Всё, что душа пожелает, или Фактор Аладдина - Кэнфилд Джек - Страница 8

Попросив что-либо у окружающих, вы делаетесь уязвимым. В некотором смысле просьба означает, что люди могут нанести вам душевную травму, отказав в тех вещах, которые вы хотите от них получить. Мне не нравится предоставлять кому бы то ни было подобную власть надо мной.

В детстве многие из нас подвергались оскорблениям, нас заставляли почувствовать стыд и смущение из-за того, что мы о чем-либо просили. В некоторых школьных классах простейшее действие вроде того, чтобы поднять руку и попросить разрешения выйти в туалет, может стать поводом для насмешек – и не только со стороны одноклассников.

«А тебе надо как выйти – по-большому или по-маленькому?»

«Тебе что, так уж сильно надо?»

«А ты уверена, что не сможешь дотерпеть?»

«Это что, действительно настолько срочно и положение впрямь критическое?»

Я был одним из самых запуганных людей на планете. Моя мать, не раздумывая, готова была ударить меня, если я осмеливался о чем-нибудь ее попросить. Она бы сразу сказала: «Что это с тобой? Неужто ты действительно настолько глуп?» Такой была ее излюбленная реакция на любую мою просьбу. За всякий вопрос, за всякую просьбу, даже самую простую, меня наказывали по полной программе. Отец в основном отсутствовал, так что я по определению не мог попросить его ни о чем, а когда все-таки просил или хотя бы спрашивал, то всегда боялся услышать жесткое: «Не лезь!» Что-нибудь более деструктивное, чем это грубое «не лезь», трудно придумать, поскольку потом мне требовалась вся моя храбрость, чтобы собраться с силами, приготовиться к серьезному шагу и в конце концов обратиться с какой-нибудь просьбой.

Не имело ни малейшего значения, о чем конкретно я просил. Любая моя просьба уже подразумевала – с точки зрения родителей, – что я эгоист до мозга костей, что я сосредоточен исключительно на себе, что я эгоцентричен и тому подобное – короче, сплошной негатив. Попыткам обломать меня и поставить на место не было числа, но они производили на меня в ту пору глубокое впечатление. В результате мне стало куда проще либо вообще ничего не просить, либо ходить вокруг да около и тонко намекать, нежели взять быка за рога и хоть разок попросить напрямую.

Когда моей матери было восемь лет, она жила в России и считалась там настоящим вундеркиндом, виртуозом скрипичной игры. Однажды вечером, когда она занималась дома, готовясь к концерту, пьяный отчим схватил ее скрипку и одним ударом разбил в щепки о стену. В этот момент что-то внутри у нее надломилось, и девочка приняла решение ненавидеть всех мужчин – без разбору. Двадцать лет спустя, когда она стала матерью, которая, как предполагалось, должна любить и лелеять своих детей и мужа, то была на это просто не способна. Восьмилетний ребенок, с давних пор засевший где-то глубоко в ее душе, вопил, визжал, молотил руками, ногами и ненавидел всех мужчин до единого – включая и меня, ее собственного сына!

Отец моего друга, тогда восьмилетнего мальчика, сказал сыну: «Ступай-ка к реке и спусти лодку на воду». Парень напрягся и в основном справился с задачей, хоть малость и поцарапал лодку, поскольку отец вообще не баловал его и не утруждался тем, чтобы давать ему инструкции, как завести автомашину, как трогаться с места и как ею следует управлять, чтобы ехать прямо или повернуть там, где надо, а также как следует обращаться с лодкой и много чего другого. Причем мой друг никогда ничего не спрашивал, потому что в его семье за незнание били, и не на шутку. За любую просьбу – даже если речь шла всего лишь об информации – наказывали с применением насилия, после чего следовал комментарий типа: «Я ведь уже показывал тебе однажды, как заводят машину».

Женщин с малолетства учат, что просить, выяснять какие-то вещи, выражать желания и стремиться к чему-нибудь – чисто мужские качества. Якобы все это – проявления агрессивности, напора, а вовсе не дамской восприимчивости и тонких чувств. «Не будь-ка ты слишком напористой, слишком требовательной. Такое поведение не свойственно благовоспитанной леди. Иначе тебя будут называть стервой, танком и мужеубийцей».

В результате нас, женщин, учат ничего не просить – нам следует только молча брать то, что удается заполучить. Подобная психологическая установка – самый большой враг всех женщин, причем в любой сфере их жизни: эмоциональной, физической, сексуальной или финансовой. У каждой женщины в запасе есть множество историй из ее личной жизни, повествующих о том, как она хотела чего-либо, но не просила желаемого, и как соглашалась принимать то, что было гораздо меньше ее истинных запросов. Это действительно грустные истории, но мужчинам часто бывает очень трудно понять нашу боль.

Например, мужик, не задумываясь, говорит жене: «Да почему бы тебе просто не попросить у меня эту вещь? Зачем тебе обязательно надо хитрить, беспокоиться, портить себе нервы и пытаться окольными путями выяснить, что я думаю на сей счет?» Мужчины не понимают, как живется в нашем мире тому, кого относят к гражданам (а точнее, к гражданкам) второго сорта. Для этого надо принять во внимание, что в Америке женщины совсем недавно, меньше ста лет назад, даже и голосовать-то не могли, что женщинам по сию пору еще не платят за их работу такого же материального вознаграждения, как мужчинам, или, к примеру, что и сегодня в деловом мире все еще существуют такие уровни власти, которых женщина не может достичь. Ведь во всех женщинах живет очень сильное осознание своей неполноценности, которое нашептывает нам: «Я совсем другая. Я ничего не значу. И именно так меня воспринимают окружающие. Я не осмеливаюсь просить, а если переступлю через страх и сделаю это, мне придется заплатить соответствующую цену».

Если вы вдруг соберетесь сказать своему мужу: «Я нуждаюсь в большем внимании с твоей стороны», – то даже такая простейшая фраза наверняка застрянет у вас в горле независимо от того, насколько вы просвещены, образованны, сильны как личность, агрессивны и откровенны. Ведь за вашей спиной – тысячи лет принудительного программирования женских стенаний совсем иного рода: «Нет, ни в коем случае не говори этого. Если ты скажешь что-то подобное, тебя одним пинком вышибут из пещеры, ты останешься совсем одна и тебя сожрут волки, ибо там, откуда ты оказалась изгнанной, есть масса других женщин, готовых в любую секунду заменить тебя».

Некоторые люди боятся, что если они обратятся к кому-нибудь с просьбой, то в результате обременят себя некими будущими обязательствами.

Как-то я попросила одну из своих подруг, чтобы у них переночевали сразу оба наших ребенка, хотя в гости к их детям была приглашена только одна из наших дочерей-школьниц. Она согласилась. Позже, когда они с мужем уезжали из дома на все выходные по случаю празднования очередной годовщины их брака, они попросили, чтобы на сей раз уже их девочки провели ночь в нашем доме.

Когда супруги забирали от нас своих дочерей, то принесли нам довольно ценный подарок. Теперь я, в свою очередь, чувствую себя обязанной улучить момент и вручить им какой-нибудь презент, причем сильно боюсь, что этот замкнутый круг никогда не закончится: иными словами, сначала я буду обязана ей, потом она окажется моей должницей, и так далее, и так далее – до бесконечности.

4. Заниженная самооценка

Согласно нескольким недавно проведенным исследованиям, только у одного из троих американцев достаточно развито чувство собственного достоинства. «Посмотрите направо от себя, а затем налево. Только один из вас троих в полном порядке и думает о себе хорошо!» – вот стандартный зачин, который мы используем на наших семинарах. Один из троих! Мы страдаем от общенациональной эпидемии низкой самооценки.