Священная корова - Стерлинг Брюс - Страница 2

Несколько устыженный таким эксцессом – весь фильм он снял, проспав за четыре дня всего пять часов, – Джеки постарался вложить все свое умение в № 130, любовную драму из иностранной жизни. Бобби Дензонгпа играл главную роль – индийского инженера, разочаровавшегося в любви. Он бежит на край света от своего прошлого и становится владельцем сомнительной гостиницы в Глазго. По необходимости фильм снимался в той самой гостинице, где жила группа, а статистами были недоумевающие, но полные энтузиазма служащие. Искорка играла танцовщицу-эмигрантку из кабаре, с которой у Бобби завязывается любовная интрига. В финале Искорка умирает, но сначала заставляет циничное сердце Бобби оттаять, а его владельца – вернуться в Индию. Классический слезливый фильм, и, как думал сам Джеки, единственный из четырех, который мог бы принести кучу денег.

Сюжет фильма № 131, пятого британского фильма, был неясен еще самому Джеки. Когда неприятности с налогами достали его и в Шотландии, он ткнул пальцем в расписание поездов, и так был выбран Болтон.

Это оказался холодный и мрачный городишко, с населением где-то тысяч в шестьдесят англичан, и все они занимались сносом покинутых пригородов и перекраской наново центра города, построенного в девятнадцатом веке.

Такова уж туристская индустрия современной Англии. Весь современный бизнес в Болтоне находился в руках японцев, арабов и сикхов.

Ласковое слово, сказанное начальнику станции, позволило поставить вагоны на тихий запасной путь и погрузить оборудование в небольшую флотилию английских велорикш. Щедрое предложение заплатить рупиями помогло найти вполне приличную гостиницу. Начинал накрапывать дождь.

Джеки в этот день тупо сидел в вестибюле и листал рекламные туристские брошюры, присматривая места для съемок. Группа пила дешевое английское пиво и ворчала.

Оператор Сурай жаловался на несколько жалких часов бледного и зимнего европейского света. Помощники осветителя боялись задохнуться под мощными шерстяными одеялами, постеленными в номерах. Звукооператор Кумар громко и напряженно строил догадки на тему о «пастушьем пироге» гостиницы и – хуже того – «жабе в дыре». Бобби Дензонгпа и Бетти Чалмерс смылись на дискотеку, никому ничего не сказав.

Джеки кивал, сочувствовал, поддакивал, гладил по головкам, обещал чего ни попадя. В десять он позвонил в студию в Бомбей. Фильм № 127 был признан коммерчески безнадежным и сразу направлен на видео. Номер 128 передублировали на тамильский, и он помирал медленной смертью, объезжая южные деревни. Вахшани, он же «Золотце», о Джеки уже спрашивал. В той среде, где вращался Джеки, если Золотце о ком-то спрашивал, это ему процветания не предвещало.

Джеки оставил в студии телефон гостиницы, и ночью, когда он сосал скверное шампанское и пересматривал сюжеты за последние десять лет в поисках вдохновения, ему позвонили. Звонил его сын, Салим, старший из пяти детей и единственный ребенок от первой жены.

– Как ты узнал номер? – спросил Джеки.

– Один друг дал, – ответил Салим. – Па, слушай, мне нужна твоя помощь.

Голос доносился мерзко шипящий, искаженный подводными кабелями дальней связи.

– Что на этот раз?

– Ты знаешь Золотце Вахшани? Крупная киношишка в Бомбее?

– Я его знаю, – признал Джеки.

– Его брат только что назначен главой государственного бюро воздухоплавания.

– Понимаешь, я знаю его не слишком хорошо.

– Это очень важное дело, па. У меня есть новости из отличного источника в закулисных кругах. Бюджет бюро воздухоплавания на следующей сессии Конгресса будет утроен. Страна ответит на вызов японцев в космосе.

– Какой вызов? Несколько погодных спутников?

Салим терпеливо вздохнул;

– Па, сейчас уже пятидесятые. История на марше, нация встает на крыло.

– И что она там будет делать? – спросил Джеки.

– Американцы достигли Луны восемьдесят лет назад.

– Я это знаю. И что?

– Они ее запакостили, – объявил Салим. – На всей нашей Луне они устроили свалку поломанных машин. И даже автомобиль там оказался. И мяч для гольфа. – Салим понизил голос: – Па, и даже моча и кал. Каловые массы американцев в холоде и вакууме Луны продержатся десять миллионов лет – это если Луна не будет ритуально очищена.

– Боже всемогущий, опять ты общался с этими сумасшедшими фундаменталистами, – произнес Джеки. – Я же тебя предупреждал не соваться в политику. Там только жулики и факиры.

Шипящий телефон испустил довольный смешок.

– Папуля-джи, ты теряешь культурную аутентичность! У тебя отравление Западом, а мы живем в современности. Если японцы первыми доберутся до Луны, они же ее всю к чертям покроют торговыми рядами.

– И флаг в руки этим японцам.

– Они уже владеют большей частью Китая, – со странным нажимом сказал Салим. – Постоянная экспансия – без устали, без пощады. И очень умелая.

– Ну-ну, – отозвался Джеки. – А мы сами? Индийская армия в Лаосе, в Тибете, в Шри-Ланке.

– Если мы хотим, чтобы мир уважал наши священные культурные ценности, то мы должны утвердить себя в царстве земном...

Джеки поежился, поправил шелковую ночную рубашку.

– Сын, послушай меня. Это не реальная политика, это чушь из кино. Дурной сон. Посмотри на русских, на американцев, если хочешь знать, куда тебя приведет тяга к Луне. Они едят мякину и спят на соломе.

– Так ты не знаешь Золотце Вахшани, па?

– Я его не люблю.

– Я только спросил, – мрачно буркнул Салим и помолчал. – Па?

– Что?

– Есть причина, по которой Отдел Гражданских Расследований хочет описать твой дом?

Джеки похолодел.

– Это ошибка, сын. Путаница.

– Ты влип, папуля-джи? Я бы мог тут подергать за пару ниточек, ведущих наверх...

– Нет-нет, – быстро ответил Джеки. – Слушай, телефон чертовски шумит – потом созвонимся, Салим.

Он повесил трубку.

Напряженные полчаса с сигаретами и сценарием результата не дали. В конце концов Джеки затянул халат поясом, надел теплые тапочки и ночной колпак и постучал в дверь Искорки.

– Джеки! – сказала она, открывая двери. Мокрые волосы она обернула полотенцем. Горячий воздух вылетел в прохладный коридор. – Лапуля, я по телефону говорю. По международному.