Муж напрокат, или Откровения верной жены - Чемберлен Диана - Страница 14

– Не самое удачное начало командировки для Брента, – промолвила она. – Впрочем, работая на DIDA, привыкаешь к разного рода неожиданностям.

Не стоило ей говорить этого сейчас, когда Адам устроился добровольцем в DIDA. Должно быть, Ребекка тоже это сообразила.

– Но знаешь, Майя, – быстро добавила она, – за годы моей работы там со мной не случалось ничего подобного.

Мне не хотелось говорить о DIDA. На языке у меня вертелся вопрос: сегодняшний случай не напомнил тебе о том вечере, когда погибли папа с мамой? Но я бы ни за что не спросила ее об этом. Наши отношения с Ребеккой никогда не отличались простотой. В чем-то мы были близки друг другу. В чем-то – весьма далеки. И если она тоже вспомнила о прошлом, я никогда об этом не узнаю.

– Тебе нужно поспать, – заметила она. – Есть у тебя дома ксанакс?

– Где-то был.

Она легонько коснулась моей щеки – совсем как мать прикасается к ребенку. Ребекка никогда не отличалась особой нежностью, и я была тронута этим жестом. Затем мы обнялись.

– Люблю тебя, – шепнула она.

– И я тебя люблю.

Мы постояли так с минуту, не желая разрывать объятия. Но как бы крепко ни прижимала я ее к себе, та давняя ночь вклинилась между нами, будто каменная стена.

10 Ребекка

Ребекка удобно расположилась в «Старбаксе», на своем любимом красном стуле. Туфли она скинула и сидела, поджав под себя ноги. На столике перед ней стоял двойной американо. Ребекка читала книжку, которую написал парень из Красного Креста – один из тех, что работали в Китае после землетрясения. Она и сама работала в Китае после землетрясения, но сегодня ей никак не удавалось сосредоточиться на книге. Она злилась, и даже кофе тут не мог помочь.

Землетрясение в Эквадоре оказалось куда более разрушительным, чем можно было предположить, и Ребекке не терпелось отправиться на место. Брент уже неделю находился в тридцати милях от эпицентра. Вчера ему наконец удалось позвонить по мобильному. «Скажи Дот, что ты нужна здесь», – заявил он. Им отчаянно не хватало людей, однако Доротея не захотела ее отпускать.

– Сначала посмотрим, что на уме у этих дьяволов из Атлантики, – сказала она Ребекке в ответ на просьбу Брента.

Тропический шторм, блуждавший на приличном расстоянии от Бермуд, получил название урагана Кармен. По мнению Ребекки, его и ураганом-то трудно было назвать: так, пушистая белая амеба на карте погоды. Никто понятия не имел, где именно Кармен обрушится на берег – если обрушится вообще. Возможно, в Южной Каролине. А может, дальше к северу. Однако шторм казался настолько жалким, что эвакуация была исключительно добровольной. Ребекка знала, что большинство жителей останется на месте – понаблюдать за волнами и ощутить себя в центре опасности (сознавая в то же время, что ты надежно защищен). Дарему и прочей части штата были обеспечены проливные дожди и пара дней ветреной погоды, и только. Так неужели она застряла в Северной Каролине ради возможных ливней? Впрочем, у Дот всегда было шестое чувство насчет штормов. Ребекка порой думала, что та перепутала с призванием – с ее-то способностями надо было идти в метеослужбу.

– На самом деле меня беспокоит вовсе не Кармен, – сказала ей этим утром Доротея, привычно расположившаяся в своей столовой, которая служила ей еще и кабинетом. – Видишь этих ребят к северу от Гаити? – она ткнула пальцем в две другие амебы. – Вот их-то и стоит опасаться.

– Ладно, тебе лучше знать, – сдалась Ребекка.

И вот теперь она попросту убивала время: бегала, ходила на тренировки, просматривала почту и помогала Доротее с бесчисленными административными вопросами.

Прошлым вечером ей наконец-то удалось побыть пару часиков наедине с Майей. Устроившись за кофе в том же «Старбаксе», они смогли поговорить о детях, и Ребекка дала сестре дельный, как ей казалось, совет: не стоит торопиться с решением о новой беременности и ребенке вообще. Майе нужно дать Адаму время погоревать, прежде чем заводить разговор о том же усыновлении. Может, к тому времени он будет готов.

Майя выслушала ее в своей невозмутимой манере, глядя не столько на Ребекку, сколько на чашку с кофе. Подождав, пока Ребекка выскажется до конца, она подняла наконец голову.

– Я знаю, Бек, что ты хочешь мне только добра, – сказала Майя, – но вряд ли ты можешь понять, каково это – потерять ребенка.

Ребекка и сама не знала, почему слова сестры ранили ее так сильно. Может, потому, что в них была правда. Она действительно не могла понять. Ей хотелось рассказать Майе о той странной фантазии, которую она пережила в комнате Брента – о ребенке, прижатом к груди, о невосполнимом чувстве утраты, – однако она вовремя удержалась. Ее потеря была воображаемой. Потеря Майи – реальной.

– Пусть так, – сказала она, – но я хочу понять.

– Все это создает напряжение между мной и Адамом, – пояснила Майя.

Ребекка нахмурилась. Что значит «это»? Майя порой бывала такой уклончивой: она все ходила вокруг да около, вместо того чтобы сразу обозначить проблему.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она. – Все из-за того, что он отказывается от усыновления?

– Отчасти, – ответила Майя. – Я о многом тебе не рассказывала, потому что не хотела тревожить, но с момента первого выкидыша наши отношения стали меняться.

Ребекка припомнила, как обедала с Адамом несколько недель назад и тот говорил ей о Полливог. Каким счастливым он тогда выглядел. В тот момент она вдруг осознала, сколько радости ушло из него за последние пару лет.

Затушив сигарету, она наклонилась вперед.

– Майя, у вас прочные отношения, – заметила она. – У всех пар бывают взлеты и падения.

Сказав это, Ребекка замерла в ожидании, что Майя вновь заявит ей примерно то же: она не в состоянии понять, поскольку никогда не была замужем. Однако Майя лишь пожала плечами.

– Я знаю, – промолвила она, – но все это выглядит… не очень здорово.

Адам и Майя. Майя и Адам. Они были совершенно не похожи друг на друга: экстраверт и интроверт, шутливый и серьезная. Но вместе они составляли целое, сбалансированное существо. Ребекка не могла представить Майю без Адама. Она и свою жизнь не могла представить без такого зятя.

– Это лишь фаза, – заметила Ребекка, – и вы через нее пройдете. Ускорить ее нельзя – тут уж ничего не поделаешь. Но кое-что ты можешь изменить, и это касается твоей работы. Ты слишком много работаешь в последнее время.

Работа относилась к темам, которые она могла понять, и тут уж Ребекка чувствовала себя на твердой почве. Майя подменяла сейчас одного из коллег, который ушел в отпуск. Но его мог заменить кто-нибудь другой – из тех, у кого не было выкидыша пару недель назад.

– Ты же знаешь, в такие моменты мне нужно все время чем-нибудь заниматься, – возразила Майя.

Ребекка это знала. Работа всегда была для Майи способом справиться с трудностями. Вот и после смерти родителей, когда жизнь их полностью перевернулась, Майя с головой ушла в учебу. Учителя в школе возносили ее до небес. Майя всегда была хорошей ученицей – из тех, кому не приходилось зубрить помногу часов, чтобы получать отличные отметки. Ребекка, которой учеба давалась не так легко, неизменно завидовала сестре. Но после смерти родителей Майя еще усердней налегла на занятия, потратив на обучение в старших классах не четыре года, а три. Все с восхищением говорили о ее способностях, и никто словно бы не замечал того, что Ребекке пришлось пожертвовать годом в колледже, чтобы заменить сестре мать и отца. Она готовила, стирала и убиралась в доме, пока Майя становилась лучшей ученицей в своем классе.

Но главное, что изменилось в Майе после гибели родителей, – это то, что из счастливого и беспечного ребенка она превратилась в особу, боящуюся собственной тени. И это неудивительно, ведь тогда она тоже оказалась на линии огня. Кто бы не изменился, пройдя через такое?

Ребекка со вздохом закрыла книжку: за последние пятнадцать минут она не усвоила оттуда ни капли информации. Допив свой кофе, она решительно поднялась со стула. Пора пробежаться. Бег поможет изгнать тяжелые воспоминания.