Наваждение - Стил Даниэла - Страница 57

— Что у вас за дело ко мне, мистер Джонстон? — повторила Сара, как будто не слыша его вопроса.

Ей самой не было холодно, но руки у нее почему-то начали дрожать.

— У меня к вам письмо. От вашего мужа.

В первое мгновение Сара удивилась, не поняв, от кого письмо — может быть, от Франсуа, и только потом она сообразила, кого имеет в виду мистер Джонстон.

— Он в Бостоне? — спросила она дрогнувшим голосом.

— Разумеется, нет, сударыня. Ваш муж — в Англии, однако в данном случае я выполняю именно его поручение. Его сиятельство граф Бальфор списался с нью-йоркской юридической фирмой и поручил ей поиски его беглой жены. Когда вас разыскали — не без труда, позволю себе заметить, — мне поручили передать вам письмо и получить ответ.

Он говорил таким тоном, как будто Сара должна была извиниться за то, что доставила столько хлопот некой «нью-йоркской юридической фирме».

Гнев, охвативший ее, помог ей справиться со своей неуверенностью, и она спросила гораздо более уверенным тоном:

— Что ему от меня нужно?

Она сомневалась, что старик индеец и этот плюгавый нотариус сумеют перекинуть ее через седло и ускакать с ней в Бостон; скорее уж этого человека наняли, чтобы он пристрелил ее. Это тоже было маловероятно, и все же в глубине души Сара чувствовала страх.

— Мне это неизвестно, так же как и вам, но я узнаю, поскольку мне поручено прочесть вам письмо его сиятельства. Может быть, мы все-таки пройдем в дом?

Сара поняла, что перед ней человек гораздо более твердый и решительный, чем ей показалось с первого взгляда. Не сказав ни слова, она жестом указала ему на тропинку и пошла следом. Об индейце она не беспокоилась — она знала, что он сумеет сам о себе позаботиться.

— Ну хорошо, — сказала она, когда нотариус, с трудом выпростав негнущиеся руки из рукавов толстого шерстяного пальто, выпил подряд две чашки горячего чая. — Где же письмо?

При этих ее словах нотариус напыжился, слов но растопырившая перья старая ворона, и, нацепив на нос крошечное пенсне, строго посмотрел на нее. Впрочем, в теплой комнате стекла тотчас запотели, и только протерев их полой сюртука, Джонстон достал наконец письмо.

— Позвольте, я прочту его сама, сэр, — властно сказала Сара, протягивая руку. Этот жест лучше всех верительных грамот свидетельствовал о ее благородном происхождении и высоком титуле, и нотариус заробел. Не сказав ни слова, он протянул ей плотный конверт, и Сара приняла его, усилием воли сдержав предательскую дрожь в руках.

Сломав сургучную печать с оттиском герба Бальфоров, Сара медленно развернула письмо. Почерк Эдварда она узнала сразу, а то, что он нисколько не стеснялся в выражениях, нисколько не удивило ее. Совершенно очевидно, что ее дерзкий побег привел Эдварда в ярость, и не было такого проклятья, какое он не обрушивал на ее голову. Впрочем, не чурался он и обычных ругательств, из которых «бесплодная шлюха» было, пожалуй, самым мягким.

Лишь в конце первой страницы его богатый запас бранных слов начал иссякать, и Эдвард наконец перешел к делу. Он написал Саре, что отказывается от нее, однако уже в начале второй страницы он напомнил ей, что она не получит от него ни пенни и что вряд ли ей удастся вернуть себе даже остатки материнского наследства и земли отца.

Это, впрочем, тоже не удивило Сару — Эдвард уже давно грозил, что напишет завещание таким образом, что она останется нищей — без титула и без денег. Кроме того, он собирался возбудить против нее судебное преследование по обвинению в краже драгоценностей — о том, что они когда-то принадлежали матери Сары, в письме не упоминалось — или даже в государственной измене, поскольку она обокрала пэра Англии. Но Сара знала, что это пустая угроза, поскольку Массачусетс более не принадлежал английской короне, и Эдвард ничего не мог сделать, кроме как поносить ее изустно и в письмах. Зато он мог обратиться в суд в Англии, а это значило, что она уже не сможет вернуться в родную страну.

Далее Эдвард просил ее не забыть, что, куда бы она ни поехала, в какой бы глуши ни укрылась, она не сможет выйти замуж, покуда жив ее законный супруг, если только ей не хочется, чтобы ее обвинили в двоемужестве. Если же у нее будут дети и они выживут, что казалось Эдварду крайне маловероятным, то все они будут считаться незаконнорожденными.

Это была не самая приятная перспектива, однако Сара уже давно обдумала этот вопрос, и теперь он вызывал у нее скорее досаду, чем настоящий страх. Она знала, что не сможет выйти замуж, пока Эдвард жив; то же было известно и Франсуа, но они оба, похоже, были вполне способны пережить это. Таким образом и эта угроза Эдварда была для нее пустым звуком.

Третья страница письма удивила Сару. Эдвард писал о Хэвершеме. Сначала он выражал ей свое удивление по поводу того, как это она не догадалась захватить с собой своего тайного обожателя, и называл своего брата бесхребетным червем, недоноском и презренным отродьем славного рода Бальфоров. Далее он довольно туманно ссылался на его «убитую горем идиотку-вдову» и четырех «сопливых сироток». Сара не сразу поняла, в чем дело, но, когда она прочла еще несколько строк, вопрос разъяснился. Как писал Эдвард, с полгода назад, когда двое сводных братьев отправились охотиться на уток, с Хэвершемом произошел «несчастный случай».

Для Сары этих сведений было больше чем достаточно, чтобы заподозрить неладное. Эдвард терпеть не мог Хэвершема, да и тот никуда бы с ним не пошел без достаточно важной причины.

Очевидно, побуждаемый завистью, ревностью или одному ему ведомыми чувствами, Эдвард заманил Хэвершема куда-то в уединенное место и застрелил.

Это было очень на него похоже, и Сара почувствовала, как от жалости у нее сжимается сердце.

Ей оставалось только утешаться мыслью, что Хэвершем не страдал перед смертью.

В одном из последних абзацев письма Эдвард грозил, что сделает своим наследником одного из своих незаконнорожденных сыновей, который и получит все его состояние, земли и графский титул.

Ей же он желал вечно гореть в адском огне.

В конце письма он подписался своим полным именем — сэр Эдвард Гаррик, граф Бальфорский, пэр Англии, — как будто Сара и без того не знала, с кем она имеет дело. Увы, она знала это слишком хорошо — знала, на какие гнусности и зверства он способен. Сара и раньше ненавидела его, но теперь, когда ей стало известно, как Эдвард обошелся со своим сводным братом, ее ненависть разгорелась с новой силой.