Драгоценности - Стил Даниэла - Страница 69

— Восхитительно. Вы такая храбрая… я как раз говорил, что женщины кажутся мне очень мужественными. Если бы мужчинам пришлось рожать, то детей не было бы совсем.

Она рассмеялась, потом они заговорили об Англии. Он расспрашивал ее о Вайтфилде. Сара намеренно была с ним рассеянна. Ей не хотелось выдавать некоторые секреты, но его интересовал дух Вайтфилда: истории, традиции. Кажется, он действительно любил все английское.

— Мне следовало возвратиться в Англию, — задумчиво проговорила она. — Вильям хотел, чтобы я вернулась, но я считала, что мы будем здесь в безопасности. Я никогда не думала, что Франция капитулирует перед Германией.

— Никто не думал. Даже мы были удивлены, насколько быстро это произошло, — признался он ей, а затем Иоахим сказал ей то, о чем, он знал, говорить не следовало, но он доверял ей. И у нее не было возможности предать его. — Я думаю, что вы правильно поступили, оставшись во Франции. Вы и ваши дети будут здесь в большей безопасности.

— Чем в Вайтфилде? — Она была удивлена, ей показалось странным то, что он сказал ей, и она, нахмурившись, изумленно посмотрела на него, не понимая, что он имел в виду.

— Не именно в Вайтфилде, а вообще в Англии. Рано или поздно люфтваффе повернет все свои силы против Британии. Тогда окажется лучше, что вы находитесь здесь.

Ей было интересно, правда ли это. Сара предполагала, что британцы должны знать все о планах люфтваффе и, возможно, он был прав, что тогда будет безопаснее здесь. Как бы то ни было, у нее теперь нет выбора. Она была его пленницей.

Сара не видела коменданта несколько дней, а в самом конце июля снова столкнулась с ним в лесу. Он казался усталым и расстроенным, но немного повеселел, когда она поблагодарила его за продукты, которые находила рядом с коттеджем. Сначала это были ягоды для ребенка, затем корзина фруктов, буханки свежего хлеба, которые пекли их пекари в замке, и аккуратно завернутый в газету и хорошо спрятанный от завистливых глаз килограмм настоящего кофе.

— Благодарю вас, — тихо произнесла она. — Вы не должны этого делать. — Он ничего не был им должен. Он был из оккупационных войск.

— Я не могу есть, в то время как вы голодаете. — Накануне его повар сделал для него великолепный торт «Саше», и он собирался сам отнести ей сегодня вечером то, что осталось, но ничего не сказал об этом, когда они медленно брели к коттеджу. Он заметил, что она поправилась за прошедшую неделю.

— Вам нужно еще что-нибудь, ваша светлость? Она улыбнулась ему. Он всегда так обращался к ней.

— Видите ли, я думаю, вы можете называть меня просто Сара.

Он уже знал ее имя. Он видел ее паспорт и знал, что через несколько недель ей исполнится двадцать четыре года. Он знал имена ее родителей, и их адрес в Нью-Йорке, и то, как она относилась к некоторым вещам, но пока он знал о ней очень мало. И его интерес ко всему, что касалось ее, был безграничен. Он думал о ней больше, чем признавался сам себе. Но Сара не догадывалась об этом, когда шла рядом с ним. Она знала только, что он заботливый человек и что он хочет ей помочь.

— Очень хорошо, тогда Сара, — тихо сказал он, принимая это как честь, улыбнувшись ей, и она в первый раз заметила, что он действительно был очень красив. Обычно он выглядел таким серьезным, что никто этого не замечал. Но когда они вышли на солнце, на мгновение он показался моложе на несколько лет. — Вы будете Сара, а я Иоахим, но только когда мы одни. — Они оба понимали почему, и она кивнула. И тут он снова повернулся к ней: — Вам ничего больше не нужно? — Он был искренен в желании помочь ей, но она отрицательно покачала головой. Она никогда не взяла бы у него ничего, за исключением превосходной еды, которую он оставлял для Филиппа. Но она была тронута его заботой и улыбнулась.

— Вы могли бы дать мне билет домой, — пошутила она. — Что вы скажете на это? Прямо в Нью-Йорк или, быть может, в Англию. — С тех пор как немцы обосновались в Шато де ля Мёз, это была ее первая шутка.

Он улыбнулся.

— Если бы я только мог. — Его глаза стали серьезными. — Могу себе представить, как беспокоятся ваши родители, — посочувствовал он, всей душой желая помочь ей. — А ваш муж… — Он бы сходил с ума, если бы Сара была его женой и оказалась за линией фронта, но она отнеслась к этому очень сухо. Она только пожала плечами, в то время как ему страстно хотелось протянуть руку и коснуться ее, но он знал, что даже этого не может сделать. — Вы будете в безопасности, если это будет зависеть от меня, — заверил он ее.

— Благодарю вас. — Она улыбнулась ему и тут вдруг споткнулась о корень дерева, протянувшийся через дорожку. Она чуть не упала, но Иоахим проворно подхватил ее своими сильными руками. Когда Сара снова твердо стояла на ногах, она поблагодарила его. Но в это мгновение он почувствовал ее тепло, почувствовал, какой гладкой была кожа ее рук цвета слоновой кости, и ее темные волосы коснулись его лица, словно шелк. Она пахла мылом и духами, которые любил ее муж. Все в ней заставляло Иоахима чувствовать, как что-то тает у него внутри, и его все сильнее мучило то, что он не может рассказать ей об этом.

Он проводил ее до коттеджа, расставшись с ней у калитки, и вернулся за свой письменный стол, чтобы продолжить работать весь вечер.

После этого она не видела его целую неделю. Он ездил в Париж на встречу с послом Отто Абецом договориться о поставках медикаментов. Когда он вернулся, то был настолько занят, что у него не было времени для прогулок в лесу и других приятных вещей. А через четыре дня после его возвращения произошел ужасный взрыв на продовольственном складе в Блуа. Привезли больше сотни раненых, и даже их медицинского персонала было недостаточно, чтобы помочь им. Два доктора перебегали от одного к другому. Они оборудовали в столовой небольшую операционную, но несколько человек так сильно обгорели, что помочь им было невозможно. Конечности были оторваны, лица изуродованы. Когда Иоахим вместе с медицинским персоналом осматривал в переполненных комнатах раненых, перед их глазами открылась страшная картина бойни. Один из докторов пришел требовать помощи. Он хотел, чтобы часть пострадавших перевезли в местные больницы.