Быть драконом - Стерхов Андрей - Страница 4

Господин Домбровский в очередной раз замер и теперь уставился невидящим взглядом на кондиционер.

Я вежливо подождал, но, когда пауза затянулась до неприличия, взбодрил клиента вопросом:

– Так на что же такое наткнулся ваш товарищ по имени Павел?

– Ну да, – очнулся мой собеседник. – На захоронение Пашка наткнулся. На могилу. Там, значит, километрах в трех от палатки поляна в тайге нарисовалась. Идеальный такой круг. Будто кто циркулем… Странное, доложу я вам, место. Тихо там. До жути. Трава пожухлая какая-то, и все вокруг костями и черепами звериными усыпано. Посреди холм. Небольшой. А на нем, значит, вот так вот, – он показал руками как, – рядком четыре здоровенных плоских камня. И понятно, что не селем занесло, что люди пристроили. Больно уж аккуратно уложены. Правда, мхом уже заросли, но все одно понятно – что-то вроде могильных плит. Во-о-от… Пашка, как увидел, ноги в руки и за нами. Ребя, орет, я захоронение древнее нашел. Айда глянем, что да как.

– Он что, друг этот ваш, археолог? – поинтересовался я.

– Пашка-то? Да нет, почему. – Домбровский пожал плечами. – Экономист вообще-то, по образованию. Финансово-экономический нархоза заканчивал. Просто ему любопытно стало. Да и нам всем, откровенно говоря, тоже. К тому же все равно делать нечего было. И это еще… – Он ткнул себя указательным пальцем в кадык. – Датые мы все были. Не так чтоб сильно, но еще не отошли.

Я даже глазом не моргнул (датые, недатые – мне-то что?), спросил о существенном:

– Разрыли?

– Ну да, – вздохнул он. – Камни в сторону и начали. Там неглубоко оказалось. Яма метра полтора, не больше. В яме сруб из лиственницы. Бревна откинули, а там короб из коры, что-то вроде саркофага. Внутри – скелет. Женщины.

– Как определили, что женщины?

– Волосы длинные.

– И что? У меня вот они тоже длинные.

– Там еще украшения были. Явно бабские. Безделушки-висюльки всякие. Зеркало еще, гребешок… И все такое.

– Понятно. И что дальше?

– Да ничего. Посмотрели-посмотрели и вернули все в исходное. От греха подальше. Засыпали и камни на место положили. Чтоб было как было.

– Взяли что-нибудь из могилы? – как бы между прочим и не акцентируя спросил я.

– Нет!

Он ответил так поспешно и надрывно, что я без напряга понял – врет. И врет безбожно.

Прорывать его сознание Взглядом с целью напрямую покопаться в потаенных мыслях я не стал. С крайней Ночи Полета прошел почти год, Силы во мне осталось с гулькин нос, тратить ее по пустякам не хотелось. Можно было бы, конечно, разрядить один из оставшихся амулетов, но пока не видел смысла. Амулеты – это на крайняк. До очередной трансформации при моей профессии могло случиться всякое.

– Нет, ничего мы не взяли, – повторил Домбровский и кинул на меня быстрый взгляд. Пытался понять, разгадал ли я его вранье или нет. Но на моем лице не дрогнул ни один мускул. Не человеку читать лицо дракона.

– И что потом случилось? – поинтересовался я.

– Потом? Потом ничего. Вечером прилетел вертолет.

– Долетели как?

– Нормально.

– Так в чем проблема?

Помотав головой, будто не веря в то, что сейчас скажет, он тихо произнес:

– Четырнадцатого умер Паша Тарасов.

– Та-а-ак, – протянул я и, заметив, как помрачнело лицо клиента, полез в заветный шкафчик. Выудил оттуда початую бутыль вискаря, а следом два стакана и плеснул в оба на три пальца.

Клиент без слов схватил протянутую дозу и выпил залпом. Я же, смакуя, разделил свою порцию на несколько глотков, дождался, когда вырастет в груди жирный теплый осьминог, только после этого спросил:

– Как он умер?

– В первый день после отпуска нашли мертвым в офисе, – с неподдельной печалью в голосе ответил Домбровский и, пристроив опустевший стакан на столе между канделябром и шпагой, добавил: – Как сидел за компьютером, так и умер. Врачи сказали, обширный инфаркт.

– Бывает, – сочувственно сказал я.

И тут он заорал:

– Нет, не бывает! – Врезал кулаком по столу и, вскочив, возбужденно затараторил: – Мужику тридцать два… было. Здоровый был. Как бык. Морда – кровь с молоком. И никогда на сердце не жаловался. Никогда. И вдруг такое!

– Леонид Петрович, и все же… – попытался вставить я.

Но он не дал договорить, рубанул:

– А вчера не стало Лешки Пущина.

И плюхнулся в кресло.

Мать моя Змея, подумал я. А дело, кажется, не пустышка. Разлил по второму разу и, передав через стол стакан, задал вопрос, который напрашивался сам собой:

– Тоже инфаркт?

Он выпил, занюхал тыльной стороной ладони и на выхлопе ответил:

– Нет, погиб. Разбился на одиннадцатом километре Озерного тракта. Возвращался вечером в город, слетел, какого-то дьявола, с дороги, перемахнул через кювет – и в дерево. Говорят, на спидометре сто двадцать было. Без шансов, в общем.

– Уголовное дело возбуждали?

– Менты сказали, оснований нет. Сам, дескать, виноват. Не справился с управлением и все такое:– Домбровский горько усмехнулся. – Это Лешка-то не справился?! Водила от бога.

– Свидетели есть? – продолжил я расспрос.

Домбровский пожал плечами:

– Может, и есть. Только никто не искал.

– А экспертизу тачки проводили?

– Зачем?

– Мало ли. Может, неисправность какая.

– Это у Лешки-то неисправность?! Да вы что! Знаете, как он за своей машиной следил? Не всякая мамаша за своим ребенком так следит.

– Кто-нибудь и подстроить мог. Чик по шлангу тормозному, и вся недолга.

– Люди, что ли? – уточнил Домбровский, посмотрев на меня дикими глазами. И тут у него вырвалось то, что так его мучило: – Нет, это не люди устроили.

Не видя смысла ходить вокруг да около, я спросил напрямую:

– Леонид Петрович, я так понимаю, вы связываете эти две смерти с разрытой могилой?

– А вы, Егор Владимирович, разве не связываете? – вопросом на вопрос ответил он.

– Не знаю. Все может быть. Так с ходу сказать не могу. Надо смотреть.

– Надо. За тем и пришел. Не в милицию же мне со всем этим. Знаю, что скажут. То же самое, что и Эдька говорит. Что все это паранойя. – Домбровский взъерошил волосы, порушив модную прическу. – Черт бы ее побрал, ту могилу! И надо нам было!.. Боюсь я. Понимаете? Боюсь. Никогда так не боялся. Умом понимаю, что бред сивой кобылы, а все равно боюсь. Верите, Егор Владимирович, как прилетели, ни одной ведь ночи толком не спал. Кошмары в голову лезут. Кошмары кошмарные. Каждую ночь. И как чувствовал – что-то случится. Чувствовал я! И точно: сначала Пашка, потом вот Леха. Блин! Не знаю, что делать. – Он обреченно помотал головой и повторил по слогам: – Не зна-ю.