Изгнанная из рая - Стил Даниэла - Страница 39

Значит, все было ложью от первого до последнего слова. Стива Портера, которого она знала и которого считала своим близким другом, никогда не существовало — его выдумал и воплотил, как на сцене, этот незнакомый и страшный человек, которого звали не то Джон Стивенсон, не то Майкл Хьюстон.

По сравнению с этим бессовестным и циничным обманом даже смерть Джо не казалась ей такой ужасной. По крайней мере, Габриэла знала, что он искренне любил ее. Стив не любил ее никогда. Он только лгал ей, использовал ее в своих целях и крал у нее деньги. А она-то думала…

Габриэла неожиданно почувствовала себя так, словно она не просто вывалялась в грязи, но еще и наглоталась этой же самой грязи. Даже думать о Стиве ей было противно — он не вызывал у нее ничего, кроме омерзения и досады на свою близорукость и чрезмерную доверчивость. Сейчас Габриэла сравнивала себя с проституткой, хотя в данном случае роль содержанки исполнял скорее Стив.

Она еще долго сидела за столом и, рассматривая письма, думала о том, как ей теперь быть. Наконец она убрала документы обратно в ящик и тщательно заперла. Габриэла так ничего и не решила — единственное, что она знала твердо, это то, что не хочет ни видеть Стива, ни разговаривать с ним. Она просто не знала, что ему сказать…

И вдруг новая мысль поразила ее словно молния. Откуда у профессора эти документы? И зачем они ему понадобились? Неужели он собирался разоблачить этого мерзавца? Что, если он уже разговаривал со Стивом?

Холодок страшного предчувствия пробежал по спине Габриэлы. У нее не было никаких доказательств; больше того, врачи совершенно определенно сказали ей, что мистер Теодор Томас скончался от последствий инсульта, и все-таки она чувствовала, что Стив каким-то образом причастен к смерти профессора. Какой-то разговор между ними наверняка произошел, и именно после него случилось то, что случилось. То ли Стив толкнул старика так, что тот упал (Габриэла уже не верила, что ссадина на виске появилась у него вследствие удара о столешницу). Или он намеренно довел профессора до такого состояния, что с ним случился удар. Это означало, что ко множеству своих преступлений Стив добавил убийство. Хладнокровное убийство старого, беспомощного человека!

В конце концов Габриэла покинула квартиру профессора и поднялась к себе. Там она села на кровать, чтобы немного упокоиться и привести в порядок мысли, но ей помешали. Дверь отворилась, и в комнату заглянул Стив.

— А-а, ты здесь… — протянул он и вдруг заметил, что Габриэла как-то странно на него смотрит. — Что с тобой? Ты не заболела? — спросил он, входя в комнату и закрывая за собой дверь.

У Габриэлы действительно был очень растерянный вид, но тут Стив ее как раз понимал. Поневоле обалдеешь, когда на тебя, как с неба, сваливается шестьсот «кусков». Он и сам был удивлен, когда услышал завещание. Как и все в пансионе, Стив считал, что старикашка беден, как вошь, а оказалось, что у него в кубышке хранится настоящий капитал. Что ж, ему повезло, что старый маразматик оставил шестьсот тысяч девчонке. Стив рассчитывал в самое ближайшее время наложить на них лапу и отчалить. А в том, что ему это удастся, он ни минуты не сомневался.

— У меня ужасно болит голова, — ответила Габриэла. Ее голос действительно звучал слабо, как у больной, но взгляд был пронзительным и отчужденным. Габриэла смотрела на него, как на чужого. Да и в самом деле, человека, который стоял перед ней, она совсем не знала.

— Ну, дорогая, это такой пустяк! — беззаботно воскликнул Стив. — Теперь, когда у тебя есть шестьсот тысяч долларов, ты можешь скупить весь аспирин в этом паршивом городишке. Кстати, как насчет того, чтобы отпраздновать это дело? Мы могли бы пойти с тобой в самый дорогой ресторан и кутнуть как следует… Да что там — ресторан! На эти деньги можно отправиться в Рим, в Милан, в Париж!.. Весь мир перед нами, только выбирай. Что скажешь?..

В самом деле, перспектива открывалась очень заманчивая. Стиву действительно хотелось заманить Габриэлу в Европу, чтобы там без помех как следует обработать ее.

— Я пока не готова ответить тебе, Стив, — проговорила Габриэла, с трудом подбирая слова. — Мне нужно как следует подумать… Я не могу просто взять и бросить работу, Иан меня не поймет. Кроме того, профессор хотел, чтобы я использовала эти деньги для своей писательской карьеры. Я не собираюсь тратить их на удовольствия — по отношению к нему это было бы нечестно.

Так она лепетала, удивляясь про себя тому, зачем она вообще с ним разговаривает. Впрочем, определенный резон у Габриэлы был. Ей требовалось время, чтобы что-нибудь придумать. С другой стороны, даже смотреть на Стива ей было больно, а при мысли о том, что он может быть причастен к «несчастному случаю» с профессором, руки у нее сами собой сжимались в кулаки.

Но Стива ее отговорки только позабавили.

— Ты сущий ребенок, Габи, — с улыбкой промолвил он. — Профессор уже никогда не узнает, что ты сделаешь с этими деньгами. Теперь они твои, и ты можешь распоряжаться ими по своему усмотрению.

В ответ Габриэла только кивнула. Раньше слова Стива показались бы ей совершенно невинными, но теперь, когда она точно знала, кто он такой, она отнеслась к ним совсем по-другому.

Этой ночью они, как обычно, легли в ее комнате (свою Стив использовал только как кабинет и гардеробную для хранения своих многочисленных костюмов). Габриэла еще раз упомянула о том, что плохо себя чувствует. Ей и в самом деле было не по себе, к тому же она знала, что, если Стив попытается затеять с нею любовную игру, она не выдержит и закричит или ударит его. Он оскорблял, унижал ее одним своим присутствием. Она не испытывала физической боли. Но в каком-то смысле это было даже хуже того, что когда-то проделывала с ней мать.

Утром Габриэла притворилась, будто идет на работу, но из первого же телефона она позвонила Иану и сказалась больной. Потом она отправилась в парк и села там на скамью.

Ей нужно было что-то придумать. Дальше так продолжаться не могло. Габриэла довольно долго ломала над этим голову. В конце концов ей пришло на ум, что в кабинете профессора могут найтись еще какие-то обличающие Стива документы, которые помогут ей принять решение.

Габриэла знала, что Стива сегодня дома не будет — он опять встречался за ленчем с какой-то важной шишкой. Мадам Босличкова отправилась покупать для гостиной новый диван взамен старого, в незапамятные времена прожженного на самом видном месте кем-то из прошлых жильцов. Миссис Розенштейн уехала на прием к врачу. Все остальные где-то подрабатывали, и даже отставной адвокат трижды в неделю консультировал своих молодых коллег. Таким образом по крайней мере до обеда в пансионе не должно было быть ни души.

Габриэла решила воспользоваться этой возможностью, чтобы еще раз побывать в кабинете профессора. В любом случае ей нужно было забрать собранные им документы, чтобы показать их юристу и послушать, что он посоветует. О том, что можно возбудить судебное преследование, Габриэла даже не подумала — сейчас она хотела только одного: чтобы Стив исчез из ее жизни как можно скорее и навсегда. Мысль о том, что ей придется провести со Стивом еще одну ночь и что он снова будет прикасаться к ней, вызывала в ней почти физическое ощущение тошноты.

Эта перспектива показалась ей настолько мрачной, что Габриэла больше не раздумывала. Бросив быстрый взгляд на часы, она решительно встала со скамейки и зашагала обратно к пансиону. Время двигалось к полудню, и в ее распоряжении оставалось что-то около часа, но Габриэла была уверена, что успеет сделать все, что нужно.

Как она и рассчитывала, в пансионе никого не было, и никто не видел, как она вошла в квартиру профессора. В кабинете она первым делом отперла ящик и, достав папку с письмами и документами, внимательно перечла их еще раз, особо останавливаясь на всех омерзительных подробностях. Габриэла узнала, что Стив ухитрился не зарегистрировать брак ни с одной из женщин, которых он обобрал, но список его жертв был очень внушительным. Сопоставив некоторые даты, Габриэла обнаружила, что Стив часто находился в близкой связи с двумя и даже с тремя женщинами одновременно.