Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Бессердечный - Корнев Павел Николаевич - Страница 12


12
Изменить размер шрифта:

Я двинулся следом и невольно вздрогнул, когда Альберт резко обернулся и спросил:

– Чувствуешь? Цирком пахнет! Цирк – это особый мир, Лео! Цирковые не такие, как мы с тобой, это особый народ, удивительный!

Я воодушевления приятеля нисколько не разделял. В свое время отец вел дела одного средней руки импресарио, и мне довелось вдоволь наобщаться с этими самыми цирковыми. Встречались среди них и хорошие люди, и откровенно дрянные, в целом же воспоминания остались не из приятных.

– Ты бывал когда-нибудь за кулисами? – уточнил поэт, шагая через вестибюль.

– Доводилось, – подтвердил я, не став говорить, что как-то пару месяцев жил в этом самом здании и даже принимал участие в подготовке к выступлениям.

– Удивительный мир! – Альберт прошел в буфет, заказал чашку кофе, рюмку коньяка и посыпанный сахаром лимон, потом поторопил меня: – Ты рассказывай, Лео, рассказывай.

Я попросил принести газированной воды с грушевым сиропом и порцию пломбира с орехами и поведал приятелю о вчерашней стычке с оборотнем в китайском квартале.

– Александр Дьяк – это просто находка, – заявил под конец. – Даже не знаю, что бы делал без его помощи!

– Александр – голова, – согласился со мной Брандт, потом с укоризной спросил: – Но, Лео, почему ты не рассказал мне всего этого раньше?

– Я боялся.

– Боялся?

– Ну да, – подтвердил я, отодвигая от себя пустую тарелку. – Боялся лишить тебя вдохновения. Ты же сам говорил на днях…

– Лео, ты нехороший человек, – вздохнул Альберт Брандт, различив прозвучавшую в моих словах издевку.

В этот момент послышался людской гул, зрители начали быстро заполнять цирк.

Я допил газированную воду и усмехнулся:

– Так понимаю, твоя дама сердца вечером занята?

– Да, она не смогла пойти, – подтвердил поэт с мечтательной улыбкой, – но я сегодня с ней уже виделся и подарил огромный букет тюльпанов. Она без ума от цветов.

– Как оригинально!

– Лео, сарказм тебе не идет, – поморщился поэт, опрокинул в себя остававшийся в рюмке коньяк и предложил: – Идем?

– Идем, – кивнул я, поскольку уже прозвенел второй звонок.

И, прихватив программку и пару театральных биноклей, мы отправились искать наши места.

Как оказалось, неведомый мне благодетель выделил поэту целую ложу, поэтому разместились мы с комфортом и на занимавшую обычные места публику посматривали с нескрываемым превосходством.

– «Лунному цирку» пять веков, представляешь? – сообщил Альберт, раскрыв программку. – Изначально они выступали в Новом Вавилоне, но последние триста лет колесят по Европе. Некоторые номера не менялись со дня основания!

– Очень познавательно, – фыркнул я, рассматривая сцену и ряды сидений, большей частью уже заполненных зрителями.

Засыпанная опилками круглая арена традиционно располагалась в самом центре просторного помещения, свод купола уходил ввысь, ни окон, ни фонарей там не было, и тросы терялись в полумраке.

– Всегда любил узнавать что-то новое, – пожал плечами поэт.

– Всегда любил узнавать что-то полезное, – парировал я.

– Ты скучный, Лео!

– А ты зануда.

– Надо было взять коньяка, – вздохнул поэт, и тут раздался третий звонок.

Потом выступал конферансье, играл сессионный оркестр, кривлялись клоуны – рыжий и белый, фокусник доставал из цилиндра кроликов и голубей, исчезала из закрытой коробки миловидная девица, перекидывались горящими булавами жонглеры. Ничего необычного, все как всегда.

Но скучал я лишь до тех пор, пока не начался номер воздушных гимнастов. Они выступали без страховок и натянутой над ареной сетки, но выделывали при этом под куполом такие фортели, что я просто замер с открытым ртом.

Гимнасты летали. Действительно летали, ежесекундно нарушая закон всемирного тяготения, и в былые времена неминуемо схлопотали бы обвинение в колдовстве. А так люди просто замирали от ужаса; зал то взрывался аплодисментами, то накрывал меня волнами восторженного страха. Иногда казалось, что кто-то из артистов срывается и камнем падает вниз, но всякий раз под рукой в самый последний момент оказывалась трапеция или же его перехватывал идеально рассчитавший время напарник.

Одно только это представление стоило выхода в цирк.

– Поразительно! – вздохнул Альберт Брандт, когда гимнасты раскланялись и убежали за сцену.

Я был вынужден с ним согласиться. Ничего подобного мне видеть еще не доводилось.

Вновь вышел конферансье и объявил:

– А теперь перед почтенной публикой выступит виртуоз научного гипноза маэстро Марлини!

Музыка смолкла, и на арену с важным видом прошествовал импозантной наружности господин лет сорока – сорока пяти, седовласый и смуглолицый. В отличие от большинства фокусников, маэстро вышел не во фраке, а в обычном деловом костюме, но в остальном от цеховых правил отступать не стал. Начал с простеньких трюков, угадывая мысли и заставляя людей припоминать давно забытые события, и только потом ассистенты стали выносить реквизит.

– Нужен человек из зала! – объявил маэстро, когда меж двумя стойками протянули трос.

В добровольцах недостатка не было, пришлось даже кидать жребий.

– Попробуйте пройтись по канату, – предложил фокусник нескладному господину с немаленьким пивным животом. – Не бойтесь, это очень просто.

Доброволец попытался и уже на втором шаге ожидаемо спрыгнул с начавшей раскачиваться под ногами веревки, благо та была натянута всего лишь на высоте середины бедра.

– А ведь это просто! – объявил маэстро Марлини, и в подтверждение этих слов на арену вернулся один из гимнастов; он с издевательской легкостью прошелся по веревке, раскланялся публике и убежал за кулисы.

– Человек способен на большее, достаточно просто высвободить скрытые резервы! – выкрикнул гипнотизер, когда смолкли крики и смех. – Мозг – это уникальный инструмент, далеко не все используют и четверть его возможностей!

Зрители вновь рассмеялись, а фокусник достал из жилетного кармана часы и принялся раскачивать их на цепочке перед лицом покрасневшего от смущения добровольца.

– Три! Два! Один! – громко отсчитал маэстро и потребовал: – На канат!

Нескладный господин спокойно ступил на провисшую веревку, уверенно дошел по ней до противоположной стойки; затем вернулся назад, а когда гипнотизер резко щелкнул пальцами, выводя из транса, враз растерял всю свою уверенность и едва не растянулся, спрыгивая вниз.

– Вуаля! – объявил маэстро Марлини, отпустил потрясенного ничуть не меньше зрителей добровольца и вызвал следующего: – Ну, кто еще сомневается в силе человеческого разума?

На этот раз ассистенты принесли две подставки, на одной лежали три крупных апельсина, на другой – войлочные шары такого же размера.

– Сразу спрошу – умеете ли вы жонглировать? – обратился гипнотизер к скептически настроенному старичку, судя по бравому внешнему виду – отставному военному.

– Не умею, – посмеиваясь, ответил тот.

– Сейчас мы это исправим. – Фокусник взял апельсины и начал поочередно подбрасывать в воздух, перекидывая из руки в руку. – Смотрите и запоминайте!

– Старого пса новым трюкам не выучить, – покачал головой доброволец, но маэстро продолжал жонглировать апельсинами, и как-то незаметно старик отрешился от реальности настолько, что по первому требованию закрыл глаза и довольно ловко повторил немудреный трюк фокусника.

– Думаете, это все? – обвел взглядом притихший зал маэстро Марлини. – Вовсе нет!

Он облил войлочные шары жидкостью для растопки и чиркнул спичкой по боковине коробка; немедленно взвилось бесцветное пламя.

Старик как заведенный подбрасывал, подбрасывал и подбрасывал апельсины, и даже когда один из помощников фокусника перехватил плоды и убрал их на подставку, его руки продолжали двигаться, словно не случилось ничего необычного.

Кто-то рассмеялся, и маэстро Марлини приложил палец к губам, а его натянувший перчатки ассистент вдруг ухватил горящие шары и перекинул их погруженному в транс добровольцу. Тот подмены не заметил и начал жонглировать ими, как жонглировал ранее апельсинами. Зал так и ахнул.