Моя шоколадная беби - Степнова Ольга Юрьевна - Страница 6

– Что ты, Вера, какие наркотики? Он до школы доехать не может, бабка денег не дает, говорит, ногами добежишь!

– Какая школа, Катерина Ивановна! – лифтерша хлопнула себя короткими ручками по толстым бокам. – Да июнь месяц на дворе! Каникулы давно!

Катерина рассмеялась и побежала к двери.

– Эй, – закричала вслед Верка, – а это парень смуглявый не от тебя сегодня выходил? Потерял он кое-что...

– Что?! – Катерина вприпрыжку вернулась к «аквариуму». – Что потерял?

– Да вот, – Верка пухлой рукой просунула в окошко черную лайковую перчатку.

– Перчатка? – удивилась Катерина.

– Вот и я говорю, июнь месяц на дворе. Зачем твоему... хахалю перчатки?

– Это не его, – Катерина решительно впихнула перчатку обратно в застекленное пространство.

– Нет, его!

– Нет, не его.

– Да его, его! – Верка покраснела от обиды и вытолкнула перчатку наружу. – Я же не слепая, и не сумасшедшая! Он по лестнице как метеор пронесся, а из штанов у него, из джинсов то есть, вывалилось это ... изделие.

Катерина пожала плечами, закинула перчатку в сумочку и пошла к двери.

– Эй, Катерина Ивановна, – не унималась Верка, – вы этим своим ... хахалям скажите, что у нас дом приличный, лифты работают, а то где это видано, шестнадцать этажей козлом скакать! Пусть даже и вниз...

«Мустанг» завелся с пол-оборота, как и полагается заводиться спортивным машинам. Он был хоть и старенький, но «Мустанг»! А еще он был восхитительно красного цвета!

На пробки в дороге было потрачено положенных полтора часа. Вынужденные простои Катерина переживала тяжко: елозила за рулем, постукивала по нему кулаками, и даже пританцовывала сидя, если по радио звучала подходящая музыка. Сегодня, как на зло, в эфире попадалось одно занудство. Катерина, потерзав приемник, выключила его, еще на один слой накрасила ресницы и губы, посигналила громко – просто так, чтобы спустить пар, прочитала по губам водителей, сидящих в соседних машинах «идиотка» и «дура».

В общем, все как всегда: тихой сапой добралась до работы, пообещав себе, что завтра непременно попробует доехать сюда на метро.

Секретарша Алла стрельнула на нее подведенным глазом, в глазу читалась насмешка – опять в красном! Алла стояла на стуле и поливала цветы на высоком шкафу. Она очень жалела, что шеф у нее не мужчина. Любой мужик бы сейчас обалдел от ее изгибов, подчеркнутых одеждой и позой. Катерина же скользнула по ней равнодушно-веселым взглядом, и Алла почувствовала себя бледной молью.

– Катерина Ивановна, звонили из центра наружной рекламы, из компании «Олдис», из группы «ГФ», из журнала «Образ», из...

Алла была хорошей секретаршей, она не только записывала, но и наизусть помнила, кто звонил.

– Спасибо, Алла. Я опять опоздала. Пробки!

Катерина открыла свой кабинет, прошла к столу, отшвырнув сумку в кресло.

– Кофе, Алла! Умоляю!

Алла усмехнулась. Катерина Ивановна, как всегда, не приказывает, не просит, а умоляет, позволяя чувствовать себя не секретаршей, а благодетельницей.

– Кофе? – как обычно переспросила Алла. Начинался хорошо заученный утренний диалог. Жаль, что Катерина Ивановна не стройный молодой мулат, который не знает, куда деть свой темперамент. Впрочем, она и так не знает, куда его деть.

– Ну... или чай... Стой! Нет, кофе!

– Катерина Ивановна, вы говорили, вам врач сказал...

– Сказал. Кофе вымывает калий из организма. Столько, сколько я пью, его пить нельзя.

– Вот видите! Чай, – отрезала Алла, крутанулась на каблуках и пошла шагом караульного к двери.

– Кофе! – шарахнула Катерина кулаком по столу.

– Врач!

– Господи, – взмолилась опять Катерина, – ты бы видела этого врача! Маленький, тощенький, синенький, мешки под глазами, пузыри на коленках! По-моему, он просто позавидовал моему цветущему виду и решил подпортить мне жизнь. Заявил про спайки в бронхах, плохие анализы, запретил пить кофе и курить. Кофе! И побыстрее. – Катерина достала из ящика стола сигареты и закурила, вдыхая дым с жадным удовольствием.

Алла кивнула, зацокала каблуками, но у двери остановилась.

– Катерина Ивановна, а пузыри на коленках – это от чего?

Катерина с трудом поняла, о чем она и рассмеялась:

– А пузыри, Алла, это от сидячей жизни. Все пузыри всегда от сидячей жизни, а не от вредных привычек!

Крепкий кофе пьянил как коньяк. Вторая сигарета навеяла мысли об отпуске: пора бы осуществить давнюю мечту и скататься в Египет. Пять лет работы без продыха – такого не стоит ни одна, даже самая любимая работа.

Очень насущным на данный момент было бы организовать совещание сотрудников отдела креативных разработок, который Катерина возглавляла, но... Какое-то беспокойство поселилось в душе, какой-то сверлящий дискомфорт – как когда оденешь неудобные туфли и понять не можешь, что это обувь трет, а не жизнь пошла под откос.

Катерина любила свою работу. Рекламное агентство с названием, больше подходящим для мужского журнала – «Андрей», стало в большей степени домом, чем квартира на шестнадцатом этаже. Абсолютного счастья заниматься любимым делом за хорошие деньги ничего и никогда не нарушало. И вдруг – страх перед необходимостью собрать совещание. Катерина честно, и для порядка вслух задала себе вопрос: «Почему?» Подумала, снова закурила и также вслух ответила:

– Чертова перчатка!

Среди сотрудников обязательно окажется новенький. Он усмехнется еле заметно, вальяжно откинется на спинку стула, и в глазах его она прочитает «зюзик». Отвратительная привычка у генерального пополнять штат молодежью примерно раз в полгода. Отвратительная привычка у Катерины – не запоминать мужских лиц. Она вытряхнула из сумки содержимое и из развала косметики, ключей и документов вытянула перчатку. Черная. Кожаная. Но самое странное – весьма потасканная. Такой предмет не к лицу «стильному юноше», да еще в жарком июне месяце. Это не его перчатка. Катерина отшвырнула ее в мусорную корзину, и она органично вписалась в антураж из мятых бумаг. Старым вещам – путь на помойку. Она ткнула пальцем в кнопку селектора:

– Алла, в одиннадцать всех ко мне! Совещание.

– Хорошо, Катерина Ивановна, – пропела Алла, – всех приглашу.

Это «всех приглашу» Катерину добило.

– К черту все совещания! Алла, зайди ко мне!

– Хорошо, Катерина Ивановна, – Алла тоном сумела показать, что осуждает такую непоследовательность. Она вошла в кабинет, еще договаривая селекторную фразу.

– Алла, ты все про всех знаешь.

– Ну, не все и не про всех, Катерина Ивановна!

– Высокий, смуглый, черноволосый парень, недавно устроился к нам на работу, зовут Игорь... черт, или Дима – кто он?

– Что значит – кто?..

– Это значит, кем и в каком отделе он числится, и как давно устроился.

– Так Игорь, или Дима?

– Игорь.

Алла поморщила идеальный нос.

– Игоря в нашем агентстве нет.

– Нет?

– Нет.

– Черт. А Дима? Высокий, смуглый, черноволосый. Устроился совсем недавно.

– Дим в агентстве четверо. Но все они невысокие, не смуглые, не черноволосые и работают очень давно.

– Ну да, ну да, не высокие, не смуглые, и действительно работают очень давно, – Катерина носком туфли задвинула корзину с мусором поглубже под стол и полюбовалась своей длинной ногой в разрезе платья.

Жаль, что у нее секретарша, а не секретарь, и он не сходит с ума по ее темному, сильному телу.

– А ты ничего не путаешь?

– Катерина Ивановна, если бы у нас появился высокий, черноволосый парень, даже в качестве сантехника или электрика, я бы заметила.

– Да уж, ты бы заметила.

– Что вы имеете в виду?

– А ты – что?..

– В мои обязанности входит знать всех сотрудников нашего агентства.

– Ну вот, я то же самое и говорю!

– Совещание собирать? – сухо осведомилась Алла и Катерина подумала, что она очень плохой начальник, раз секретарша позволяет себе такой тон.

– К черту все совещания. Я ухожу в отпуск. И уезжаю в Египет.