюрприз. Я не понимаю, почему бы смерти не стать не меньшим». Но об этом мы с вами поговорим как-нибудь в другой раз. Нам сюда…

Анжей направился не в темноту за лестницей, как опасалась Полина, а в картинную галерею. Остановился напротив портрета старика в синей мантии, оперся на трость. Впадины на скулах прорисовались глубже, тени легли под глазами, и сходство стало почти пугающим.

– Как вы думаете, Полина, кто я? – спросил он.

– Психотерапевт. Вы же сами мне об этом сказали.

– Вы верите всему, что вам говорят?

– Когда мне это удобно, – не задумываясь, ответила Полина.

Доктор улыбнулся.

– А в потайных комнатах я прячу пациентов? Не отводите взгляд. Вы же отлично поняли, что тайники здесь есть.

– Можно и что-нибудь другое прятать, не только пациентов, – пробормотала девушка.

– И как же вы объяснили себе преображение кабинета? Решили, что я развлекаюсь алхимией в свободное от практики время?

Полине неуютно было стоять под взглядами Ковальского и жутковатого старика в синей мантии.

– Я еще не успела найти ответ.

– Тогда я вам его дам, – неожиданно сказал Анжей и выпрямился. – Только сначала нужно решить, остаетесь ли вы у меня. Вы прошли испытательный срок, и я вами доволен. Но для того, чтобы вы успешно справлялись со своими обязанностями и впредь, я обязан разъяснить кое-что, касающееся моей деятельности. Если вы планируете искать другое место работы, скажите об этом сейчас.

– Я не планирую, – заверила Полина, немного испуганная таким серьезным вступлением. – Честное слово, я не собиралась от вас уходить! Мне тут очень… – она покраснела и закончила, – очень нравится.

– Прекрасно. Тогда смотрите…

Доктор шагнул к портрету, но вдруг остановился, будто передумав. Полина глядела на него во все глаза.