Горький мед - Стил Даниэла - Страница 11

— Это нечестно, Рауль! — с горячностью перебила Глэдис. — Не смей заставлять меня чувствовать себя виноватой! Ты же отлично знаешь, что я не могу просто так бросить все и уехать на целый месяц. Ведь у меня четверо детей, муж и никаких бабушек или дедушек!

— Так, черт возьми, найми постоянную прислугу, которая за еду и стол будет на протяжении месяца ухаживать за твоей сопливой командой. Или разведись. Ведь не можешь же ты вечно сидеть на одном месте и при этом оставаться классным фотографом! Ты и так уже потеряла четырнадцать лет. Просто удивительно, как о тебе до сих пор не забыли. Во всяком случае, чудаки, которые хотели бы поручить тебе ту или иную работу, все еще находятся. Ну а ты совершаешь большую глупость, когда обращаешься так со своим талантом!

— Как — так?

— Преступно! — отрезал Рауль, и Глэдис поняла, что агент рассердился всерьез. Это было особенно обидно, ибо в глубине души Глэдис сознавала его правоту.

— Я вовсе не «потеряла» четырнадцать лет, — возразила она в жалкой попытке оправдаться. — У меня четверо детей, и все они здоровы и счастливы. Что бы с ними было, если меня подстрелили бы где-нибудь на Мальдивах или в Никарагуа? Кто заменил бы им мать? Может быть, ты?

— Нет, конечно, — согласился Рауль. — Тут ты права. Но, если я не ошибаюсь, твои многочисленные дети уже достаточно большие, чтобы самим о себе заботиться. Во всяком случае, никому из них больше не надо менять пеленки и вытирать нос. И я не понимаю, что мешает тебе вернуться к работе, которую, как мне помнится, ты когда-то любила. Твой муж тоже не инвалид, ты ведь не кормишь его с ложечки и не выносишь за ним судно, не так ли?

Этот выпад напоминал прямое оскорбление, но Глэдис пропустила слова Рауля мимо ушей, ибо ей вспомнилось, что Дуг сказал ей вчера вечером. После этого Глэдис страшно было даже заговаривать с ним о том, чтобы куда-то уехать. Подобный шаг с ее стороны вполне мог обернуться серьезной катастрофой для их брака.

— Я не могу, Рауль, и ты это прекрасно знаешь, — повторила она еще раз и вздохнула. — Твой звонок… Он меня очень расстроил.

— Вот и хорошо, — безжалостно ответил Рауль. — Зато теперь ты, быть может, скорее сдвинешься с мертвой точки. И если я добьюсь этого своими звонками, я окажу огромную услугу всему человечеству.

— Ладно. Спасибо, что подумал обо мне. Надеюсь, ты сумеешь найти кого-то, кто сможет отлично сделать этот репортаж, — сказала она в трубку, думая о корейских детях.

— Тот, кто сумел бы сделать этот репортаж так, как надо, только что от него отказался, — едко ответил Рауль. — На днях я тебе перезвоню, но имей в виду: так легко, как сегодня, ты от меня не отделаешься. Я не отстану, пока не услышу: «Да, Рауль. Хорошо, Рауль. Куда угодно, Рауль».

— Я и не собиралась от тебя отделываться. Ты бы лучше позаботился, чтобы для выполнения нового заказа мне не нужно было ехать куда-то к черту на рога.

— Посмотрим, что мне удастся сделать. Но обещать ничего не могу, — повторил Рауль. — А ты будь осторожна. Мать Года, береги себя и не давай своим отпрыскам садиться себе на шею.

— И тебе всего хорошего, — в тон ему ответила Глэдис. — Кстати, об отпрысках, — тут же спохватилась она. — Мы на все лето отправляемся на мыс Код. У тебя, кажется, есть номер того телефона?

— Конечно, есть. Желаю приятно провести время, Глэдис. А если сумеешь сфотографировать какую-нибудь шикарную яхту — позвони мне. Попробуем продать снимок.

— Между прочим, — заметила Глэдис, — гонорар за прошлые, как ты выражаешься, «шикарные яхты» покрыл мои расходы на детский сад за два года.

— Нет, Глэдис, ты совершенно безнадежна! — в отчаянии воскликнул Рауль.

На этом разговор закончился. Впервые за много лет Глэдис стало казаться, что в ее жизни не хватает чего-то настоящего, чего-то важного и большого. И что же ей теперь делать?

Глэдис чувствовала себя подавленной, но дела делать все равно надо. Отправившись после обеда за продуктами в супермаркет, она неожиданно столкнулась с Мэйбл. Подруга Глэдис выглядела значительно веселее и оживленнее, чем обычно; она была в короткой юбке и туфлях на шпильках, а подойдя к ней вплотную, Глэдис с удовольствием вдохнула запах дорогих духов.

— Где ты была?! — удивилась Глэдис. — Неужели ездила за покупками в город?

Мэйбл отрицательно покачала головой и, таинственно улыбаясь, сообщила заговорщическим шепотом:

— Я обедала в Гринвиче с Дэном Льюисоном. Мы прекрасно провели время и даже выпили по бокалу вина. Дэн — просто душка; во всяком случае, он умеет быть милым, и вообще он еще очень даже ничего. Если бы не эти его усы а-ля Кларк Гейбл, он был бы похож на херувимчика.

— Как я понимаю, бокалом вина вы не ограничились, — с несчастным видом заметила Глэдис. Радость подруги казалась ей неуместной.

— А ты чего такая грустная? — спросила Мэйбл. — Что с тобой?

Она действительно редко видела подругу в таком состоянии.

— Вчера вечером мы поссорились с Дутом, — объяснила Глэдис. — А сегодня мне позвонил мой агент и предложил очень интересную работу в Корее. Насколько я поняла, что-то связанное с незаконным усыновлением, причем от детей, которых никто не хотел брать, попросту избавлялись.

— Какой ужас!.. — воскликнула Мэйбл, бросая в тележку упаковку томатного сока. — Я бы на твоем месте радовалась, что тебе не нужно заниматься этим кошмарным делом. Это же наверняка опасно!

— А я бы хотела сделать этот фоторепортаж, — покачала головой Глэдис. — Но дело даже не в опасности. Главное препятствие состоит в том, что мне пришлось бы уехать из Штатов на три-четыре недели, а я не могу себе этого позволить. Словом, мне пришлось отказаться.

— Но тебе и раньше приходилось отказываться от заданий, — удивилась Мэйбл. — Почему теперь у тебя такое лицо, словно кто-нибудь умер?

— Ну, боже мой, — простонала Глэдис, — вчера Дуг наговорил мне кучу гадостей о моей карьере. Для него она — просто хобби, пустяк, каприз, не знаю даже, что еще… Словом, он не видит ничего особенного в том, что мне пришлось от нее отказаться. Оказывается, он считает, что нет ничего легче, чем зарабатывать на жизнь при помощи фотоаппарата, и что на это способен каждый, стоит только по-настоящему захотеть.

Мэйбл улыбнулась, но ничего не возразила. Зная, что Глэдис и Дуг ссорятся крайне редко, она только спросила:

— Что это на него нашло?..

— Не знаю. — Глэдис покачала головой. — Обычно он не такой… бесчувственный. Может, у него просто выдался на службе тяжелый день.

— А может быть, он действительно не очень хорошо понимает, от чего ты отказалась ради него и ради детей! — решительно заявила Мэйбл, и Глэдис снова покачала головой. В глубине души она опасалась именно этого и была удивлена тем, как много, оказывается, значили для нее признание и благодарность мужа.

— Я думаю, тебе все-таки следует настоять на своем и сделать этот корейский материал! — добавила Мэйбл, явно стараясь расшевелить подругу и подтолкнуть к решительному шагу.

— Почему дети должны страдать из-за того, что Дуг чем-то меня уязвил или задел? — возразила Глэдис. — К тому же я все равно не могу бросить их на целый месяц. Через три недели мы собирались на мыс Код… Нет, это невозможно.

— Тогда не упусти следующее задание.

— Если оно будет — следующее задание. Мне иногда кажется, что Рауль уже устал от моих отказов.

Действительно, в последнее время агент звонил ей все реже и реже, хотя, возможно, все дело было в том, что задания, которые могли подойти Глэдис по условиям ее теперешней жизни, попадались ему не часто.

— Будем надеяться, что вечером Дуг заявится домой с охапкой цветов и ты обо всем забудешь, — сказала Мэйбл, решив все же подбодрить подругу, которую ей было искренне жаль. Глэдис была умной, красивой, способной, но, как и многие другие женщины, она тратила свою жизнь на то, чтобы кормить мужа ужином, устраивать для детей барбекю и, чередуясь с другими родителями, возить их в школу. Мэйбл считала это несправедливым, тем более что у Глэдис был настоящий талант к фотографии.