Быть драконом - Стерхов Андрей - Страница 76

Впрочем, огонь быстро начал угасать, и через несколько секунд стена вновь стала неинтересно каменной.

– Вуанг! – крикнул я в темноту.

Глухое эхо было мне ответом.

– Может, спит? – спросил Тнельх.

– Нет, это не про него, – заверил я и врубил фонарь.

В ту же секунду мелькнула тень, и Воин, не произнеся ни звука, схватил железной хваткой Инспектора за горло.

Лицо Тнельха превратилось в маску, бедняга слова не мог сказать, только хрипел.

– Вуанг, отпусти его, – приказал я.

Воин меня услышал, но не послушал. Работал четко по инструкции: человек не должен подходить к Тайнику, всякая попытка проникновения должна быть немедленно пресечена, точка.

Понимая, что через две-три секунды мы будем иметь труп и бледный вид, я поспешил объяснить:

– Вуанг, это Инспектор. Он онгхтон.

Воин хватку не ослабил, но задумался.

Я воспользовался его замешательством для того, чтобы нащупать на груди Тнельха медальон, вытянуть и предъявить.

– Видишь – Допуск. Отпусти брата.

Вот это вот помогло.

– Ну и работка у тебя, Вуанг-Ашгарр-Хонгль, – произнес Инспектор, когда откашлялся и смог дышать. – Сам себе не веришь.

– По-другому нельзя мне, – с притворным сожалением сказал я. – Себе начнешь верить – другим поверить захочется. Какой Страж из того, кто всем верит? Никакой. Верящий всем подряд Страж – не Страж, а облако в штанах.

– Крепкий чертяка, – кивнул Тнельх в сторону Вуанга, который, не чувствуя за собой никакой вины, уже зажигал один за другим настенные факелы. – Так придавил, что все заклятия-проклятия из головы напрочь вылетели.

– Что умеем, то умеем, – без лишней скромности сказал я, с любовью разглядывая тренированное тело Вуанга.

На воине были лишь черные хлопчатобумажные штаны свободного фасона и больше ничего: голый торс, босые ноги и блики огня на бритой башке. И дело не в том, что мы застали его врасплох, он всегда под землей ходит в таком виде. Таков уж стиль – минимум тряпок, максимум мускулов. Все, как и обещано в песне: стальные нервы, стальная плоть, стальная хватка когтей.

Когда Вуанг зажег последний факел, я торжественно объявил:

– Вот он, наш бункер.

И жестом пригласил гостя оценить незатейливое убранство помещения, в котором находится Тайник.

То, что я называю бункером, Ашгарр – бомжатником, а Вуанг никак не называет, представляет собой круглый зал с куполообразным сводом. Сам зал пуст как выеденное яйцо (если, конечно, не брать в расчет трофейное оружие на стенах), но имеет ходы в пять келий. В одной из них находится Тайник с фрагментом Вещи Без Названия, три предназначены для Хранителей, еще одна – кухня с очагом. Что находится в последней, в пятой, никто не знает. Заходить туда запрещено.

В келье, предназначенной для меня, я соорудил химическую лабораторию. Размерами она невелика, но в ней есть все, что нужно для спагирических операций, родственных алхимическим, но производимых не над минералами, а над растениями и растительными экстрактами. Есть там и классический атанор – печь с мехами и ретортой, и колбы разных форм, и змеевики разных калибров, и в неограниченном количестве препараты-химикаты всякие, и ингредиенты-компоненты – какие только душа ни пожелает.

Когда приходит мой черед сменить Вуанга, я коротаю время, пронося дары Флоры через двенадцать врат, ведущих к открытию эликсира жизни. Врата эти: разделение, размягчение, расщепление, растворение, разложение, соединение, перегонка, возгонка, брожение, усиление, разбавление и волнение. Эликсир пока не получил (да он мне и без надобности), но в качестве того, что называется «побочным эффектом», создал немало полезного. В том числе Зерна Света и Бальзам Золотого Дракона.

Келья Ашгарра похожа на склад музыкального магазина. Всеми этими духовыми, ударными и щипковыми инструментами, которыми завалил свою келью поэт, можно оснастить сводный оркестр Сибирского военного округа. Единственно чего у Ашгарра нет, так это рояля. И еще арфы. Вообще-то он хотел притащить и эти крупногабаритные балалайки, но мы с Вуангом запретили. Согласись мы на рояль с арфой, он бы не успокоился и стал бы требовать орган.

У Вуанга в келье с десяток тренажеров, циновка и широкий поддон с речным песком. Тренажеры – понятно для чего, циновка – для отдыха и медитаций, песок – для того чтобы записывать сочиненные хайку. Хайку – это обязательно. Ведь Вуанг не только воин, но и поэт. Немного. А помимо того – маг. Чуть-чуть. Так же как и я – немного воин и чуть-чуть поэт, а Ашгарр – немного маг и чуть-чуть воин.

Когда я в прошлый вторник пополнял провиант, на песке ореховым прутиком было выведено:

В чем сакральный смысл, не совсем понял, но образ зацепил и не отпускал до среды. Потом все завертелось и стало не до того.

Тнельх, осмотрев бункер, сразу вычислил келью, где находится Тайник.

– Здесь? – указал он на обитую кованым железом дверь.

Я кивнул:

– Здесь.

Вуанг ничего не сказал, лишь испытующе посмотрел на гостя – сумеешь ли открыть?

Он сумел.

Знал древнее заклинание и, произнося его, ни разу не ошибся.

В Тайник, как это в таких случаях и полагается, мы вошли втроем. Первым – Инспектор. За ним, освещая помещение факелом, вошел Вуанг. И уже следом за воином шагнул я.

Без лишней суеты мы окружили стоящий посреди кельи щербатый каменный куб, в специальное углубление которого намертво вставлен бронзовый котел. Эта древняя посудина – такая огромная, что в ней за раз можно наварить кулеш для сотни оголодавших за долгий переход всадников, – была до краев наполнена водой.

Какое-то время мы молча глядели на воду. Холодная неподвижная гладь отражала вертлявые отблески пламени, и в этом причудливом единении таких разных стихий было нечто торжественное. Не знаю, как остальные, а я проникся. Как и всегда.

Что делать дальше, Инспектор знал на ять, подсказывать не пришлось. Сняв медальон Допуска, он шепнул ему просьбу и бросил в воду. Я досчитал до пяти, прежде чем круг с изречениями Высшего Неизвестного стукнулся о дно. Когда волны улеглись, мы увидели в воде небо по-летнему солнечного дня: куда-то плыли облака, сновали птицы, а размазанный след самолета походил на замысловатый иероглиф.