Большей любви не бывает - Стил Даниэла - Страница 11

Эдвина сквозь слезы смотрела то на маму, то на отца, то на Чарльза, пока они не пропали из виду. Кэт еще некоторое время слышала, как плачет Тедди, помахала им в последний раз, пытаясь сдержать рыдания.

Лайтоллер стал было возражать, когда Джордж полез в шлюпку, но Берт резко возразил, что мальчику нет еще двенадцати, и, не дожидаясь дальнейших комментариев второго помощника, посадил сына в лодку. Джордж хотел остаться с родителями и Филипом, но Берт посчитал, что Эдвине понадобится его помощь.

— Я люблю вас, дети, — прошептал Берт, глядя на них. В последний раз он прокричал вниз:

— Мы с мамой скоро будем с вами! — И отвернулся, чтобы никто не видел его слез.

Кэт застонала, когда шлюпка заскользила вниз, и едва решилась посмотреть на детей. Она крепко сжимала руку Берта и глядела на них — Эдвину с Тедди на руках, Фанни, цепляющуюся за руку сестры, Джорджа, который неотрывно смотрел снизу вверх… Управлять перегруженной шлюпкой было довольно сложно: одно неосторожное движение — и она могла перевернуться, и тогда все пассажиры оказались бы в ледяной воде.

В воздухе стоял гул голосов, раздавались рыдания, прощальные выкрики… Вдруг Кэт услышала крик Эдвины. Она неистово размахивала руками, кивала головой и показывала куда-то.

Кэт, взглянув на нос спасательной шлюпки, увидела облачко светлых волос. Ошибки быть не могло: там, съежившись, сидела Алексис. Кэт ощутила, как ее охватило чувство облегчения, и закричала Эдвине:

— Я вижу ее!.. Я ее вижу!

Девочка была спасена, она находилась с остальными… Пятеро детей, ее пять дорогих детишек в одной лодке. Все, теперь только бы успеть отплыть с Филипом, мужем и Чарльзом, который о чем-то тихо разговаривал с другими мужчинами, уже отправившими в шлюпках своих жен. Они пытались убедить друг друга, что все обойдется и скоро они благополучно покинут пароход.

— Слава богу, Берт, она нашлась! — Кэт была счастлива, что увидела Алексис и что та находится в безопасности, и почувствовала облегчение, несмотря на царившее вокруг страшное напряжение. — Как же она там очутилась, в шлюпке?

— Видимо, кто-то увидел одинокого ребенка и посадил в лодку, а малышка была слишком напугана, чтобы возражать и сопротивляться. Кэт, милая, как бы то ни было, она в безопасности, а следующая ты. Ясно? — Он говорил жестко, чтобы спрятать свой страх, но Кэт слишком хорошо знала мужа.

— Не понимаю, почему бы мне не подождать тебя с Филипом и Чарльзом?.. Эдвина прекрасно справится с детьми.

Кэт очень беспокоилась за своих детей, но теперь, когда она узнала, что и Алексис там, в шлюпке, вместе с сестрой, и все они — вне опасности, она решила остаться с мужем. Кэт благодарила Господа, что Эдвина успела ей крикнуть про Алексис, не то они сейчас метались бы с мужем по кораблю в поисках малышки.

Шлюпки, достигнув воды, быстро отплывали от корабля, и, когда восьмая, где находились Уинфилды, достигла поверхности ледяной воды, Эдвина прижала к себе Тедди и попыталась поудобнее устроить Фанни у себя на коленях, но сиденья были слишком высоки. Она хотела бы забрать с носа шлюпки Алексис, но не могла даже пошевелиться, так тесно они сидели.

Джордж греб вместе с другими матросами.

Это заставляло его чувствовать себя нужным и взрослым.

Эдвина попросила одну из женщин передать Алексис, что они тоже здесь. Та передала по цепочке, и наконец девочка обернулась. Эдвина онемела от изумления — она увидела красивую светловолосую девчушку, плакавшую оттого, что ее мама осталась на пароходе, это была не Алексис. Эдвина поняла, что допустила ужасную ошибку: ведь она передала маме, что Алексис в шлюпке. Теперь никто на корабле ее искать не будет. Она зарыдала, прижимая к себе маленькую Фанни.

А в это самое время Алексис тихонько сидела в своей каюте. Она ускользнула с палубы, где было холодно и страшно, когда мама выпустила ее руку, и побежала за Уной. Алексис оставила в кроватке свою любимую куклу и не собиралась уезжать без нее.

Когда она вернулась в каюту и нашла куклу, ей показалось тут спокойно и тихо. Алексис было непонятно, почему она должна садиться в какую-то шлюпку и падать в ней в противную черную воду. Она подождет здесь, пока все это кончится и придут мама с папой. Она посидит тут с куклой, миссис Томас.

Сверху доносились звуки оркестра, чьи-то голоса, шум. В коридоре не было слышно ничьих шагов.

Все пассажиры находились на палубе, прощались с любимыми и спешили в спасательные шлюпки, а над их головами продолжали взрываться ракеты, и радист отчаянно пытался вызвать на помощь ближайшие суда.

Первым, в 12.18, отозвался «Франкфурт», потом «Маунт Темпл», «Вирджиниан» и «Бирма», но от «Калифорнийца», который был к «Титанику» ближе всех, не поступило ни слова с одиннадцати часов, после того как он передал предупреждение об айсберге, а Филипс в ответ велел не мешать ему. С того времени радист «Калифорнийца» не подавал признаков жизни. А ведь это был единственный пароход, который мог успеть им на помощь… Даже ракеты были бесполезны: на «Калифорнийце» явно решили, что это очередной фейерверк, каких много было в этот рейс. Конечно, кому придет в голову, что «Титаник» тонет.

В 12.25 «Карпатия», находящаяся в пятидесяти восьми милях от них, отозвалась и обещала подойти как можно скорее. Потом подключился «Олимпик», но он был в пятистах милях — слишком далеко, чтобы подоспеть на помощь.

Капитан Смит то и дело заходил в радиорубку, откуда Филипс посылал сигналы бедствия, и приказывал радисту снова и снова повторять их в надежде, что откликнутся хотя бы какие-нибудь яхты. Сейчас была нужна любая помощь.

Первый сигнал бедствия с «Титаника» послали в 12.15, а Алексис все сидела одна в пустой каюте, играя с куклой и что-то мурлыча себе под нос. Она понимала, что родители ее отругают, когда вернутся, но, может быть, они не станут слишком сердиться: ведь сегодня день ее рождения. Ей исполнилось шесть лет, а кукле — гораздо больше. Миссис Томас уже взрослая, ей целых двадцать четыре года.

Лайтоллер заполнял пассажирами очередную шлюпку. По правому борту можно было уже посадить несколько мужчин, но на левом по-прежнему пропускали пока только женщин и детей. Во втором классе пассажиры тоже рассаживались в шлюпки, а кое-кто из третьего класса ломился сквозь перегородки и запертые двери в надежде сесть в шлюпки во втором, а то и в первом классе. Но проникнуть туда было невозможно: команде строго-настрого приказали следить за порядком, капитан боялся паники и хаоса.

Матросы просили пассажиров третьего класса вернуться назад, но люди кричали, плакали, умоляли пропустить их к спасательным шлюпкам. Одна ирландская девушка, рядом с которой стояла молодая женщина с ребенком, настаивала, чтобы ее пропустили в первый класс, но матрос бесстрастно загораживал проход и не слушал ее сбивчивых объяснений.

Кэт и Берт прошли в спортзал, чтобы хоть немного согреться и отойти от всеобщей паники, страданий и слез. Филип остался на палубе с Чарльзом и Джеком Тейером, они помогали женщинам садиться в шлюпки. С ними был Дэн Мартин, только что тоже отправивший в одной шлюпке с Эдвиной свою невесту.

В спортзале Кэт с Бертом заметили, что Асторы так там и сидят и тихо беседуют. Они, казалось, не участвовали в общей суматохе, только послали слугу с горничной на палубу взглянуть, как там дела.

— Как ты думаешь, с детьми все в порядке? — Кэт встревоженно посмотрела на Берта, и он кивнул, радуясь, что Эдвина нашла Алексис и по крайней мере пятеро детей спасены.

Он беспокоился за жену и Филипа, но надеялся, что Лайтоллер позволит Филипу уехать. Меньше всего надежды было на то, что дойдет очередь до Чарльза и других взрослых мужчин.

— Думаю, с ними все в порядке, — успокоил жену Берт. — Событий сегодняшней ночи они никогда не забудут. И я, — добавил он, серьезно глядя на Кэт. — Ты знаешь, мне кажется, пароход тонет.

Он был уверен в этом, хотя никто из команды не подавал вида, что конец близок, продолжал играть оркестр, будто на корабле проходил веселый и слегка сумасшедший вечер. Берт посмотрел на жену, взял ее изящную руку и поцеловал кончики всех пальцев.