Кольцо (Кольцо Кассандры) - Стил Даниэла - Страница 1

Кассандра фон Готхард сидела на берегу пруда в Шарлоттенбургском парке и смотрела, как по воде разбегаются круги.

Длинные тонкие пальцы подняли еще один гладкий камешек и, немного помедлив, швырнули его в пруд. Августовский день был солнечным и жарким; золотистые, с медным отливом, волосы молодой женщины плавной волной ниспадали на плечи.

Тонкий гребень слоновой кости, не дававший золотым прядям опускаться на глаза, еще более подчеркивал гармонию прекрасного лица. Глаза у Кассандры были огромные, миндалевидные, синевой не уступавшие цветам, которые росли на соседней клумбе. Временами в них вспыхивали искорки веселья, но даже в. такие минуты эти глаза сохраняли выражение нежной задумчивости. Они могли одновременно ласкать и дразнить, а в следующий миг становиться рассеянными и мечтательными, словно их обладательница погружалась в некие ей одной доступные грезы, связанные с реальностью не больше, чем вычурный Шарлоттенбургский замок с деловитой суетой окружавших его берлинских улиц. Старый замок, застывший во времени, парил над водами пруда и взирал на Кассандру благосклонно, словно признавал ее существом из своей эпохи.

Кассандра раскинулась на траве и стала похожа на романтический портрет или прекрасное видение. Ее длинные пальцы рассеянно перебирали стебли травы в поисках следующего камешка. Неподалеку в воде шумно плескались две утки, чем приводили в полный восторг малышей, наблюдавших за ними с берега и радостно хлопавших в ладоши. Кассандра задумчиво посмотрела на возбужденные детские лица, но ребятня со смехом убежала прочь, увлеченная какой-то новой забавой.

— О чем ты думаешь?

Как бы очнувшись от сна, молодая женщина обернулась и медленно улыбнулась:

— Так, ни о чем.

Ее улыбка стала чуть шире, и Кассандра протянула своему спутнику тонкую руку — на солнце ослепительно вспыхнул бриллиантовый перстень. Но мужчину драгоценности не интересовали. Для него существовала лишь сама Кассандра, казалось, заключавшая в себе всю тайну жизни и красоты.

Она была вопросом, на который у него не было и не могло быть ответа; она была драгоценным даром, который — он знал — никогда ему не достанется.

Они познакомились прошлой зимой на презентации его второго романа — «Поцелуй». Благопристойная Германия была шокирована этим резким, откровенным произведением, однако «Поцелуй» принес автору еще большую славу, чем первая его книга. Роман был наполнен эротичностью и психологизмом; его выход в свет закрепил за Дольфом Штерном репутацию одного из лидеров современной немецкой литературы. Он был парадоксален, злободневен, временами вызывающ, но главное — талантлив. В тридцать три года Дольф Штерн достиг всего, о чем только может мечтать писатель. Именно в эту пору ему суждено было встретить женщину своей мечты.

Увидев Кассандру впервые, Дольф чуть не задохнулся, пораженный ее красотой. Он, разумеется, знал, кто она — в берлинском обществе эту женщину знали все. Она показалась ему существом из иного мира — такая недоступная, такая хрупкая. Сердце его мучительно сжалось, когда Кассандра предстала перед ним во всем великолепии: в шелковом платье, переливающемся золотистыми искрами, в золотом венце и собольем палантине, наброшенном на плечи. Но Дольфа поразила не роскошь ее наряда, а излучаемая этой женщиной магическая сила. В шумном зале она держалась так, словно находилась на некоем обособленном островке безмолвия.

А когда Кассандра обернулась к нему и улыбнулась, ослепленный сиянием ее глаз, Дольф и вовсе потерял голову.

— Поздравляю, — сказала она.

— С чем? — пролепетал он, внезапно почувствовав себя десятилетним мальчуганом. Но тут он заметил, что она тоже нервничает. Эта красавица была совсем не такой, какой показалась ему на первый взгляд. Безусловно, элегантна, но вовсе не высокомерна, не замкнута в сознании своего превосходства. У Дольфа создалось ощущение, что она побаивается назойливых взглядов и всей этой сутолоки.

В тот вечер Кассандра ушла рано, исчезла, словно Золушка. Со всех сторон окруженный поклонниками, Дольф не смог остановить ее, броситься за ней, хотя готов был отдать все на свете за возможность еще раз заглянуть в эти сине-лиловые глаза.

Через две недели они встретились вновь — совершений случайно. Произошло это в Шарлоттенбургском парке. Дольф увидел ее, когда она прогуливалась возле замка, а потом с улыбкой смотрела на плавающих уток.

— Вы часто сюда приходите? — спросил он, приблизившись.

Эти двое, стоя рядом, являли собой разительный контраст. Дольф Штерн был смугл, его черные волосы напоминали мех ее собольего манто; глаза его были цвета оникса.

Хрупкая светловолосая женщина кивнула, посмотрела на него с загадочной детской улыбкой.

— В детстве я часто приходила сюда.

— Так вы из Берлина?

Вопрос был довольно глупый, но Дольф растерялся и не знал, о чем говорить.

Кассандра добродушно рассмеялась:

— Да, я из Берлина. А вы?

— Я из Мюнхена.

Какое-то время они стояли молча. Дольф пытался сообразить, сколько ей лет. Двадцать два? Двадцать четыре? Трудно: сказать. В этот миг раздался звонкий смех, и, обернувшись, они увидели, что трое детишек, расшалившись, гонятся вдоль самой кромки воды за собакой, а следом едва поспевает няня.

Дело кончилось тем, что озорники промочили ноги, но собаку так и не догнали.

— В детстве однажды я тоже залезла в пруд. Няня после этого не водила меня в парк целый месяц.

Дольф улыбнулся, представив себе эту сцену. Женщина казалась ему совсем юной, но невозможно было представить, чтобы она в своих соболях и бриллиантах помчалась за собакой или залезла в воду. Он вообразил ее шаловливой девочкой, убегающей от няни в крахмальном переднике. Когда это было? В двадцатом году? Или в пятнадцатом? Сам Дольф в ту пору жил совсем иначе. Ему приходилось, кроме учебы в школе, еще и работать у отца в булочной — утром перед уроками и вечером. Серые будни, бесконечно далекие от жизни этого золотистого ангела…

После того дня Дольф стал регулярно наведываться в Шарлоттенбургский парк. Он говорил себе, что прогулки на свежем воздухе пойдут ему на пользу — нельзя же целый день просиживать за письменным столом. Но в глубине души Дольф отлично понимал, зачем сюда приходит. Он мечтал вновь увидеть это лицо, эти глаза, эти золотые волосы. В конце концов его мечта осуществилась — они вновь встретились на берегу. Ему показалось, что Кассандра обрадовалась.