Наваждение - Стил Даниэла - Страница 81

Он покинул Сару и Франсуа в тот самый момент, когда они переселились в новый дом. Они прожили в нем мирно и спокойно до самой весны, и еще долго после этого Франсуа оставался дома, хотя Сара время от времени продолжала делать в дневнике записи, имевшие непосредственное отношение к военной обстановке в Огайо. Война между шауни и Майами, с одной стороны, и белыми поселенцами — с другой, продолжалась, но Франсуа больше не ездил на театр военных действий.

В действующей армии сражались более молодые его соотечественники, и Чарли искренне радовался этому вместе с Сарой.

Летом 1793 года — через год после рождения Франсуаз — Сара родила еще одну девочку. Эти роды тоже произошли очень быстро, и Сара почти не страдала, но Чарли потрясло другое. Оказывается, маленькая Мари-Андж — Сара нарекла дочь этим именем потому, что она была очень похожа на маленького ангелочка, — родилась в той самой комнате, в которой он теперь спал.

Читая дальше, Чарли обнаружил в дневнике Сары подробный перечень всех изменений и усовершенствований, которые вносил Франсуа, стремясь сделать шале как можно более удобным и уютным. Чарли даже решил записать на отдельном листе перечень всех этих усовершенствований, чтобы потом отыскать каждый карниз, плинтус или наличник, о котором она упоминала.

Сара писала также, что осенью того же года, когда родилась Мари-Андж, умер старый полковник Стокбридж, и па его место был назначен новый начальник гарнизона, приходившийся дальним родственником генералу Уэйну — новому командующему армией в Огайо. Это был честолюбивый молодой офицер, который сразу же начал заниматься подготовкой вверенных ему войск к ведению войны с подвижными отрядами Маленькой Черепахи, однако, по сведениям Сары, на положении дел в Огайо это никак не сказалось. Впрочем, ее это не очень-то волновало; все свое время и силы Сара отдавала семье — об этом можно было судить по тому, что записи в дневнике становились все более скупыми и лаконичными. Должно быть, она была слишком занята, или же — Чарли подозревал, что дело именно в этом, — ей было гораздо приятнее делиться своим счастьем с близкими, чем доверять его бумаге и чернилам.

Но на страницах, относящихся к осени 1783 года, Сара снова с тревогой упоминала о том, что великий сахем ирокезов Большое Дерево, с которым Франсуа когда-то был дружен, предпринял новую попытку начать мирные переговоры с шауни, но получил решительный отпор.

К этому времени суть конфликта стала окончательно ясна Саре. Во время Войны за независимость шауни были союзниками англичан, и, когда те были разбиты, белые поселенцы решили, что вместе с ними исчезнут и шауни. Посчитав свободными значительные территории на западе Огайо, они начали их активное освоение, но тут выяснилось, что шауни никуда не исчезали и — самое главное — что они вовсе не собираются уступать свои земли белым. Поначалу возможность решить дело мирным путем еще сохранялась, поскольку шауни потребовали за свои земли выкуп: пятьдесят тысяч долларов сразу и по десять тысяч долларов ежегодно в течение нескольких последующих лет. По тем временам сумма была очень большой, просто колоссальной, однако белые не предприняли ни одной попытки договориться с подлинными хозяевами этой земли. Вместо этого они решили захватить земли в Огайо силой, и тогда шауни взялись за оружие. Против них двинули регулярную армию, и тут выяснилось, что разбить «дикарей» не так-то легко. Генерал Сент-Клер, к примеру, убедился в этом на собственном печальном опыте.

Иными словами, вооруженному противостоянию в Огайо не было видно конца, и, конечно, Сару это тревожило. Генерал Уэйн, новый командующий, потратил всю зиму на подготовку и обучение свежих войск, размещенных в фортах Вашингтон, Рикавери и Гринвилл, и поселенцы были уверены, что теперь индейцам несдобровать. Казалось, вождей Голубой Камзол и Маленькую Черепаху ожидало неминуемое поражение, но, ко всеобщему удивлению, слухи об очередном наступлении армии, намечаемом якобы на май 1794 года, так и не подтвердились.

Это, однако, нисколько не расстроило Сару, которая, как понял Чарли, только вздохнула с облегчением. Судя по всему, она рассчитывала на мирное и счастливое лето; о ее безоблачном настроении можно было догадаться, в частности, по тому, как она шутя писала в дневнике о Франсуа, что «он теперь солидный отец семейства, скорее фермер, поселенец, а не свирепый индейский воин, каким был когда-то». Но это только радовало Сару.

Впрочем, сорок три года вряд ли можно было считать старостью — сам Чарли был сейчас ненамного моложе Франсуа, — и подтверждение этому Чарли нашел буквально на следующей странице, где Сара с любовью писала о том, что ее муж по-прежнему столь же статен и красив, как и в день их первой встречи. Просто она была благодарна богу и судьбе за то, что ему больше не нужно рисковать своей жизнью, спать на сырой земле и подставлять себя под пули и стрелы врагов.

Да, определенно у Сары имелись грандиозные планы надето 1794 года. Например, они с Франсуа собирались снова навестить его друзей-сенека, взяв с собой всех троих малышей, поскольку Сара в это время была легка на подъем — в то лето она не была в положении. Чарли считал, что она заслужила эту передышку, хотя у него не возникло ни малейших сомнений в том, что она по-прежнему любила Франсуа. Во всяком случае, она сама не раз писала о том, что ее заветной мечтой было не расставаться с ним до самой глубокой старости.

Счастье Сары было глубоким, полным, ничем не омраченным, и хотя она порой жаловалась, что ее тревожат короткие периоды беспокойства и раздражительности, одолевавшие Франсуа, она тут же признавала, что этого и следовало ожидать от такой энергичной и деятельной натуры, каким был ее муж. Впрочем, большую часть времени Франсуа был спокоен и, по-видимому, совершенно доволен своей жизнью.

Но когда Чарли дошел до того места в дневнике, где описывались события начала июля, он сразу заметил, что обычно четко выведенные твердой рукой Сары буквы скачут. Тридцатого июня вожди Голубой Камзол и Текумзе совершили дерзкое нападение на армейский обоз с оружием и провиантом и захватили его, перебив и рассеяв сопровождавший его отряд из ста сорока человек. За этим последовала атака на форт Рикавери, предпринятая вышедшими на тропу войны индейцами оттава. В этих обстоятельствах опыт Франсуа, его знание индейских племен и умение договориться с вождями — кроме разве самых упрямых и воинственных — могли оказаться весьма полезны и спасти немало человеческих жизней. Поэтому не прошло и нескольких дней, как Франсуа получил письмо от нового начальника Дирфилдского гарнизона, который от имени генерала Уэйна просил его присоединиться к четырехтысячному отряду регулярных войск и кентуккийского ополчения, двигавшемуся в район форта Рикавери.