Ярче, чем солнце - Бекитт Лора - Страница 42

— Теперь я понимаю, почему Миранда Фишер его бросила! Ну и зря. Что значит лицо при таком богатстве! И ведь он не инвалид, и не старик. А ты оказалась не промах! Я даже не ожидала.

Душа Нелл дрогнула, а сердце налилось свинцом. Все и всегда будут считать, будто она вышла за него, думая лишь о деньгах, а он женился на ней от безысходности.

Хотя они произносили слова «любовь», «возлюбленный», «полюбили», ни один из них не сказал другому: «Я тебя люблю». Нелл стеснялась, думая, что Дилан ей не поверит, а он… по-видимому, он просто не хотел лгать. Или вновь искушать судьбу.

Глава шестнадцатая

Закрыв глаза, Миранда ощущала тепло на своем лице. Ей хотелось как можно дольше стоять неподвижно, отдаваясь чему-то бессознательному и на редкость приятному.

Наступила весна. Небо между быстро бегущими облаками было ярко-голубым. Все выглядело обновленным, как после дождя. Город, который был буквально снесен взрывом, строился довольно быстро: в районе гавани поднимались десятки нарядных новеньких крыш.

И все-таки многое вызывало боль. Миранда вспоминала огромную аллею в парке, по которой гуляла в детстве, аллею, представлявшую собой широкий естественный коридор, обсаженный рядами таких высоких и мощных деревьев, что казалось, будто они появились в доисторические времена. Их ветки разрослись и переплелись между собой, образовав темно-зеленый свод, сквозь который не проникало солнце.

Теперь на этом месте была пустыня. Обгоревшие деревья срубили и вывезли; говорили, чуть позже здесь разобьют новый парк, и Миранда думала, что ей ни за что не дожить до тех времен, когда деревья станут такими же высокими, как те, что росли здесь прежде.

В такие моменты она начинала понимать, зачем все-таки нужны дети: они увидят то, чего не увидишь ты, а ты расскажешь им о том, чего не видели они.

Вероятно, ее собственные родители оказались в числе тех несчастных, кого было невозможно опознать: Миранда не нашла их имен ни в списках погибших, ни в списках живых.

В этот теплый день на набережной гуляло много народа. С каждым разом Миранда видела все больше пестрой, яркой одежды — горожане понемногу снимали траур. Прибой накатывал с веселым шумом, на мачтах многочисленных кораблей трепетали разноцветные флаги; рассекая волны острым форштевнем, к острову МакНэб двигался большой паром.

Заглядевшись на огромную, как колесо, шляпу какой-то дамы, Миранда упустила из виду идущую навстречу пару и едва успела вовремя скрыться в толпе. А потом тайком пошла следом, пожирая их жадным взглядом.

Это был Дилан Макдафф вместе с незнакомой Миранде рыжей девицей. Они шли под ручку, болтая, улыбаясь и смеясь. Дилан был в светлом пальто и модной шляпе, а девушка… Миранда сразу отметила, что та одета куда лучшее ее самой. Круглая черная шляпка с маленькими полями и зеленым пером, элегантный черный жакет с большими серебряными пуговицами, длинная зеленая юбка в мелкую складку, высокие лакированные сапожки на пуговках, перчатки из тонкой кожи. В довершение всего этого на груди у девицы был приколот букетик фиалок. Рядом с Диланом и его спутницей шла девочка лет десяти, такая же жизнерадостная и нарядно одетая, как и они.

Девушка показалась Миранде очень простой, отчасти даже вульгарной (она никогда не любила рыжих), но главным было не это. Ее жакет был туго натянут на животе: жена Дилана, — а это без сомнения была его жена, — ждала ребенка!

Судя по виду, она чувствовала себя в своем положении очень уютно: ну да, ведь ее живот, в отличие от живота Миранды, был настоящим!

Миранда переживала сложное время. Она моталась между Галифаксом и Торонто, стремясь показаться и там, и там и с неослабевающим страхом ожидая писем от мужа: а вдруг тому вздумается приехать в отпуск! К счастью, отпуска были отменены до конца войны Кермит надеялся, что Германия капитулирует до начала следующего года.

В одном из приютов Торонто ей удалось договориться о том, чтобы к концу лета для нее подобрали здорового новорожденного мальчика. Миранда собиралась выдать его за их с Кермитом сына. Своим родственникам в Торонто она солжет, что рожала в Галифаксе, а знакомым галифакцам — что ребенок появился на свет в Торонто. В последний отпуск Кермита они жили в бараке, где было довольно холодно, потому они никогда не раздевались до конца и им было не до того, чтобы разглядывать друг друга. Теперь Миранда могла сказать, что шрам на ее теле — это след от кесарева сечения.

Она обманывала всех, в том числе и Хлою, у которой родилась дочь. Приходя в гости к новой подруге, Миранда подробно описывала свою беременность, в основном повторяя то, что некогда слышала от самой Хлои.

Сейчас она тоже направилась к ней — ей не терпелось обсудить новость.

— Я видела Дилана Макдаффа, хозяина фабрики, на которой ты работала, — сказала она, пока Хлоя наливала ей чай. — Он был с какой-то рыжей девушкой и девочкой лет десяти.

— Я слышала, он женился на бывшей работнице своей фабрики, — ответила Хлоя.

Миранда издала нервный смешок.

— На работнице?! Она так и выглядит. Рыжеволосая, вся в веснушках. Настоящая деревенщина! Откуда она приехала? Полагаю, Дилан Макдафф взял в жены первую попавшуюся женщину, которая согласилась разделить с ним постель!

Налив гостье чаю, Хлоя присела рядом. Ее дочь мирно спала в колыбели.

— Я знала Нелл, — осторожно сказала она. — Да, эта девушка из деревни, как, впрочем, и я, но она никогда не казалась мне корыстной.

Миранда задумалась, вспоминая выражение лица и улыбку Дилана. Создавалось впечатление, что он ничуть не стесняется своей внешности. Он был счастлив рядом с этой рыжей, счастлив без теней, сомнений и обмана.

Миранда воскресила в памяти взгляд бывшего жениха, когда он упал перед ней на колени и протягивал руки, словно в мольбе.

Неужели нашлась та, что вернула ему уверенность в себе и потерянные надежды? Казалось, Миранда должна радоваться этому. Однако, вопреки всему, ее терзала ревность.

Нелл опустилась в глубокое кресло. Наклонившись, Дилан снял с ее ног обувь, а потом спросил:

— Устала? Хочешь чаю?

Когда Нелл хотела встать, он мягко положил руку на ее плечо.

— Сиди. Сьюзен подаст.

Даже сейчас, когда у них был полный штат прислуги, она постоянно порывалась что-то делать сама. Дилан относился к этому снисходительно, но все же по мере сил пресекал попытки жены взять на себя обязанности горничных.

Нелл было неловко оттого, что она до сих пор ощущает себя в некотором роде самозванкой, но она не могла ничего поделать.

Она хорошо помнила, как они впервые навестили его тетушек. Две из трех оказались живы; Дилан разыскал их, поселил в хорошем доме и выделил деньги на их содержание.

Сперва пожилые дамы сетовали по поводу его лица, а потом их внимание переключилось на Нелл.

Дилан уверял жену, что она красива. Говорил, что ее волосы при определенном освещении кажутся янтарными, золотыми, медными или бронзовыми, а кожа имеет оттенок чайной розы. Что ее глаза переливаются золотистым блеском, словно грани топаза, а улыбка способна растопить холод любого сердца.

Но у него была душа художника, чуждая расчету, а его тетушки, представлявшие собой первое поколение семьи, сумевшей завоевать место в обществе, больше всего желали породниться с аристократами по рождению. Сочтя внешность и манеры Нелл плебейскими, они принялись расспрашивать Дилана о том, кто она и откуда.

— Моя супруга из Бостона. На сей момент она последняя и единственная представительница состоятельного и уважаемого семейства.

Он врал так беззастенчиво и вдохновенно, что Нелл невольно улыбнулась, и напряжение отпустило ее.

И все же она не сочла возможным навестить старых дам еще раз.

Кто чувствовал себя в особняке Макдаффов, как дома, так это Аннели и кот Галифакс. Последний вел себя так, будто никогда не был бездомным котенком, а родился именно здесь, в этих роскошных стенах. Он был своим и на кухне, и в спальне Аннели, и в гостиной, где любил лежать на коленях у Дилана, когда тот просматривал утренние газеты или по вечерам читал книгу.