Большей любви не бывает - Стил Даниэла - Страница 34

Она аккуратно сложила фату в коробку, присела на край кровати и невидящим взглядом смотрела в окно, не вытирая слез. Для нее все закончилось… закончилось в ту далекую ночь в океане, когда не стало человека, которого она любила. Она очень сильно любила Чарльза и не надеялась, что в ее жизни будет другая любовь.

Глава 17

14 июня 1914 года они стояли на платформе и смотрели, как поезд медленно приближался к станции. Эдвина, стоя позади Джорджа, изо всех сил махала Филипу, который, высунувшись из окна, радостно им улыбался. Казалось, минуло тысячи лет, а не девять месяцев, и вот Филип возвращался, окончив первый курс Гарварда.

Он первым сошел на платформу и кинулся всех обнимать. Джордж издавал ликующие возгласы, а младшие весело прыгали вокруг. Одна Алексис тихонько стояла и недоверчиво улыбалась, как будто все еще не верила тому, что Филип сдержал свое обещание и приехал.

— Привет, котенок! — Он прижал к себе засиявшую Алексис. Филип снова дома, значит, все хорошо, сбылся чудесный сон!

Джордж шутливо боксировал с братом, пока Филип, смеясь, не оттолкнул его. Он не помнил себя от счастья, что опять оказался дома.

Когда он вернулся за багажом в вагон и стал через окно передавать вещи Джорджу, Эдвина не могла не заметить, как Филип вырос и повзрослел. Он держался очень уверенно, даже солидно — настоящий мужчина. Ему было почти девятнадцать, но выглядел он старше своих лет.

— Ну, как ты меня находишь, сестренка? — весело прокричал Филип, высунувшись из окна.

— Ты, кажется, подрос за это время. И отлично выглядишь! — У них с Эдвиной были голубые глаза, они оба очень походили на маму.

— Ты тоже, — кивнул Филип.

Он не сказал Эдвине, что почти каждую ночь ему снилось, как он возвращается домой. Но в Гарварде ему понравилось. Бен Джонс оказался прав: там действительно здорово. Временами Филипу казалось, что Гарвард находится на другом краю земли: так далеко от дома, четыре дня на поезде, чуть ли не вечность в дороге!

Рождество Филип провел в Нью-Йорке, в доме соседа по комнате, и страшно скучал по Эдвине и детям, хотя, может, не так сильно, как они по нему. Особенно тяжело разлуку с братом переносила Алексис, и иногда ее состояние вызывало у Эдвины тревогу.

Филип обратил внимание, что на станции нет Бена, и, удивленно приподняв бровь, спросил:

— А где Бен?

— Уехал в Лос-Анджелес. — Эдвина улыбнулась. — Но он просил передать тебе горячий привет. Бен, наверное, с удовольствием пригласит тебя как-нибудь на ленч, ему хочется узнать твои впечатления о Гарварде.

Ей и самой очень хотелось послушать его рассказы. Филип присылал интересные письма о людях, с которыми встречался, о своих занятиях, друзьях и преподавателях. Временами она даже завидовала Филипу. Она бы с радостью поехала куда-нибудь учиться. Раньше она никогда не думала о таких вещах — все, чего ей хотелось, это выйти замуж и иметь хорошую семью. Но теперь, когда на нее навалилось столько обязанностей и она так много узнала об издательском деле, поняла, что круг ее интересов гораздо шире, чем взбивание крема для торта и высаживание, маргариток в саду.

— А кто вас сюда привез? — Филип пытался одновременно уследить за Джорджем, чтобы тот не уронил стопку книг, привезенных из университета, и за Фанни с Тедди.

— Я. — Эдвина гордо посмотрела на Филипа, и он улыбнулся, думая, что сестра шутит.

— Нет, серьезно?

— Серьезно, а почему ты сомневаешься? — Она с улыбкой подошла к «Паккарду», который купила для всей семьи на свой день рождения.

— Брось шутить, Эдвина.

— Все еще не веришь? Давай-ка сюда свои вещички, и я с ветерком доставлю тебя домой, мистер Филип.

Они сложили вещи в багажник красивого синего автомобиля. Филип потрясение смотрел, как Эдвина уверенно садится за руль. Дети всю дорогу болтали, а Джордж непрерывно задавал брату вопросы. На Филипа обрушился такой словесный водопад, что он шутливо схватился за голову:

— Ну, я смотрю, вы мало изменились! Филип внимательно оглядел их всех и остановил взгляд на Эдвине. Она хорошо выглядела, пожалуй, была красивее, чем запечатлелась в его памяти. И странно подумать, что эта красавица — их сестра и что она выбрала для себя жизнь, посвященную только детям, отказавшись от личного счастья.

— У тебя все в порядке? — тихо спросил Филип у Эдвины, когда они входили в дом.

— Да, все отлично, Филип. — Она остановилась и посмотрела на брата.

Он здорово вырос за эти месяцы и теперь возвышался над Эдвиной, она даже подозревала, что он теперь был бы выше папы.

— Тебе правда там понравилось? Филип кивнул.

— Да, конечно. От дома, к сожалению, далековато. Но я узнаю там столько интересного, и люди мне нравятся. Было бы только немного поближе, чтобы я мог навещать вас чаще.

— Но это ненадолго. Еще три года — и ты вернешься домой и займешь место отца в газете.

— Я уж жду этого не дождусь, — улыбнулся Филип.

— И я, поскольку страшно устала от этих совещаний-заседаний…

Иногда Эдвине было тяжело находить общий язык с Беном. Он очень расстроился, когда она отказала ему в ту ночь, и теперь, хоть они и оставались друзьями, порой чувствовалась натянутость отношений между ними.

— Когда мы поедем на Тахо, Вин? — Филип ходил по дому с таким видом, словно вернулся сюда после многолетнего отсутствия. Рассматривал картины, трогал какие-то вещи… Эдвина даже не подозревала, что он мог так соскучиться.

— Думаю, отправимся туда в июле, как обычно.

А в сентябре он опять уедет в Гарвард, однако впереди у него целых два с половиной месяца отдыха в кругу родных, по которым он так соскучился!

Первую неделю они делали все, чтобы только угодить Филипу. Обедали в его любимых ресторанах, не мешали ему, когда он уединялся с книгой. Он ходил к своим друзьям, и в начале июля Эдвина заметила, что в его жизни появилась некая юная леди. Очень хорошенькая хрупкая блондинка. Казалось, она ловила каждое слово Филипа, когда пришла к ним на обед.

Ей было всего восемнадцать, и Эдвина чувствовала себя рядом с нею взрослой, умудренной опытом женщиной. Девушка обращалась к старшей сестре Филипа так, словно та была вдвое ее старше. Эдвине даже стало любопытно, а знает ли она, сколько ей на самом деле лет.

Но когда Эдвина сказала об этом Филипу, тот засмеялся и сказал, что его избранница все знает, в данном случае она просто хотела произвести хорошее впечатление своим почтительным поведением. Ее звали Бекки Хэннок, и у ее родителей тоже был дом на озере Тахо неподалеку от того места, где останавливались Уинфилды.

Они часто встречались там в июле, и Бекки несколько раз приглашала Филипа, Джорджа и Эдвину поиграть в теннис. Эдвина неплохо владела ракеткой, и когда Филип с Бекки уходили с корта, они с Джорджем продолжали игру, и Эдвина ужасно радовалась, когда обыгрывала брата.

— Не так плохо для старушки, — дразнился Джордж, и она шутливо бросала в него теннисный мячик.

— Не знаю, разрешу ли я тебе водить мою машину…

— О'кей, о'кей, прошу прощения. Когда они вернулись в Сан-Франциско, Филип часто катал Бекки на машине. Иногда и Эдвина выбирала минутку, чтобы поучить Джорджа вождению. У него это прекрасно получалось. В последнее время он стал немного поспокойнее и, как заметила Эдвина, начал посматривать на девочек.

— Филип болван, что влюбился в эту девицу, — заявил однажды Джордж, сидя за рулем машины рядом с Эдвиной.

— Почему ты так решил? — с любопытством спросила она.

— Он ей нравится не за какие-то свои качества, как он считает.

Интересное наблюдение.

— А за что же?

Джордж помолчал, мастерски совершил поворот, и Эдвина похвалила его.

— Спасибо, сестренка. — Потом его мысли снова вернулись к Бекки:

— Иногда я думаю, что он ей нравится только из-за папиной газеты.

Отцу Бекки принадлежали ресторан и два отеля, и эта семья едва ли нуждалась в средствах, но газета Уинфилдов была делом гораздо более выгодным и престижным. Филип когда-нибудь станет значительной фигурой в городе. Бекки, должно быть, ловкая девчонка, если уже сейчас ищет себе перспективного мужа. Но Филип слишком молод, чтобы думать о женитьбе, по крайней мере Эдвина надеялась, что он еще об этом не думает.