Запах страха. Коллекция ужаса - Джонс Стивен - Страница 20

Она опустила глаза на колибри. Сердце ее заколотилось. Айва не имела запаха, по крайней мере такого, чтобы она его чувствовала, и все равно крошечные птички роились вокруг нее. Наверное, потому что она была такой большой, а ее тысячи цветков — такими красными. Не сразу Сюзанна ответила:

— Да.

Он кивнул и сделал глоток коньяка.

— Почему тогда просто не задержаться? До вторника, когда все узнаем? Завтра сутра мне нужно съездить в Сан-Хосе, взять интервью у одного парня. Ты могла бы поехать со мной, мы бы пообедали там.

— Не могу. — Она закусила губу и задумалась. — Нет… Я бы с радостью, но мне нужно закончить дела до отъезда в Грецию.

— Ты же не можешь уехать прямо отсюда.

— Не могу. — Это было невозможно. Это меняло все планы. — У меня и вещей с собой нет. Мне нужно собраться и свои записи забрать… Извини.

Он взял ее руку и поцеловал.

— Ничего. Подождем, когда ты вернешься.

В ту ночь, лежа в кровати рядом со спящим Рэндаллом, она смотрела на манускрипты на полках, на стихотворения в рамках на стенах. Дышал он очень тихо, и она приложила ладонь к его груди, почувствовала ребра под кожей, биение сердца. Ей захотелось отменить полет или отложить все путешествие.

Но это было невозможно. Она подвинула подушку под головой, чтобы можно было смотреть в широкое венецианское окно. Даже сквозь задернутые занавески было видно огни города, далекие, как звезды.

Утром чуть свет он доставил ее в отель, чтобы она забрала вещи, а потом отвез в аэропорт.

— Сотовый я выключать не буду, — сказал он, доставая ее сумку из машины. — Позвони мне в Сан-Хосе, когда устроишься.

— Позвоню.

Он поцеловал ее, и они целую минуту простояли на краю тротуара, обнявшись.

— Закажи обратный билет здесь, — наконец сказал он, отстраняясь. — Сегодня вечером я тебе позвоню.

Она проводила взглядом его машину, почти бесшумно затерявшуюся среди такси, и поспешила на самолет. Заняв место, она достала маску для глаз, ушные затычки, книгу, бутылку с водой и выпила таблетку. Успокоительное начинало действовать только через двадцать минут, но она точно рассчитала время. Когда самолет поднялся в воздух, она выглянула в окно, чувствуя себя уже не столько спокойно, сколько отстраненно, как будто под легким кайфом. Погода этим утром стояла прекрасная, в небе не было ни облачка, и день обещал быть жарким. Пока самолет закладывал вираж над городом, она смотрела вниз на переплетение улиц, на машины, скользящие по ним, как бусинки и капли дождя по тонкой нити. Самое оживленное движение шло вдоль двести восьмидесятой дороги, по которой Рэндалл должен был ехать в Сан-Хосе. Она повернула голову, чтобы держать ее в поле зрения, когда самолет выровнялся и полетел вглубь континента.

За ее спиной кто-то вскрикнул, потом еще кто-то. Раздался женский визг. Все повернулись к окнам.

Гул реактивного двигателя самолета заглушал все звуки. Город внизу проваливался. Там, где он встретился с морем, вода сделалась коричневой, потом белой, а потом позеленела. Появилась длинная полоса дыма. Нет, не дыма, подумала Сюзанна, поднимаясь с кресла, а пыли. Ничто не горело, это больше походило на тлеющий фитиль, хотя огня не было видно, лишь белая, коричневая и черная пыль, стена пыли, ровной линией перерезавшая город с севера на юг вдоль федеральной автострады. Самолет продолжал отдаляться, и ей пришлось наклониться, чтобы видеть длинную зеленую линию в воде, мосты, дрожащие и сверкающие, как провода. Один порвался и упал, другой каким-то чудом держался. Третьего моста не было видно. Потом остались только зеленые смятые холмы, виноградники и горы в отдалении.

В салоне поднялся крик. Раздался голос пилота, потом электрический щелчок и тишина. Снова его голос, дрожащий, но призывающий пассажиров сохранять спокойствие. Кто-то попытался встать и выйти в проход между рядами кресел, но стюардессы и другие пассажиры затолкали их обратно. Кого-то в начале салона тошнило. Плакал ребенок. Зазвонили, зажужжали, заблеяли сотовые телефоны, и тут же последовала команда их выключить.

Поразительно, но все послушались. Это была не атака террористов. Самолет не должен был рухнуть с неба на землю. Но все оказались слишком напуганы, чтобы снова включать телефоны. Она проглотила еще одну таблетку. Дрожащие руки с трудом закрыли крышечку пузырька. Затем снова открыли. Она высыпала на ладонь еще две, нет, три таблетки и остановила пробегавшую мимо стюардессу.

— Вот, — сказала Сюзанна. Рот стюардессы был открыт, как будто она беззвучно кричала. — Дайте им это…

Сюзанна показала на заднюю часть салона, где какой-то мужчина как заведенный снова и снова повторял одно и то же имя под женские причитания.

— Одну можете сами принять. Дозировка не очень большая. Возьмите. Возьмите.

Стюардесса какое-то время смотрела на нее, потом, когда Сюзанна сунула ей в руку бутылочку с таблетками, кивнула.

— Спасибо, — негромко сказала она. — Большое спасибо, я приму.

Она тут же проглотила одну розовую таблетку и пошла в конец салона. Сюзанна наблюдала, как стюардесса идет между рядами, раздавая таблетки тем, кому они в этот момент были нужнее всего. Примерно через двадцать минут Сюзанна проглотила еще одну таблетку. Начиная терять сознание, она услышала голос пилота, который по громкой связи сообщал, что ему известно о катастрофе. Она заснула.

Самолет приземлился в Бостоне с большой задержкой из-за погодных условий — случившееся бедствие уже начало сказываться на воздушном движении. Дождь не прекращался тридцать семь дней. За окном самолета виднелось бутылочно-зеленое небо, затопленные взлетно-посадочные полосы и оранжевые конусы, раздуваемые ветром. В салоне воздух гудел от непрекращающихся телефонных звонков. Она звонила Рэндаллу, снова и снова. Шли пригласительные гудки, но он не отвечал. Не включалась даже его голосовая почта.

Внутри терминала их встречала толпа журналистов. Как только они вошли в коридор, на них нацелились камеры, посыпались вопросы. Никто не бежал, каждый нашел место, где встать с мобильным телефоном. Сюзанна нетвердой походкой прошла мимо журналистов, оттолкнула какого-то человека, который пытался ее остановить. В здании аэропорта толпы людей стояли перед телеэкранами, потрясенно закрывая руками рты. Стоял сильный запах рвоты и дезинфицирующих средств. Она поспешила пройти мимо всего этого, немного пошатываясь и чувствуя себя так, словно пробирается по мокрому песку. Нашла на стоянке свою машину, слилась с бесконечным потоком автомобилей и начала долгое возвращение в холодное зеленое место, где почки на деревьях еще не раскрылись, несмотря на то что был конец мая, где цветы яблонь и лилий гнили на поникших ветках.

Домой приехала за полночь. На автоответчике мигал огонек. Дрожащими руками она прокрутила записанные сообщения, слушая всего по паре слов из каждого, пока не дошла до последнего.

Шипение, треск, а потом голос. Голос Рэндалла, ошибки быть не могло.

Она не могла разобрать, что он говорил. Шли страшные помехи, в одном месте связь прервалась, потом восстановилась. Когда он позвонил, невозможно было выяснить. Она прокрутила запись снова, один раз, два, семь раз, пытаясь разобрать хотя бы слово, понять что-то по его тону, по фоновым звукам, по другим голосам — хоть что-нибудь, что подсказало бы, когда он звонил и откуда.

Бесполезно. Она снова набрала его сотовый. Ничего.

Постояв без сил минуту, она прошла через комнату, проводя рукой по столу, по креслам, по тумбочкам, как приемщик груза на судне.

На кухне открыла кран и плеснула в лицо холодной водой. Нужно зайти в Интернет и найти телефоны больниц, Красного Креста. Он может быть жив.

Она подошла к рабочему столу, чтобы включить компьютер. Рядом с ним в вазочке стояли цветы, которые прислал ей Клод. Полдесятка мертвых нарциссов, пахнущих стоялой водой и тиной. Белые лепестки увяли, желтые сердечки потускнели.

У всех, кроме одного. Когда она уезжала, один бутон, не больше ее мизинца, еще не распустился. Теперь лепестки развернулись, как перышки, открыв желтое горлышко и три длинных красных нити. Она протянула руку, погладила одно рыльце, потом следующее и последнее. Подняла руку, посмотрела на кончики пальцев, пожелтевшие от пыльцы, и перевела взгляд на окно. Пустое беззвездное небо. Под ним синяя вода. Утраченный мир.