Последний шакальчик - Стерлинг Брюс - Страница 10

Японский финансист отставил стакан с яблочным соком и поправил солнечные очки:

– Святой Учитель не одобряет опьянения. Алкоголь затуманивает разум и перекрывает ток ки.

– Поверить не могу, нам попался японец, который отказывается выпить по заключении сделки, – пожаловался по-русски Хохлов.

Японский денежный мешок по-русски не говорил и русской речи не понимал. Все трое прикорнули в самом темном углу хельсинкского бара.

– У нашего главного вкладчика, – сказал по-русски Старлитц, – серьезный приступ увлечения Дальневосточным Нью-эйджем. Эти приверженцы Высшей правды совершенно спятили. При этом они богаче Креза.

Старлитц молча поднял в честь денежного мешка рюмку финской водки на клюкве. Он убедил их вкладчика, что эта сокрушительная настойка просто клюквенный сок.

Старлитц перешел на беглый уличный японский:

– Хохлов-сан говорит мне, что весьма восхищается вашей электрической камилавкой. Он сам хочет попробовать носить такую. Он ищет пользы для здоровья и усиления душевного мира.

– Сааааа... – парировал господин Иноуэ, похлопав себя по пластифицированной макушке бритой головы. – Электростабилизаторы нервной системы Святого Учителя. Вскоре они пойдут в массовое производство в нашем оплоте на Фуджи.

– У вас ведь есть детские версии этого прибора? – спросил Старлитц.

– Разумеется, у Святого Учителя много детей.

– Ну и вы когда-нибудь задумывались, скажем, о массовой коммерческой версии этих штучек? Скажем, с лицензированным персонажем из мультфильма?

Господин Иноуэ моргнул:

– Мне дали понять, что партнеры господина Хохлова могут поставить нам военные вертолеты?

– Этот сукин сын снова завел волынку о вертолетах, – объяснил по-русски Старлитц.

Хохлов хмыкнул:

– Скажи ему, есть скидка на боевые танки Т-72. Двести миллионов иен каждый. Но только для него. Без перепродажи.

После долгих переговоров с мистером Иноуэ Старлитц по-русски сказал:

– Его танки не интересуют. Он хочет минимум шесть «МиГ-17» с распылителями отравляющих газов. А также нескольких ветеранов из разведчиков спецназа, чтобы те тренировали отряд дзюдоистов-коммандос их культа на священном острове Ишигакиджима.

– Ветеранов спецназа? Идет. Их у нас полно. Скажи ему, ему придется сделать им визы и выложить солидные денежки. Эти черные береты не какие-нибудь средние головорезы.

Старлитц снова посовещался.

– Он хочет знать, известно ли тебе что-нибудь о методе лазерной абляции при обогащении урана.

– Нет. И я сыт по горло этим вопросом.

– Он хочет знать, заинтересует ли тебя, если он скажет, что такое проделывают в «Мицубиши Хеви Индастриз».

– Скажи ему, я ценю наводку на шпионаж в атомной промышленности, – застонал Хохлов, – но эта ерунда вышла из моды вместе с Клаусом Фуксом и Розенбергами.

Старлитц вздохнул:

– Давай дадим Иноуэ-сан сохранить лицо, Булат Романович. Святой Учитель предсказывает на 1997-й конец света. Если подыграем чокнутым мифам культа об апокалипсисе, сможем держать у себя их вклады до самой зимы девяносто шестого.

– Зачем нам вообще этот псих с пластмассовой головой? – вспылил Хохлов. – Он бесчестный эксплуататор доверчивых масс. Он заправляет компаниями-пустышками в России и через них вербует русских простофиль в свой нелепый культ. Мы нужны ему больше, чем он нам. Он далеко от дома. Надави на него.

– Послушай, ас. Нам нужны вклады культа, потому что нам нужно, чтобы разница между курсами иены и прочей валюты покрывала поток черного капитала. Кроме того, я в этом деле отвечаю за связь с Токио! Согласен, на территории России мафия может переломать ему ноги, но дома в Японии его дружки строят огромные бункеры из нержавейки, полные гигантских микроволновок.

– Знаешь ли, и моей доверчивости есть предел, – раздраженно отозвался Хохлов. – Пивоварни ботулизма? Заводы по производству нервно-паралитического газа? Сотни облапошенных нью-эйдж роботов паяют компьютерные чипы для полуслепого учителя-преступника в белой пижаме? Это полный абсурд, такому место в фильмах о Джеймсе Бонде. Пожалуйста, сообщи этому клоуну, что он имеет дело с профессионалами из реальной жизни.

Старлитц поманил к себе официантку:

– Счет, пожалуйста.

– Вот, прошу вас, – сказала Айно. – Желаю вам и вашим иностранным друзьям приятного отдыха в гостеприимном Хельсинки.

После взрыва дискотеки в Хельсинки Раф перенес свои операции на сами Аландские острова. Усердные юнцы из АИЯС нашли ему еще одно логово – уединенную усадьбу с сауной в густых лесах на острове Кекар. Этот роскошный курорт принадлежал шведской оружейной корпорации, которая некогда принимала там представителей министерства обороны различных стран третьего мира. Простота поездок на Аланды на выходные обеспечивала секретность и позволяла избежать потенциального политического конфуза на шведской территории. Эта шведская компания переживала тяжелые времена вследствие массивных русских продаж вооружения по заниженным ценам. Они были более чем счастливы сдать свой курорт обеспеченной и формально зарегистрированной компании Хохлова.

– Не можем же мы все быть аскетами-ленинцами, – весело объявил Раф. – Можно быть революционером и в приличных ботинках.

– Приличные ботинки – это сейчас многое в России значит, – согласился Старлитц.

Раф откинулся на спинку лакированного ротангового кресла. Центральный офис курорта с его витражными окнами и маниакально глянцевой мебелью от Альвара Аалто, казалось, вполне его устраивал.

– Мы достигли деликатной стадии революционного процесса, – сказал Раф, скрещивая под головой руки. – Нам нужна интеграция двойной ударной силы в единый фронт освобождения.

– Ты хочешь сказать, познакомить янки с русскими ребятами?

– Да. И что может быть для этого лучшей нейтральной территорией, чем традиционная финская сауна? – Раф улыбнулся. – Попаримся, мужики! Скрывать нечего! Никакой одежды. Никаких пушек! Сплошь свежий чистый пар. Полно выпивки. А поскольку мальчики тренировались до упаду, я приготовил им отличный сюрприз.