Моя шоколадная беби - Степнова Ольга Юрьевна - Страница 12

– Ты не жалеешь, что решила поехать со мной? – Он накрыл ее руку своей. Рука была теплой и мягкой. Чересчур теплой, и чересчур мягкой.

– Нет, – Катерина освободила руку лишь для того, чтобы самой положить ее сверху. – Мне хорошо! Спокойно, весело, и очень... свободно.

Он улыбнулся.

– Я счастлив. На все шестьсот ватт.

– И я.

Она была искренна. Ей так казалось, что, в принципе, она счастлива.

– Я хорошо отдохнула сегодня.

– И загорела, – засмеялся он.

– И загорела, – захохотала она.

– У меня есть серьезный разговор к тебе. – Роберт налил вина почему-то только себе и залпом выпил его. Сердце у Катерины противно защемило, меньше всего она была готова к серьезным разговорам.

– Вот, – Роберт Иванович протянул ей на ладони маленькую бархатную коробочку и клешни, прихватившие сердце, разжались.

– Что там? – спросила Катерина, точно зная, что там. Но она решила придерживаться принятого в таких случаях сценария, и поэтому опять повторила удивленно:

– Что это?!

Он свободной рукой открыл коробочку, на темном бархате лежало кольцо с камнем такой величины, что Катерина решила, что это не бриллиант. В гранях его билось пламя миллиона свечей, и сердце сжалось опять, только на этот раз нежно и благодарно.

– Надеюсь, ты понимаешь, что это значит. – Голос его дрожал.

– Что?..

Нужно придерживаться сценария, нужно хоть раз в жизни сыграть в эту игру, нужно, чтобы он сказал вслух то, что должен сказать...

– Я предлагаю тебе руку и сердце. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Ты согласна?.. Вернее, вам это подходит, Катерина Ивановна?

«А почему бы и нет?» – уколола шальная мысль.

Он добрый, порядочный, щедрый, не такой уж и старый, а главное – его вряд ли потянет испытать еще раз чувство отцовства.

А почему бы и нет?!!

Если колечко окажется впору, она скажет «да».

Кольцо обхватило безымянный палец так, будто они были созданы друг для друга – длинный, темный Катеринин палец и этот прозрачный камень, закованный в темное золото. Только сейчас Катерина рассмотрела, что золотая оправа – это фигурка ящерицы, а камень – все-таки чистой воды бриллиант! – ящерица зажала в пасти.

– Да! Мне это подходит, Роберт Иванович! Я стану вашей женой, если вас не смущает цвет моей кожи, мой буйный нрав и мое темное прошлое.

– Не смущает, Катерина Ивановна.

Он вышел из-за стола, подошел к ней, они длинно поцеловались, а потом просто стояли долго, обнявшись, слушая, как сердца стучат в унисон.

А почему бы и нет, думала Катерина. Она имеет право на незапертую душу, на открытое сердце, на эту любовь. Ведь, в принципе, она его любит.

... А потом была баня. Пока он топил ее, Катерина стелила постель: взбивала перину, месила кулаками подушки, тянула белую простынь – чтоб ни морщинки.

– Ты знаешь, – сказал он, когда они рядом сидели на лавке, с трудом различая друг друга из-за плотной завесы пара, – вся деревня судачит о моей женитьбе. По-моему, они осведомлены об этом больше, чем я.

– Это тебе Паровозовна насвистела? Или Нюрка-чумичка?

– Точно, Парамоновна, – засмеялся Роберт. – Только почему-то она зовет тебя Селеночкой.

– Знаю. Твоя соседка ворует клубнику в твоем огороде. Я поймала ее на месте преступления, и она вдруг решила, что я телезвезда. Разубедить ее я не смогла. Звезда так звезда. Конго так Конго. Мне даже приятно.

– Представляешь, она говорит, что когда-то, очень давно, в деревню уже приезжала темнокожая девушка.

– И что?.. – Катерине расхотелось вдруг париться, расхотелось шутить, ей даже расхотелось выходить замуж.

– Да нет, ничего. Она крутила роман с внуком какой-то местной бабки, тоже телеведущим, но кажется, у них ничего не вышло.

– Не вышло?.. – Пар показался удушливым, захотелось на свежий воздух, захотелось на себя вылить ведро холодной воды.

– Нет. Представляешь, он женился потом на женщине гораздо старше себя и очень богатой...

– Замолчи!

– Почему?

– Да черт побери тебя, твоих бабушек, твою деревню, и все эти сплетни!

Она выскочила в предбанник.

– Стой! – Он настиг ее там, схватил в охапку, но она выкрутилась и выбежала во двор. – Стой!!! – Он снова поймал Катерину, прижал за плечи к себе.

– Этой девушкой была ты?!

– Что?!!

– Ты!

Они сцепились в нелепой схватке, Катерина непременно хотела вырваться и убежать. Куда она рванет ночью голой в деревне, она не думала.

– Я знаю, это была ты!

Он оказался гораздо сильнее нее, несмотря на свой возраст, несмотря на ее помешательство, придавшее ей сил. И Катерина сдалась. Она расслабилась в его руках и даже подумала о том, что, наверное, эта схватка со стороны выглядит очень смешной: темное тело ночью не разглядеть, и было похоже, что Роберт борется сам с собой.

– С чего ты взял, что это была я?

– Ты очень расстроилась, когда узнала, как называется место, куда мы едем.

– Тебе показалось.

– Нет. Я полюбил тебя в том числе и за то, что притворяться ты не умеешь. Иногда хочешь, но не умеешь.

– Ладно, сдаюсь. Это и правда была я. Можно, не буду вдаваться в подробности? Ты говорил, что темное прошлое тебя не смущает.

– Я принимаю все, что тебя касается таким, каково оно есть. И не надо вдаваться в подробности. Извини, что заставил тебя волноваться.

– Это ты извини за истерику. Не передумал увидеть меня в роли жены?

– Хочу этого еще больше.

Они стояли, обнявшись, и Катя улыбнулась, подумав, что со стороны, похоже, наверное, будто он обнимает темноту.

– Хочу этого еще больше, – зачем-то повторил Роберт, разжал объятия и схватился за сердце.

– Тебе плохо? – испугалась Катерина.

– Кажется, да. – Прижав руки к груди, Роберт Иванович добрался до крыльца и сел, привалившись к перилам. Даже в темноте было видно, что лицо его заливает синюшная бледность.

– Скорая! – заорала Катерина, будто в деревне врача можно было вызвать громким криком.

– Какая к черту «Скорая», в этой дыре, – прошептал Роберт и, кажется, потерял сознание, потому что закрыл глаза и, откинувшись на спину, упал на прохладные доски крыльца. Зрелище получилось леденящим душу: человек, за которого она на полном серьезе собралась выйти замуж, белел в темноте голым, безжизненным телом. Катерина осталась наедине с неизвестностью и этой жутью, которая сдавила горло, не давая даже заорать. Нужно найти пульс, чтобы понять, жив он, или... Пульс на запястье, или на шее. Все-таки, нужно было рвануть в Египет, вид пирамид больше подходит для отпуска. Что теперь делать?..

Хоть бы это была другая деревня! Все несчастья с ней происходят именно здесь.

Запястье было теплым, пульс частым и неуверенным. Роберт Иванович зашевелился, попытался сесть, но снова схватился за грудь и откинулся на спину.

– Тут на соседней улице аптечный киоск, – прошептал он. – Надеюсь, он круглосуточный. Сбегай, купи нитроглицерин, он поможет.

Катерина метнулась к калитке.

– Оденься! – шепотом крикнул Роберт, и Катерина помчалась в дом. Перескочив через Роберта, она решила, что нехорошо его оставлять лежать на крыльце. Она схватила его подмышки и попыталась затащить в сени, но Роберт оказался неподъемным. Катя опустила тело на пол и зарыдала.

Лучше бы пирамиды, чем это замужество. И, кстати, кольцо маловато, она просто не смогла его снять, поэтому и сказала «да». Слезы градом катились из глаз и падали на бледное лицо Роберта.

– Не плачь, Катенька, – еле слышно прошептал он. – Оставь меня здесь и сходи за лекарством. Со мной ничего не случится, такое уже бывало. Только быстрей принеси таблетки!

Катерина забежала в дом, но там вспомнила, что сарафан остался в предбаннике. Где находится выключатель, она не знала, а найти в темноте другую одежду она не могла. Тогда Катерина сдернула покрывало с кровати, завернулась в него, как в сари, и выбежала на улицу. Она помчалась наугад, потому что Роберт так и не сказал точно, где находится эта аптека. Мелкие камешки кололи босые ноги, улицу не освещал ни один фонарь. Было безумно страшно, но не от темноты, а от того, что Роберт может умереть, так и не дождавшись от нее помощи. Внезапно пошел мелкий холодный дождь и Катерину заколотил озноб. На секунду остановившись, она перемотала покрывало так, чтобы оно закрывало голову.