Сокровище рыцарей Храма - Гладкий Виталий Дмитриевич - Страница 7

Его сомнения подтвердил и Ципурка. Он спросил, хитро улыбаясь:

– Как тебе сей животворящий элексир?

– Супер, – честно признался Глеб.

– Хе-хе… Мое производство.

– Не может быть! Я думал, что какой-то дорогой французский коньяк.

– Мил дружочек, нынче все испортилось. В том числе и французские коньяки. От них у меня изжога. Поэтому я разработал личный рецепт. Да-да, на основе коньячного спирта. Травки разные, корешки целебных трав, мускатный орех… Ну и так далее. Длительный и сложный процесс. Но конечный продукт получается выше всяческих похвал. Не влияет ни на сердце, ни на желудок. Скорее, наоборот, лечит.

– Рецепт продадите? – пошутил Глеб. – Готов заплатить любую сумму.

– Тебе даром отдам. Там… – дед Ципурка сделал многозначительную паузу, – деньги мне не понадобятся. Только заступничество Девы Марии. Я, знаешь ли, много нагрешил…

Глеб благоразумно промолчал. От отца он знал, что в свое время Ципурка слыл очень жестким и хватким кладоискателем. Его авантюрная натура нередко приводила к стычкам с другими «черными» археологами, и Ципурка всегда отвечал ударом на удар.

Но с кланом Тихомировых он никогда не выяснял отношений. Может, потому, что и дед, и отец Глеба всегда придерживались неписаного закона «правильных» кладоискателей: не перебегать дорогу коллегам по ремеслу.

Отыскал что-то интересное – копай, там все твое; в земле столько всего спрятано, что на всех хватит. В противном случае может пролиться кровь. Азарт и предчувствие близкой удачи кружат голову, и человек теряет над собой контроль.

– Я вот зачем тебя позвал… – Ципурка открыл сейф и достал оттуда пакет.

Он был небольших размеров, но тяжелый – судя по звуку, который издал пакет, когда старый кладоискатель положил его на стол. Похоже, под бумажной оберткой находился металл.

– История, которую я расскажу тебе, началась давно… – старик сноровисто снял обертку, и Глеб увидел бронзовую квадратную пластину, на лицевой поверхности которой виднелись рельефные изображения. – Я был тогда совсем еще юнцом и только начинал интересоваться археологией…

– Что это? – спросил сильно заинтригованный Глеб.

Он любил различные тайны, в том числе и мистические (обычно «черные» археологи старались обходить их стороной), и нередко впутывался в такие мероприятия, которые могли стоить ему жизни. Но хождение по лезвию ножа лишь добавляло ему в кровь адреналину, и Тихомиров-младший снова и снова затевал дерзкие авантюрные экспедиции – что называется, на грани.

В устах коллег по ремеслу истории его похождений уже начали превращаться в легенды, обрастающие фантастическими подробностями. Поэтому среди «черных» археологов Глеб пользовался бешеной популярностью, и к его советам прислушивались с таким вниманием, будто он был патриархом.

Отец, большой дока в археологии, даже по-доброму завидовал успехам сына на поприще кладоискательства, но всегда напоминал ему, что их фамильный промысел – ТАЙНЫЙ, ПОДПОЛЬНЫЙ. И чем меньше людей будут о нем знать, тем лучше.

– А ты возьми и пощупай, – улыбнулся дед Ципурка. – И выскажи свое мнение. Проверь свою квалификацию.

Пластина явно была старинной, неподдельной. «Где-то пятнадцатый-шестнадцатый век», – подумал Глеб. Примерную датировку можно было определить даже на глаз – по материалу, из которого изготовили пластину.

Средневековая бронза – это сплав меди и олова. В некоторых месторождениях медных руд присутствует до 2 % олова. Если процентное содержание олова больше, значит, сплав имеет искусственный характер, что приближает дату изготовления пластины к началу двадцатого века. Судя по цвету, пластина изготовлена из оловянной бронзы полуострова Корнуолл.

«Интересно… Очень даже интересно…» – Глеб взял предложенную дедом Ципуркой сильную лупу.

По всем четырем углам пластины было отчеканено солнце с волнистыми стилизованными лучами; на самом солнечном диске искусный гравер вырезал изображение обычного прямого креста и три латинские буквы IHS. А посредине пластины возвышался рельефный герб ордена тамплиеров – два рыцаря на одном коне – и над ним крест, очень похожий на восьмиконечный мальтийский. Все изображения поражали точностью и выверенностью мельчайших деталей.

«Уж не сам ли Альбрехт Дюрер[16] резал эту пластину?! – взволнованно подумал Глеб. – По времени совпадает…»

– Ну, и что ты на это скажешь? – нетерпеливо спросил дед Ципурка.

Наверное, ему хотелось побыстрее сразить одного из представителей клана Тихомировых своими большими познаниями в средневековых реалиях. Глеб мысленно ухмыльнулся – держи карман шире, уважаемый Вацлав Станиславович. Мы тоже щи не лаптем хлебаем.

– Пластина действительно старинная. Изготовлена – если на глазок – в конце пятнадцатого века, – уверенно начал Глеб. – Это видно по материалу, качеству литья и внешней отделке. Полировали пластину не качественным порошкообразным абразивом, а мелким песком, который плохо подходит для таких дел, потому что оставляет глубокие царапины. Но гравировали ее где-то в 1510–1520 годах.

– Почему ты так решил? – быстро спросил Ципурка.

– Во-первых, только к началу шестнадцатого века у граверов появились резцы из очень качественной каленой стали. Видите, в углублениях и штриховке хорошо просматривается прямой угол. И так везде. Это значит, что инструмент был весьма прочен и не требовал многократных заточек. В противном случае прямой угол был бы закруглен. Это можно проследить практически на всех изделиях граверов более раннего периода.

– С какой стати у тебя есть такая уверенность, что гравер работал над изображениями в начале шестнадцатого века? – Ципурка был настойчив.

– Это же элементарно… – начал Глеб и запнулся; он хотел сказать «…Ватсон», да вовремя спохватился, чтобы не обидеть старика нечаянной фамильярностью. – На щитах рыцарей, изображенных на гербе Ордена тамплиеров, ясно видны кресты. Это более позднее изображение, которое появилось, скорее всего, в пятнадцатом веке – после того как Орден прекратил свое существование. Уж неизвестно, кто его сделал и зачем, ведь тамплиеры подвергались жестоким преследованиям. Кроме того, на ранних оттисках печати Ордена тамплиеров (она появилась где-то в 1259 году) лошадка, несущая рыцарей, не такая бодрая, как на новом изображении. И то верно – мало радости в том, чтобы нести на спине двух железных болванов весом почти в три центнера.

– Бедная лошадка… – Ципурка явно был удивлен «лекцией» своего молодого коллеги, но старался не подавать виду.

– Но самое главное – крест, – продолжал Глеб. – Это так называемый «патонс пате», ранняя его модификация. Здесь он еще очень похож на мальтийский крест – выпуклости между острыми концами едва просматриваются и сами концы прямые. С течением времени эти концы изогнутся и между ними как бы вырастет тупой шип. В конце шестнадцатого века крестом «патонс пате» начнут расшивать мантии западноевропейских вельмож и вплетут его в различные растительные орнаменты. Так вот, первые сведения о появлении «патонс пате» относятся к началу шестнадцатого века. А точнее – к 1509–1510 годам. Я бы мог сейчас назвать даже источник этих сведений, но, думаю, что в данный момент сие не главное.

– Недурно… – старик с удовлетворением улыбнулся. – Это все?

– Нет, не все. Этот ваш раритет – большая загадка. Мне так кажется.

– Почему?

– А потому, что в углах изображен ранний герб Ордена иезуитов – солнце с крестом. Странное сочетание… Уже одно это обстоятельство наводит на мысль, что пластина – очень даже любопытная штуковина. Хорошо известен исторический факт, что золото тамплиеров, на которое зарились палачи, исчезло. Предвидя аресты, храмовники его куда-то спрятали. Эти сокровища – а они были просто баснословными – до сих пор ищут. Особенно усердствовали в поисках золота рыцарей Храма отцы-иезуиты. Поэтому соседство на этой пластине гербов тамплиеров и «псов Господних», как называли в прежние времена иезуитов, более чем странное. Возможно, пластина принадлежала иезуиту, являющемуся тайным поклонником возрождающегося Ордена храма. Как раз в XV–XVI веках начался ренессанс тамплиеров. В общем, непонятно… В этом есть какая-то загадка.