Сахарный павильон - Лейкер Розалинда - Страница 47

– Хорошо, – сказал он Софи, даже не посоветовавшись по этому поводу со своей племянницей. – Так и быть, Генриетта может устроиться к вам на работу, мадемуазель, но лишь при условии постоянного и соответствующего ее благородному происхождению жалования.

Софи сделала реверанс, как требовал тогдашний этикет, и обе девушки вышли из комнаты. В коридоре Генриетта сплясала победный танец.

– Тебе все-таки это удалось! Когда я могу приступить к своим обязанностям?

– Как только будет готово наше ателье. Я уже подмела там сегодня, а сосед-печник начал выкладывать кирпичами паровой котел. Он также вывез оттуда весь ненужный хлам. Единственное, что я оставила, так это кое-какую мебель, что может нам пригодиться. Печник сказал, что закончит с котлом завтра к десяти часам утра, но все равно я не смогу им пользоваться до тех пор, пока не застынет цемент.

– Ну, значит, я приду, когда он уйдет, и помогу тебе там прибраться. Думаю, что скрести пол я как-нибудь научусь. Я много раз видела, как женщины это делают.

Когда утром Генриетта пришла в домик Ренфрю, Клара бросив взгляд на совершенно неподходящую для работы одежду девушки, выдала ей старую хлопчатобумажную робу да большой ситцевый передник, более подходившие для того, чем ей сегодня предстояло заняться. Софи, уже работавшая в своем ателье и одетая под стать Генриетте, увидев переодевшуюся подругу, пошутила:

– Только не вздумай, сейчас на себя в зеркало смотреть, а то ни за что не узнаешь.

– Мне все равно, если сейчас я похожа на пугало, – добродушно заметила Генриетта. – Главное, что я здесь. С чего начинать?

Клара также взялась помогать Софи и Генриетте, так как к грязи, которую необходимо было убрать, добавился еще и строительный мусор, оставшийся после работы печника. Первым делом был прочищен дымоход, а с трубы было убрано воронье гнездо. Затем под старинным котлом развели огонь, чтобы нагреть для генеральной уборки воду. Все три женщины старались изо всех сил, с ожесточением отдраивая стены и стрехи и выметая из углов паутину. Генриетта визжала каждый раз, когда видела большого паука. Позже в дело пошли швабры, и плитки пола стали промываться мыльной водой до тех пор, пока не заблестели, как новые. Софи с подругами удовлетворенно взирала на результаты их совместных усилий. Хоть здесь было еще довольно сыро, зато чисто, а в воздухе стоял душистый аромат весело потрескивающих в очаге яблоневых веток. Стены стали гораздо свежее после того, как с них была смыта копоть веков, окна сверкали, а рабочий стол Софи был белее, чем простыня.

– Да вы у меня просто чудеса творите! – похвалила Софи своих помощниц, игнорируя тот факт, что самую тяжелую работу она все же выполняла сама. – По этому случаю сегодня я устрою для вас и мальчиков званый ужин.

Все трое по очереди посетили мыльню, где кинули свою рабочую одежду на замочку в кадку и сполоснулись теплой водой, смывая с себя трудовой пот. Пока дошла очередь до Софи, она успела сбегать и окунуться в море. Вода была холодной, но освежала и бодрила. Генриетта хотела вернуться домой и переодеться, утверждая, что платье, в котором она пришла с утра и в котором прежде обычно работала в шляпной мастерской, не совсем подходит для званого ужина. Тогда Софи одолжила подруге одно из самых лучших своих платьев, и, одев мальчиков в чистые костюмы, подруги направились в трактир на Блэк Лайон стрит. Антуан и Билли носились как ошалелые и даже затеяли потасовку, так что Софи и Кларе пришлось их взять за руки, восстанавливая спокойствие.

Вечер был проведен на славу. Хотя ужин и нельзя было назвать дорогим, так как трактир обслуживал отнюдь не брайтонскую элиту, пища здесь была простой и сытной. Подруги заказали себе по бифштексу, пудингу с пончиками и по овощному салату. Единственное неприятное для Софи происшествие случилось, когда они уже уходили. Жена хозяина трактира оказалась хорошей знакомой Клары, и пока женщины стояли, обсуждая последние брайтонские сплетни, Софи и Генриетта ожидали Клару, держа мальчишек за руки.

– У нас в шато люстры были почти как эти. Только у нас они были красивее, с такими искрящимися подвесками.

– Могу спорить, что не было у вас ничего такого! – рассмеялся Билли. – А что это еще за шату такое?

– Было, было! – упрямо настаивал Антуан. – А шато – это мой дом во Франции, в который я когда-нибудь вернусь.

Софи переглянулась с Генриеттой и не замедлила вмешаться:

– Хватит спорить! К чему портить такой хороший вечер. Будьте оба хорошими мальчиками.

Слава Богу, что мальчики все же ее послушались, а вскоре подошла готовая поделиться свежими сплетнями Клара. Позднее, когда Софи укладывала Антуана спать, пользуясь тем, что Билли рядом не было, она дала мальчику следующий совет:

– Думаю, что в разговоре лучше называть шато просто домом, Антуан. К чему нам похваляться перед другими. Скромность украшает превыше других добродетелей, или я не права?

На минутку задумавшись, Антуан согласно кивнул головой.

– Хорошо, – ответил он, засыпая. Поцеловав его, Софи вышла из комнаты.

За завтраком Клара сделала Софи и мальчикам следующее предложение:

– Почему бы нам не устроить костер из всего того барахла, что мы выкидывали из старой кухни? Мы бы отнесли весь этот хлам на берег моря в часы отлива и, добавив немного сухого хвороста, устроили бы такой славный костерок.

Мальчики несказанно обрадовались и загремели ладошками по столу, Софи еле удалось успокоить их. Мальчикам сказали, что они на костер могут пригласить своих школьных товарищей, а затем Софи отправилась в город закупать продукты для своего ателье.

По пути она зашла к соседям, чтобы пригласить их на предстоящее празднество. В то время отлив обычно продолжался около трех часов, так что костром им предстояло полюбоваться вволю. Она бы еще с удовольствием пригласила Генриетту, но ее лучшая подруга сегодня должна была сопровождать свою тетушку на партию в преферанс, проводившуюся в одном из аристократических салонов.

Когда Софи вернулась, Клара уже пекла пироги.

– Ты не вытащишь косточки из еще одного фунта изюма? – сказала она вместо приветствия.

Софи не замедлила надеть передник, помыть руки и приступить к выполнению этого задания. Было договорено, что Антуан и Билли должны будут перетащить весь хлам на берег моря после того, как придут из школы, но пока Софи ходила в город, Клара нашла еще двух добровольных, мужчин-помощников из соседей, готовых перетащить его на берег, лишь только наступит отлив.

На закате, по крайней мере, сорок человек собралось на свет взметнувшегося голубовато-золотистыми искрами костра. Хищное пламя пожирало смоленые канаты, ломаную мебель и пришедшую в негодность рыбацкую снасть. Клара и Софи обходили пришедших на костер с подносами, полными пирогов. Народ принес с собой пивные кружки и кувшины, и пока взрослые коротали время за неторопливой беседой с полным бокалом крепкого эля, дети пили разбавленный сок красной смородины еще из прошлогодних запасов Клары.

Уже стемнело, и на небе зажглись первые звезды. Все было выпито и съедено, а костер еще продолжал гореть, поднимая высоко вверх столб ослепительного пламени. Отцы школьников, пришедших на это празднество, подкидывали в огонь куски досок, выброшенные на берег морем. У кого-то из родителей оказались с собой бенгальские огни и фейерверки, заметно оживившие подходившее к концу веселье. К собравшимся на берегу прибавилось еще немало людей, издалека увидевших свет костра, и теперь количество любовавшихся веселым танцем огня увеличилось вдвое.

В самый разгар празднества Софи внезапно ощутила каждой клеткой своего тела, что к костру прибыл еще один незваный гость. Повернув голову, она увидела Тома. Он стоял на спуске к берегу, эффектно освещаемый алыми языками пламени. Взгляд его глубоко посаженных глаз пронзал ее насквозь. Она внезапно испытала нечто похожее на то, что почувствовала, когда встретилась с ним взглядом в зеркале в той зале Морского Павильона. Но на сей раз не отпрянула, поскольку то, что читалось в этом взгляде, уже не являлось для нее откровением. Вместо этого, она, стоя посреди всеобщего веселья подобно сомнамбуле, ощутила внезапное головокружение и странный трепет, пробежавший по телу. Затем, словно услышав ее безмолвный призыв, Том стал спускаться к берегу. В руках он держал бобровую шапку, мех которой отливал бронзой в отблесках костра.