Последний рубеж - Стерхов Андрей - Страница 57

Доказательство было налицо – для того чтобы проявилось Над-Пространство, потребовался наблюдатель. Наблюдатель нашелся – Над-Пространство проявилось.

Положение сочли универсальным и приняли к массовому усвоению.

Не будучи специалистом, Харднетт это смутное дело иллюстрировал для себя так. Чтобы, к примеру, ожил мир мушкетера д'Артаньяна, обязательно должен найтись тот, кто способен прочитать книгу «Три мушкетера». Прочитает – мир оживет, соберутся мушкетеры в кучу и помчатся на всех парах за подвесками для королевы Анны Австрийской. А нет – так нет. С континуумом дело обстоит так же, как и с книгой. Кто-то его должен «прочитать».

К сожалению, люди с их врожденной трехмерностью и привязанностью ума к стреле времени на роль наблюдателей Над-Пространства не подошли. Абсолютно. Физиологический и ментальный потолок людей – быть наблюдателями Пространства, своей собственной Вселенной, этого от начала времен раздувающегося шара с текущим радиусом в тринадцать с половиной миллиардов световых лет. И не более того. А вот парни с сорока семью хромосомами справились с наблюдением Над-Пространства легко. Почему это так, никто не знает. Нет ответа. Или лучше сказать – ответ на этот вопрос у каждого свой.

Сам Харднетт считал, что сознание человека, попавшего в пятимерное пространство (или как его теперь называют – Над-Пространство), сливается с бесконечным количеством своих вариаций, совокупность которых можно назвать первоначальным «Я». Или окончательным. Что, по сути, все равно. Человек в Над-Пространстве перестает быть частью и сливается с целым. Сливается с концами. Так, если бы д'Артаньян вдруг смог каким-то чудесным образом выйти из мира «Трех мушкетеров» в реальный мир, оказалось бы, что и сам шевалье д'Артаньян, и его друзья – Арамис, Атос, Портос, и его возлюбленная – Констанция Бонасье, и все остальные-прочие персонажи знаменитой книги на самом деле являются проекциями разума одного-единственного человека – писателя Дюма. Правда, сам бы д'Артаньян в таком случае ничего такого, конечно, не осознал. Ведь он, надо полагать, исчез бы как личность.

Что же касается «альтернативно-одаренных», то для того и наделены они альтернативным сознанием – попадая в Над-Пространство, самость свою не теряют. Этот факт больше чем медицинский. Дар у них такой. Божий. Никто механизм этого дара разъяснить не может, но используется он теперь на полную катушку: люди, подключенные через нейрокомпьютер к сознанию «альтернативно-одаренного», безопасно проходят через Над-Пространство. Тысячу человек может провести за собой по Неведомому дитя божье с синдромом Дауна. Оттого этих ребят и нарекли в свое время Проводниками. Это благодаря Проводникам земляне открыли обитаемые планеты. Их, Проводников, заслуга в том, что человечество, разбросанное по всей Вселенной рукой неведомого Сеятеля, начало воссоединяться. А еще Проводники служат операторами связи на НП-трансляторах. Больше некому, а без связи нельзя. Никак нельзя…

И все же полковник ошибся, выбирая столик. Зря счел, что столь солидно выглядящий господин не будет приставать с разговорами. Еще как пристал. Видать, зацепила его за живое случайно возникшая тема. А может, дело в свечах? Свечи располагают к беседам. Даже, пожалуй, провоцируют.

– Простите мне великодушно мою навязчивость, – обратился Седой, так и не дождавшись от Харднетта каких-либо пояснений, – но я все же хотел бы кое-что уточнить.

Сообразив, что просто так теперь не отмолчаться, полковник отозвался с приторной вежливостью:

– Что именно вы, друг любезный, желаете уточнить?

Седой, которого явно распирало недоумение, вкрадчиво, чуть ли не шепотом, спросил:

– Ну как же так может быть, что Проводники не люди, когда они от людей рождаются?

– Не все так просто, – ответил Харднетт.

– Не понимаю. Их же наши женщины в любви зачинают и в муках рожают?

– На первый взгляд – да, так и есть. Но на самом деле…

– Не так?

– Не совсем так. Физиология процесса мне не совсем понятна – тут ничего не скажу, но уверен, процесс запущен извне.

– Кем?

– Думаю, Предтечами.

– Простите? – не понял Седой.

– Я сказал – Предтечами, – повторил Харднетт. – Это термин из моей персональной космогонии.

– Ах вот оно что! А то я уже было подумал… А нельзя ли, уважаемый, полюбопытствовать, кого вы так называете?

– Можно. Предтечи – те существа высшего порядка, от которых все и пошло: Вселенная наша со всеми ее подробностями, мы с вами. Все.

– Надо понимать, вы не верите в единого Бога-Творца. Не так ли, уважаемый?

Харднетт ожидал подобного вопроса и ответил домашней заготовкой:

– Бог в моей космогонии недосягаем для классификации и изучения. Бог для меня непостижим. До такой степени, что глубокая вера в Его существование спокойно уживается во мне с очевидной мыслью, что Его, конечно, нет и быть не может.

Седой понимающе покивал: мол, бывает. И стал рассуждать:

– А Предтечи, выходит, у вас это что-то вроде младших богов?

– Называйте, как хотите, – разрешил Харднетт. – Младшие боги, аспекты, херувимы или лаборанты. Лично для меня это не принципиально.

– Хорошо. Так, значит, вы утверждаете, что это некие Предтечи создали нашу Вселенную, а потом…

– Погодите. Одно маленькое, но принципиальное уточнение. Предтечи Вселенную не создавали, они позволили ей создаться.

– Вы хотите сказать, уважаемый, что Предтечи обеспечили физические условия для создания Вселенной?

– Верно, обеспечили условия. Причем условия эти были предопределены некими основополагающими принципами. Один из них – непременное появление разумной жизни. Нас с вами.

– Ну, хорошо, – согласился Седой. – Теория, что появление человека разумного не случайно, известна. Причем давно. Это теория пресловутого антропного принципа. Но – Проводники? По-вашему, их возникновение тоже не случайно? По-вашему, их появление вызвано не мутациями и сбоями в биологической программе человека, а загодя спланировано теми, кого вы, уважаемый, называете Предтечами?

– Да, именно так, – кивнул Харднетт. – Это работа Предтеч.