Скрижаль последнего дня - Беккер Джеймс - Страница 12

Вечером, когда Джалал Талабани покинул полицейский участок, он изменил свой привычный маршрут. Вместо того чтобы отправиться прямиком на стоянку, сесть в машину и ехать домой, на северную окраину Рабата, он зашел в расположенное неподалеку кафе, где наскоро перекусил. Затем он некоторое время кружил по близлежащим улицам, то ускоряя шаг, то замедляя, и часто останавливался, чтобы проверить, нет ли «хвоста». Только тщательно убедившись, что за ним никто не следит, Талабани зашел в телефонную будку и по памяти набрал номер.

— Я узнал кое-что, что может оказаться для вас полезным.

— Говорите.

— Сейчас в Рабате находится полицейский из Великобритании по фамилии Бронсон. Он расследует обстоятельства смерти О'Конноров. Его также интересует старинная глиняная дощечка. Вам об этом что-нибудь известно?

— Возможно, — ответили на том конце провода. — Где он остановился?

Талабани сообщил название отеля.

— Спасибо. Я позабочусь о нем, — сказал неизвестный и повесил трубку.

11

В тот же день ранним утром в конференц-зале одного из многочисленных правительственных зданий Израиля почти в самом центре Иерусалима встретились трое. О встрече было договорено заранее. На ней не присутствовал секретарь, не велось никаких записей.

Перед каждым из мужчин лежали по две большие фотографии: одна цветная, вторая черно-белая. На каждой была изображена хорошо видная во всех деталях серо-бурая глиняная дощечка. Рядом с фотографиями лежали копии статьи из провинциальной британской газеты вместе с переводом ее текста на иврит.

— Это сообщение появилось вчера в британской газете, — заговорил Эли Нахман, пожилой, худой и сутулый мужчина с белой бородой и гривой таких же белых волос, которые венчала расшитая черная ермолка. Но вот глаза его совсем не были глазами старика — ясные, пронзительно-голубые, в них светился ум. Нахман был старшим научным сотрудником Музея Израиля в Иерусалиме и большим авторитетом по части дохристианских реликвий. — Статью обнаружил один из агентов «МОССАДа» в Лондоне и переправил ее в Глилот, — продолжил Нахман и кивнул на сидящего во главе стола мужчину среднего возраста.

Леви Бараку было около сорока, он мог похвастать черными волосами и загорелой кожей лица. Его в целом правильные черты лица портил огромный нос, настоящий шнобель, из-за которого вряд ли кто решился бы назвать Барака красивым. На встречу он пришел в светло-коричневом костюме, но пиджак снял и повесил на спинку стула, так что на виду под левой подмышкой оказалась наплечная кобура, из которой торчала черная рукоятка полуавтоматического пистолета.

— Как вы знаете, у нас есть четкие инструкции немедленно информировать профессора Нахмана в случае получения подобного сообщения. Поэтому вчера во второй половине дня, едва увидев эту статью, я сразу же ему позвонил, — сказал Барак. — Собственно, это пока все, что у нас есть. Нашему агенту поручено внимательно просматривать британскую прессу в поисках новой информации по данной теме. Он также получил приказ поехать в Кентербери — это город в Кенте, в котором живут эти люди, — и раздобыть копии всех местных газет. Все, что ему удастся найти, он немедленно перешлет нам.

Барак сделал паузу и посмотрел на двух своих собеседников.

— Проблема заключается в том, что на данный момент мы владеем лишь минимумом информации. Все, что известно наверняка, сводится к следующим фактам: пару дней назад двое пожилых англичан погибли в автомобильной аварии в Марокко. Незадолго перед этим они случайно стали обладателями некой старинной глиняной дощечки. И сегодня нам предстоит определиться — какие действия мы должны предпринять. И должны ли?

— Согласен, — кивнул Нахман. — Очевидно, первое, что необходимо сделать, это решить, является ли данная дощечка частью целого. Однако это будет нелегкая задача. Фотография в газете настолько нечеткая, что по ней практически невозможно ни о чем судить, и в статье нет никаких указаний на то, где может сейчас находиться реликвия. Чтобы была хоть какая-то определенность, я принес фотографии дощечки, которая уже находится у нас. Так мы хотя бы сможем сравнить их внешний вид.

Он замолчал и посмотрел на сидящего напротив молодого человека.

— Ну, Йосеф, что вы можете нам сказать?

Йосеф Бен Халеви несколько секунд внимательно рассматривал копию статьи из британской газеты и только потом ответил:

— Собственно, сказать можно немногое. Была бы здесь линейка или хоть какой-нибудь ориентир для масштаба, это сильно помогло бы. А так мы можем лишь приблизительно прикинуть ее размеры. Дощечка может быть от примерно пяти до двадцати или тридцати сантиметров в длину. Это первая проблема. Ведь если необходимо определить, та ли это дощечка, размер приобретает первостепенное значение. Нет никакой возможности узнать ее размеры?

— Боюсь, что никакой, увы, — ответил Нахман. — В статье говорится о «небольшой глиняной дощечке», так что, скорее всего, перед нами предмет, имеющий в длину, скажем, десять или, возможно, пятнадцать сантиметров. Я сомневаюсь, что предмету более крупному подошло бы определение «небольшой». А десять-пятнадцать сантиметров — это как раз подходящий размер.

Бен Халеви кивнул.

— Второй параметр, по которому можно провести сравнение, это, конечно же, надписи. Если посмотреть на фотографии двух дощечек, складывается впечатление, что, по крайней мере, внешне они очень похожи. На обеих в одном углу можно обнаружить, как я и ожидал, наклонную черточку. Строки имеют различную длину, что в целом не характерно для арамейской письменности, но фотография из газетной статьи настолько низкого качества, что я могу рассчитывать перевести всего лишь пару слов.

Как и Нахман, Бен Халеви работал в Музее Израиля. Он был специалистом по древним языкам и еврейской истории.

— Какие именно слова вам удалось прочитать? — уточнил Нахман.

— Вот здесь, в первой строке, — кивнул молодой историк на фотографию. — Это слово, скорее всего, «медный». А первое слово в последней строчке, как мне кажется, означает «свитки» или, возможно, «свитков». Но ручаться нельзя — изображение уж больно нечеткое.

Нахман впился взглядом в лицо друга и коллеги.

— Йосеф, насколько вы уверены?

— То есть вы хотите знать мое мнение, является ли дощечка одной из четырех? Я бы оценил вероятность этого процентов в шестьдесят-семьдесят, не выше. Для того чтобы сказать наверняка, нужно иметь хорошую, с высоким разрешением, фотографию находки, а лучше всего заполучить саму дощечку.

— Да, я точно такого же мнения, — согласился Нахман. — Мы непременно должны раздобыть эту реликвию.

Леви Барак посмотрел на ученых.

— Это действительно настолько важно?

Нахман кивнул:

— Если эта дощечка в самом деле то, что мы думаем, нам крайне необходимо ее заполучить. Запомните это как следует, Леви. В надписи, возможно, содержится последний, недостающий ключ, для того чтобы определить местонахождение Скрижалей. Тогда наконец завершатся поиски, длящиеся вот уже два тысячелетия. Передайте это своим боссам в Глилоте и убедите их в том, насколько все серьезно.

— Это будет нелегко, а то и просто невозможно, — проворчал Барак. — Даже для «МОССАДа».

— Послушайте, — произнес Нахман, — эта дощечка существует, и мы просто должны найти ее раньше, чем это сделают другие.

— Кто, например?

— Кто угодно. Охотники за сокровищами в первую очередь. Но с теми, чья единственная цель — нажива, договориться возможно. Меня больше беспокоят другие — люди, которые будут пытаться во что бы то ни стало найти реликвию с одной целью — уничтожить.

— Мусульмане? — высказал предположение Барак.

— Да, но, возможно, также и радикально настроенные христиане. Мы всегда были меньшинством, нас постоянно подвергали гонениям, но если нам удастся найти утраченные Скрижали, это как ничто другое придаст нам и нашей вере сил. Вот почему мы непременно должны заполучить эту глиняную дощечку и расшифровать надпись.